Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере

Уильяму, посвятившему не один десяток лет популяризации идеи о том, что у каждого человека куда больше свободы выбора и возможностей влиять на свою жизнь, чем принято считать, досадно осознавать тот факт, что его взгляды до сих пор встречают сопротивления в профессиональной среде. Как бы Билл ни старался, многие специалисты, особенно медики, продолжают настаивать на том, что в основе душевных расстройств лежат органические причины, а медикаментозные препараты — лучшее лечение.

“Терапевтическая катастрофа, — продолжал Глассер, — случается, когда вы убеждаете клиента в том, что он болен и никто кроме вас не сможет ему помочь; когда вы говорите человеку, что с ним что-то не так, что ему не справиться самому и что только вы способны разобраться в его проблемах”.

Было очевидно, что Билл сел на своего любимого конька. Когда речь зашла о его уникальном понимании концепции терапевтического успеха и терапевтической катастрофы, в его голосе зазвучал неподдельный энтузиазм. Он припомнил, как еще в начале 1960-х опубликовал свою первую книгу под названием Mental Health or Mental Illness? (Душевное здоровье или душевная болезнь?). В то время Уильяму Глассеру как раз предстояло сдавать аттестационный экзамен по неврологии, и в одном из билетов ему попался вопрос о том, чем эмоция отличается от аффекта. Сам факт того, что ведущие психиатры и неврологи того периода искреннее верили, что тонкое различие между этими двумя понятиями имеет настолько важное значение, что его нужно выносить на экзамен, окончательно укрепил Уильяма в его убеждении о том, что эти люди понятия не имеют, как правильно лечить клиентов.

ДЕМОНСТРАЦИЯ ОШИБОК

Мы решили расспросить Уильяма Глассера об одном явлении, которое всегда вызывало у нас беспокойство. Ведущие эксперты в области психотерапии регулярно проводят семинары, читают лекции, выступают с презентациями, пишут книги на тему своих подходов и в подавляющем большинстве случаев делятся исключительно историями успеха, стыдливо замалчивая неудачи.

Мы предложили Биллу порассуждать о том, что важнее: хорошее впечатление или подлинная демонстрация всей подноготной процесса психотерапии, включая те нюансы, которые обычно остаются за закрытыми дверями. Было видно, что тема пришлась Уильяму по душе. “О, вы обратились по адресу, перед вами человек, который, провел больше семинаров и лекций, чем любой другой специалист в этой сфере. Во-первых, я никогда не снимаю демонстрационные видео. Если я хочу показать свою модель зрителям, я всегда делаю это вживую с реальным человеком, который либо играет роль клиента, либо играет самого себя”, — пустился он в объяснения.

“Ага, попался!” — мысленно воскликнули мы. Вот мы и раскрыли секрет успеха демонстрационных сессий Уильяма Глассера: во время своих выступлений Билл практически никогда не попадает в неприятные ситуации, потому что его клиенты просто играют роль. Когда человек играет, даже если в том или ином виде играет себя, это в любом случае сопряжено с меньшей степенью эмоционального накала. Как Уильям упоминал ранее, он предпочитает не копаться в болезненном прошлом и сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас. Наконец, его модель, построенная на проблемно-ориентированном подходе, носит крайне структурированный характер и практически не оставляет пространства для импровизации.

“Когда я выступаю на конференциях, меня мало заботит мысль о том, что клиент-доброволец может выкинуть на сцене что-нибудь эдакое. Это вполне нормально. Но что я считаю ненормальным, нечестным и несправедливым, так это выпускать выхолощенные смонтированные ролики. Даже в своей книге Reality Therapy in Action (Терапия реальностью в действии) я несколько раз указывал на собственные ошибки. В книге есть момент, где я открыто говорю, что поступил неправильно”, — продолжал Уильям.

Это показалось нам по-настоящему необычным. Чаще всего, когда авторы приводят в своих книгах или статьях примеры из практики, они выбирают случаи, которые идеально вписываются в их теорию, намеренно сторонясь неоднозначных ситуаций или историй, которые могут выставить их детище в не лучшем свете. На страницах своих книг Уильям Глассер с поразительной честностью показывал собственные просчеты. “Любой терапевт может допустить ошибку в работе с клиентом. Мы это прекрасно знаем. Обычно мы понимаем, что сделали что-то не так, если клиент замыкается или уходит в себя. Из видеоролика такие моменты можно вырезать, и именно поэтому я предпочитаю живые демонстрации”.

Мы снова стали наседать на Глассера, требуя привести пример допущенных им ошибок, однако он решил сменить тему и провести аналогию между пирамидой потребностей Маслоу и собственной теорией выбора. Уильям пояснил, что поскольку люди генетически запрограммированы хотеть любви, одобрения и принадлежности к коллективу, мы подсознательно склонны избегать слов и действий, которые потенциально могут оттолкнуть от нас окружающих, невольно стремясь говорить именно то, что собеседник хочет от нас услышать. Конечно же, подчеркнул он, это общий принцип, который далеко не всегда работает, когда людям приходится адаптироваться к различным условиям.

“У меня в голове есть стройная и понятная теория, которая в большей степени определяет мои слова и действия. Беда в том, что мне далеко не всегда удается следовать собственным постулатам. Иногда я перегибаю палку. Иногда слишком увлекаюсь и забываю о том, что перед тем, как указывать клиенту на неправильные выборы и ошибочные решения, нужно сначала выстроить близкие и доверительные отношения”, — внезапно признался он.

НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ

Несмотря на то что Уильям Глассер известен в профессиональной среде как специалист по краткосрочной терапии и педагогической психологии, с возрастом он стал все больше ценить такую, казалось бы, банальную вещь, как простые человеческие отношения. Уильям снова вернулся к истории мужа-самоубийцы и задумался о том, что еще мог бы сделать тогда, чтобы показать несчастному, насколько ему небезразлична его судьба, и, возможно, тем самым предотвратить трагедию. Эти размышления напомнили Биллу о еще одном случае, где обычное умение выстроить теплые отношения с клиентом оказалось намного полезнее любых хитроумных техник.

“У меня был один клиент по имени Ларри, который, вы не поверите, наблюдался у меня с перерывами в течение целых 35 лет. По-моему, сама терапия не очень-то ему помогала, если бы не один нюанс. В свое время я не позволил ему совершить массовое убийство. Меня очень тревожили высказываемые им идеи и смущала его нездоровая любовь к огнестрельному оружию, поэтому я уговорил его “сдать” мне все винтовки, которые целых четыре года пролежали у меня в кабинете под замком. Это было вскоре после того, как один парень забаррикадировался в башне Техасского университета и открыл огонь по прохожим”.

Когда он говорил об этом, в его голосе звучала неподдельная гордость. Было ясно, что для Билла это не просто работа. Он был глубоко и искренне предан всем тем людям, которым он брался помогать. Недаром, оглядываясь на свою карьеру, Билл в первую очередь говорил не о теоретических наработках или терапевтических техниках, а о банальных отношениях с людьми.

Но как же насчет профессиональных слабостей? Уильям признался, что считает своим главным недостатком нетерпеливость и желание подгонять клиента, побуждая его двигаться вперед, когда он к этому не готов. Впрочем, Глассер напомнил, что на ошибках учатся, и уверил нас в том, что стоило ему поймать себя на чрезмерной спешке во время сессии, как он извинялся перед клиентом и сбавлял обороты.