Тепло твоих губ

— Ну, говори, не тяни. Что еще там у тебя?

— Игорек, он путевку продлил до конца сезона, — вздохнула Татьяна. — Представляешь себе, какой ужас.

— Как продлил! — возмутился Игорь. — У нас на весь сезон путевки еще с середины весны были распроданы.

— Я бронь держала, на всякий случай, — призналась Таня. — Вот он и представился. Так что они до сентября у нас. Но он еще и с новыми телевизорами поможет. Наш мастер уже их чинить замучился, — и скороговоркой, пока не возразил, продолжила: — Знаешь, он очень просил, чтобы ты с ними отдельно занимался. Анночке ты очень по душе пришелся. «Такой знающий молодой человек!» — она ему так сказала, а он все ее желания выполняет.

— У меня, кроме этих божьих одуванчиков, еще сто человек, и, если я на них плевать буду, жалобы начнутся. Ты этого хочешь? — не сдержавшись, взорвался Игорь.

— Я уже позаботилась, не волнуйся, неприятностей не будет, — сообщила жена. — Я из «Динамо» сразу двух тренеров пригласила. Отдыхающие будут довольны. Не пьют, работают хорошо, я справки навела.

Игорь только руками развел…

Вечером, ложась в постель, он сразу же повернулся к Тане спиной. Но через несколько минут теплые пальчики жены коснулись его затылка.

— Эй, ты не спишь? Игорек, я вот что хотела тебе сказать. Нас с тобой скоро, кажется, ожидают большие перемены. Знаешь, по-моему, я залетела…

— Ты? — Игорь и сам не заметил, как повернулся к жене лицом. — Не может быть! Ведь Валерка говорил, что у тебя детей никогда не будет. Из-за абортов…

— Да? — Таня насмешливо скривилась. — Да что он понимал в бабах, твой Валерка? Тоже мне гинеколог. У меня уже все признаки налицо! Задержка ровно два месяца. И тошнит, и вот, смотри, — Таня приспустила кружевную комбинашку и поднесла свою грудь поближе к его лицу. — Смотри, как набухли, — с торжеством сообщила она, — такие только у беременных бывают.

— Вы, женщины, столько штучек знаете, чтобы нам головы дурить, — эти резкие слова он произнес почти мягко, почти ласково. И добавил, совсем уже размягченный: — Чтобы меня задобрить, ты еще девственницей прикинься.

— Может, мальчик родится. — Уловив желанную перемену в голосе мужа, Таня тут же перестала к нему ластиться. Легла на спину, укрылась пледом. — Представляешь себе, сын у тебя будет.

Может быть, впервые за последнее время Игорь почувствовал какую-то нежность к этой, в сущности, чужой ему женщине. И она это поняла, зашептала быстро, пока не передумал:

— Игорь, так ты сделаешь, о чем просила? Займешься стариками? Ведь и ради сына теперь нужно стараться, чтобы он не нуждался ни в чем.

— Ладно, — Игорь положил руку на живот жены. — Так и быть, согласен. Но чтобы в последний раз!

Она сбросила плед, поцеловала страстно.

— Это тебе не повредит?

— Так ведь в последний же раз, — счастливо засмеялась Таня…

На следующий день старички получили в столовой не стандартный ужин, как все, а приготовленный для них персонально — на сливочном масле, а не на маргарине. Не с жареной котлетой, приготовленной из обычной говядины, а с паровой, из мяса молодого теленка.

После ужина и короткого отдыха заслуженная пара обычно отправлялась на прогулку — в какое-нибудь живописное малолюдное местечко. Но на этот раз с уединением у них ничего не получилось. Не успели старички расположиться на скамейке, с которой открывался прекрасный вид на речной закат, как к ним подошла какая-то молоденькая девушка. На нарушительнице спокойствия были длинные, до колен, белые бриджи, маечка на тоненьких лямочках — то ли голубая, то ли зеленоватая, в сумерках не разобрать. Наброшенная сверху мужская рубашка в сине-зеленую клеточку и синяя кепочка с длинным козырьком довершала этот наряд типичной современной девицы…

— Здравствуйте, — юная леди застенчиво, даже робко улыбнулась. — Я вам не помешала? Дело в том, что я… я журналистка, — девушка еще больше смутилась.

— Журналистка? — с улыбкой прервала ее старушка. — Такая молоденькая? Наверно, студентка?

— Вы угадали, — вздохнула девушка. — Я — студентка журфака, и сейчас у нас летняя практика. Мне досталась тема «Проблемы летнего отдыха». Вот я и приехала сюда… Но проблемная статья что-то не получается — в вашем доме отдыха все так хорошо, так благополучно. Вот я и решила изменить тему. Отдыхающие много говорили мне о вас, — она опустила глаза и в смятении принялась что-то чертить веточкой по песку. — И вот я решила…

— Да вы не смущайтесь, — засмеялся старичок. — Кстати, а что вам говорили о нас… наши коллеги по отдыху?

— О, — девушка оживилась. — Они так расписывали мне вас, ваши отношения с женой! И я подумала, что можно было бы написать о вашей любви, ну если не очерк, то хотя бы зарисовку. Рассказать читателю о таких, как вы, проживших вместе всю жизнь, бок о бок и не утративших пылкости чувств, — девушка воодушевилась, заговорила с вдохновением…

— Ну что, Костя, расскажем девушке о нашей любви? — улыбаясь, спросила старушка.

Темнело. Повсюду на территории дома отдыха зажигались фонари.

— А что, расскажем! — старичок оживленно заерзал по скамейке задом. — Ты как предпочитаешь — в форме рассказа? Или вроде бы ты у нас интервью берешь?

— Н-не знаю, — девушка растерянно пожала плечами. — Я как-то об этом не подумала. А как, по-вашему, лучше? Ой, что же я у вас спрашиваю, я же сама должна предлагать.

— Да ты не волнуйся так, внучка, — сердобольно сказала Анночка. — Сядь-ка лучше… Сейчас вместе и придумаем. Первый раз, что ли, такое задание выполняешь?

— Первый, — призналась девушка. — Я ведь на первом курсе.

— Что и говорить, акула пера, — поддразнил старик. — А как тебя звать-то, журналистка?

— Юлька, — выпалила журналистка. — То есть Юлия… Юлия Борисовна.

— До Борисовны, однако, не доросла, — усмехнулся старичок. — Значит, Юля. Ну, давай, Юля, начинай… Где твой диктофон?

— Диктофонов нам не выдают, — девушка оттянула с плеч рюкзачок, закопалась в нем, что-то отыскивая.

— Вот тебе ручка, возьми, — старичок вынул из нагрудного кармана ручку с золотым пером. — Между прочим, настоящий «Паркер». Я, Юленька, важным человеком раньше был, теперь на пенсии. Зато раньше работа мешала Анночку любить, отвлекала, все мысли занимала. А теперь только ради нее и живу.

Девушка быстро застрочила что-то в блокнотике. Константин Васильевич невольно залюбовался тонкой девичьей рукой, бегающей по уже наполовину исписанной страничке. Внезапно его взгляд упал на циферблат ее наручных часов…

— Ну-ка, ну-ка, сколько на твоих часах?

— Половина десятого. Детское время…

— Это для кого как, — старик ударил ладонями по коленям и решительно встал со скамейки. — Анночке, например, спать пора. У нее режим.

— Но как же так? — у Юли даже глаза округлились от огорчения. — Мне завтра в город возвращаться. А как же материал? Мне на следующей неделе экзамен по специальности пересдавать. Без статьи не допустят. — Юля замолчала, поняв, что проговорилась.