Тепличный цветок

Модели с трудом передвигаются по этому сумасшедшему скоплению народа, спеша сменить свои наряды. Я сижу на одном из кресел для нанесения макияжа, пока стилист подкручивает мои длинные светлые локоны и укладывает их в форме сложной огромной ленты. Чем больше лака и булавок она использует, тем сильнее я ощущаю вес своей головы.

Когда девушка стилист заканчивает, я бреду к вешалкам с одеждой и нахожу свой наряд. Это ничто иное как простая огромная черная тряпка, задрапированная в форме банта. Да, платье - гигантский бант. Я сегодня бант, ну правда, мои волосы это тоже бант с лентой.

Я начинаю раздеваться, чтоб одеть эту штуку.

– Дамы в коллекции Хейвайндол поторопитесь!

Ну вот. Обнаружить проймы оказалось бы сложно, даже если бы я раньше примеривала это платье. Просто на то, чтобы найти вырез для головы, уходит минут десять.

Я стою возле Кристины, у которой ситуация обстоит отнюдь не лучше моей. Она пытается втиснуться в пару серых слакс, идущих в паре с блузкой в виде банта, пока висящей на вешалке возле девушки. Когда Кристина подпрыгивает на правой ноге, ткань вдруг рвется.

– О, нет, - говорит она, широко распахнув глаза и вертя головой из стороны в сторону, пытаясь понять, видел ли кто-то этот кошмар.
– Что же мне делать?
– ее покрытые веснушками щеки краснеют.

Дизайнер, эксцентричная тощая дама, осматривает каждую модель пристальным прищуренным критическим взглядом.

– Вылезай из них, - говорю я Кристине, прежде чем она разразится слезами. Я останавливаю стилиста, которая только что причесала мои волосы, и показываю ей дыру, прежде чем это заметит дизайнер.

– У меня есть набор для шитья за моим рабочим местом. Оставайтесь здесь, - говорит она нам.

Кристина стоит одетая в лифчик и трусики-танга. Я тоже пока не одеваюсь дальше. Фактически, на мне нет даже лифчика, потому что мое платье-бант оголяет часть груди и бока. Моя грудь все еще болит от издевательств Иана над моим соском, но я использовала консилер, чтобы скрыть желтоватый синяк. Так что следы укуса почти незаметны, и никто пока ничего об этом не говорил.

Люди стараются не смотреть на то, как мы переодеваемся, и к тому же большинство персонала за кулисами женщины. Но когда я смотрю по сторонам всего раз, то замечаю пару мужчин, задержавшихся у двери.

У одного из них камера.

И мое сердце уходит в пятки. Камера. Я застываю на месте, мои конечности деревенеют. Их не должны допускать за кулисы. Не с камерами.

Не в то время, когда мы переодеваемся.

Однако, возможно, все в порядке. Никто ведь не выгоняет их отсюда. Не то, чтобы мы не привыкли быть голыми. То есть... у меня не было пока никаких обнаженных снимков, даже при том, что я могу уже сниматься топлесс, так как мне исполнилось 18. Но мне просто не хочется выставлять на обозрение всему миру свои груди, будь то в рамках высокой моды или нет.

Однако, что если эти парни папарацци, надеющиеся сделать быстрый снимок для журнала.

Это не к добру. Я бросаю взгляд на Кристину, которой всего 15, она невинна и новичок здесь. Она как я три года назад. Тошнота закручивается вихрем в моем животе. Моя кожа покрывается мурашками, и я инстинктивно закрываю собой Кристину. Если они снимают фото, то постараются снять меня, а я не хочу, чтобы ее уловили заодно со мной. Я закрываю ее от мужчин, ворвавшихся в место, которое я всегда считала "храмом" - они нарушили линию между зрителями и моделями. Хотя, наверное, нет никакой линии. Каждый мог увидеть всю меня.

Не люблю чувствовать себя такой значимой.

Кристина возится с блузкой, ее глаза стеклянные, девушка все никак не может поверить, что потерпела такую неудачу со своими брюками.

Я уже разобралась со своим платьем и натянула его на себя.

– Давай сюда, - я помогаю ей надеть блузку, застегивающуюся на множество петелек и состоящую из большого количества кусочков ткани. Тем временем я продолжаю оглядываться на парней, чьи объективы направлены прямо на мой зад.

Камера щелкает.

Даже мигает вспышка.

Теперь у них есть мое фото. Не голой, но в комнате есть еще пара не одетых девушек. Так что у них явно не было права фотографировать их, не думаю, что ребята получили на это разрешение. Может быть год назад я не придала бы этому значения. Может, просто проигнорировала сей факт. Но сейчас мне хочется наорать на фотографов, однако, мое подсознание уносит мысли сразу в нескольких направлениях.

– Двадцать минут!
– орет девушка с планшеткой.
– Модели, выстройтесь в линию. В линию!

Как раз когда Кристина вытягивает свои длинные каштановые волосы через воротник блузки, приходит девушка-стилист с ее зашитыми брюками.

Я ощущаю жар, направленный на мое тело, камеры. Щелчок.

Стилист поправляет мои волосы, так как я их немного спутала, одевая платье; толстая ткань ощущается так, словно весит все 10 килограмм.

– Те парни, - говорю я, пока стилист быстро убирает выбившуюся прядь с моего лица, - они не должны быть здесь.

– Кто?
– она оглядывается, но не видит того же, что и я. Они прямо там. На расстоянии меньше, чем в двадцать футов, снимают всех моделей, не только меня одну. Мое сердце бешено колотится. Вероятно, они просто собираются написать статью о Неделе Моды, используя при этом какие-то фоновые фото. Это же нормально.

Однако, ощущения кричат об обратном. Моя стоимость меньше, чем стоимость одетой на мне одежды. Я всегда это знала. С платьями обычно обращаются более обходительно и гуманно, чем с любой из моделей. На одной из моих сьемок, мне сказали стоять в бассейне с водой четыре часа подряд без перерыва.

На улице было -1 по Цельсию.

Вода в бассейне была без подогрева.

А мне тогда было четырнадцать.

Однако, в приоритете было платье.

– Будь осторожна с платьем, Дэйзи. Чтобы ты не делала, платье не должно касаться воды.

Почему тогда, черт возьми, фотограф захотел устроить съемку в бассейне посреди зимы?

Это был один из многих не лучших опытов в моей жизни. Мне повезло, что мама была рядом, контролируя процесс, но в большую часть времени она исчезала, чтобы поболтать с дизайнерами и агентами. Иногда ее присутствие вообще не играло никакой роли.

К тому времени, как дизайнер добирается до меня, я уже истощена, замучена и валюсь с ног. Женщина внимательно изучает то, как платье сидит на мне, облегает ли оно в нужных местах.