Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере

На несколько минут он глубоко задумался, словно старательно прокручивая в голове все свои случаи и пытаясь вспомнить хоть один пример реального промаха. Было видно, что наши вопросы действительно поставили его в тупик, ведь, повторимся, Рэймонд Корсини не привык мыслить в подобном ключе. “Что ж, не знаю, можно ли отнести это к категории сложностей. В своей работе я всегда крайне осторожно подходил к темам, связанным с сексом, и по возможности всегда старался обходить такие вопросы. Мне вспомнился один случай. Я работал с девушкой, которая пережила сексуальное насилие. Я хотел выяснить, что с ней произошло, но проявил малодушие и побоялся затрагивать эту тему. Будем считать это моим личным провалом”, — наконец заговорил Рэй.

Мы еще немного поговорили о его отношении к ошибкам и невольно обратили внимание на то, что, рассуждая о результатах своей работы, Рэймонд Корсини использует весьма непривычные формулировки, нисколько не похожие на те, которыми привыкли оперировать мы. “Может быть, это какой-то подсознательный механизм самозащиты, только мне кажется, я всегда делал ровно то, что от меня ожидается. У меня за плечами примерно столько же успехов и неудач, как и любого другого человека. Не знаю, хороший ли я психотерапевт, посредственный или плохой: понятия не имею, по каким критериям это определяется. Для меня главным мерилом качества проделанной работы был ответ на один-единственный вопрос: сделали ли я в данной конкретной ситуации все, что было в моих силах”, — заключил Рэймонд.

Складывалось впечатление, что не зацикливаться на допущенных ошибках — фирменный подход Рэя, что, впрочем, было вполне простительно, ведь в подавляющем большинстве случаев ему удавалось исправить свои промахи в ходе дальнейшей работы. Напоследок Рэймонд Корсини рассказал нам о еще одном случае, который имел все шансы перерасти в терапевтическую катастрофу, но, как и в предыдущем примере, неожиданно завершился на весьма позитивной ноте. Рэймонд безуспешно пытался найти подход к клиенту при помощи психотерапии Адлера, пока не подружился с Якобом Леви Морено и не решил в качестве эксперимента применить в работе элементы психодрамы, что принесло поразительный результат. Пожалуй, именно это умение элегантно выходить из, казалось бы, тупиковых ситуаций за счет органичного сочетания несовместимых приемов и методов можно смело назвать главной “фишкой” Рэймонда Корсини и как терапевта, и как автора.

СМЕНА РЕПЕРТУАРА

“Наверное, я не раз говорил это, но все же повторюсь. Чем больше моделей, подходов и методик вы знаете, тем выше вероятность того, что у вас все получится. Учите разные системы, эти знания сослужат вам хорошую службу. Каждый метод, которым вы овладеете, рано или поздно вам пригодится”, — наставлял Рэй.

Наконец, нам стало понятно, что Рэймонд Корсини имел в виду все это время. Для него не существует терапевтических катастроф или ошибок. В его картине мира они попросту невозможны, ведь когда у Рэймонда “не получается” что-то одно, он меняет метод и пробует что-нибудь другое. Рэю искренне жаль психотерапевтов (и их клиентов), которые зациклились на одной модели, тем самым лишая себя пространства для маневра. Когда их привычный метод дает осечку, они оказываются в ловушке, так как им некуда отступать.

Глава 11 Терапевтическая катастрофа глазами клиента Джон Грэй

Джон Грэй заслуженно считается одним из наиболее известных авторов, пишущих на тему отношений между женщиной и мужчиной. Его книга Мужчины с Марса, женщины с Венеры стала самым настоящим бестселлером, породив десятки сиквелов, радио- и телепередач и даже одну театральную постановку, собравшую аншлаг в Лас-Вегасе. Пожалуй, никто не сделал для просвещения широкой общественности в вопросах гендерных различий в стилях общения женщин и мужчин больше, чем Джон.

Будучи по образованию семейным психотерапевтом, Джон Грэй решил сменить сферу деятельности и переключиться на массовую литературу после того, как ему окончательно надоел популярный подход, преобладавший в то время среди его коллег, где основной акцент делался на выражении эмоций, а взаимопонимание между партнерами незаметно отходило на второй план. После ошеломительного успеха первой книги Грэй сосредоточился на исследовании отдельно взятых аспектов отношений и написал целый ряд произведений, включая Марс и Венера в спальне, Марс и Венера вместе навсегда, Марс и Венера на свидании, Марс и Венера начинают сначала и др.

НЕГАТИВНЫЙ ОПЫТ

Обычно мы предпочитаем обходиться без долгих вступлений, однако во время интервью с Джоном Грэем нам потребовалось какое-то время на то, чтобы наконец добраться до сути нашего разговора. Дело в том, что вышла небольшая путаница: Грэй почему-то решил, что мы хотим поговорить о его негативном опыте психотерапии в качестве клиента, которого у него, судя по всему, накопилось немало.

Обрадовавшись, что хоть один из наших собеседников сможет показать нам обратную сторону медали, мы охотно ухватились за эту затею и немедленно изменили формат. Джон начал свою историю.

Как оказалось, у Грэя был за плечами богатый опыт: несколько раз он обращался за помощью к семейному психотерапевту в попытке преодолеть размолвки и ссоры в отношениях с супругой. У него сформировалось четкое представление о том, что представляет собой хорошая психотерапия: это когда терапевт слушает клиента и время от времени задает правильные вопросы. К сожалению, по опыту Джона, так бывает далеко не всегда. Едва ли что-то в этой жизни раздражало Джона Грэя больше, чем навязчивые терапевты, которые, заметив в поведении или словах клиента малейшие признаки эмоций, хватались за это проявление чувств так, словно нашли золотую жилу.

“Что ж, Джон, — сказал Грэю один такой «специалист», — мне кажется, в ваших словах звучит явное раздражение. Не хотите ли поговорить об этом?”

“Не хочу, — резко ответил Джон, — я бы предпочел послушать мою супругу. В конце концов, она всегда хотела, чтобы я ее выслушал”. Жена Джона утвердительно кивала. Грэй погружался в молчание и какое-то время внимательно слушал, пока психотерапевт опять не брался за старое и не начинал расспрашивать о его чувствах.

“Мне кажется, разговоры о моих чувствах здесь не помогут, — говорил Джон. — Я чувствую раздражение и досаду. Если вы так хотите знать правду о моих чувствах, пожалуйста: я считаю, что моя жена преувеличивает, неадекватно реагирует и все перекручивает”.

“Видите, — обижено бормотала супруга Грэя, — он никогда меня не слышит”.

В конце концов, подобная семейная терапия только все усложняла. Джон с удивлением заметил, что многие терапевты жадно набрасывались на эмоции, даже не задумываясь о том, куда это может привести и стоит ли вообще вытаскивать их на поверхность. Каждый раз все происходило по одному и тому же сценарию: терапевт давил на Грэя, вынуждая его озвучить свои чувства, его жена от этого еще больше обижалась и расстраивалась, а остатки взаимопонимания в паре таяли с каждой сессией. В итоге оба партнера еще больше укреплялись в своем убеждении, что их отношения не спасти и они никогда не смогут понять друг друга. Вместо того чтобы решать существующие проблемы, психотерапевт только создавал новые.

Джон так живо пересказывал одну из таких откровенно катастрофических сессий, что нам казалось, будто все разворачивается у нас на глазах.

“Итак, Джон, — продолжал терапевт, — ваша жена очень эмоциональный человек, но у вас тоже есть чувства. Раздражение, вспыльчивость и досада — вполне нормальная реакция. Вы хотите, чтобы рядом был человек, который будет вас любить, поддерживать и при этом во всем разделять ваше мировоззрение. Когда же картина мира вашей супруги отличается от вашей, вы злитесь и реагируете подобным образом. Повторюсь, это совершенно естественно. Самое главное — научиться сдерживать в себе эти эмоции до тех пор, пока ваша жена не договорит, сделать паузу и внимательно прислушаться к собственным внутренним ощущениям”.