Терминатор 1965
Шрифт:
– Заплачу, как без оплаты оставить работу.
– Три тысячи приготовь.
– Что?
– Что слышал – три тысячи советских рублей.
– Да ты! Перепил, что ли?
– Не, я как стекло! Но как такой случай упустить – ты ж Вова проворовался наглухо, судя по всему, вышка тебе корячится. Какие нахрен 17 тысяч, да ты за сотню далеко тысяч пораспиз…л стройматериалов, столь нужных на стройках народного хозяйства.
– Ну ты и жук, Витюша.
– Муюк. За лоха меня держишь? Тут категорически не угадал.
– Да пошёл ты!
– Пойду, прямо в ментовку. Попрошу проверить мои подозрения. Ну а если
– Ты кем себя возомнил, шенок, – ого, наконец-то прорвало доселе невозмутимого Лукича, ишь как морду перекосило, – да я тебя. Да скажу людям и завтра же, завтра же кровью харкать будешь.
– А если я прямо сейчас заявлю ментам о твоих захоронках в бане Светкиной. Ась, Лукич. Чего примолк, сука абверовская? Оборотень! Кранты тебе, шпион, вышак без права на кассацию!
Бл…, переборшил по ходу – Гусаров навернулся прямо в грязь. Нет, я его не трогал – Лукич глаза выпучил и рухнул. Постоял, отслеживая обстановку через пару минут перевернул «дядю Вову». Похоже всё. Не спеша прошёлся до опорного пункта, в паре остановок от места упокоения начальника отдела снабжения СМУ-72 находящегося. Метров за полста перешёл на бег, чтоб под фонарём видно было как спешу. – Там, там человеку плохо!
Сержант и старшина, увлечённо резавшиеся в дурака недовольно подняли головы. Я поправил берет, чтоб узнали «художника», похоже узнали.
– Владимир Лукич, мы с ним шли с гулянки. А он носом в землю и молчит. Я поднимать – не отвечает.
– Лукич? – Старшина среагировал первым.
– Да, Гусаров из строительно-монтажного. Вызывайте скорую, нельзя терять ни минуты.
– Где он?
– Тут недалеко, побежали скорее, только фонарик надо.
– Петька, фонарик как всегда еле фурычет?
– Само собой.
– Ладно, веди, художник.
Узнали-таки, известный человек в городе Витя Протасов. Мелочь, а приятно. Вдвойне приятно, что так здорово получилось Лукича «уконтропупить» – в свидетелях куча поддатых баб. Тем более секретарша Катя и главбухша Марина Сергеевна на меня виды имеют, выгораживать будут по полной. Выпил немолодой человек, и коньяка и вина и водки – жахнуло от такого коктейля. Бывает сплошь и рядом…
Скорая помошь забрала уже хладный труп гражданина Гусарова, констатировав остановку сердца. Логично, не тикает «мотор» упыря Лукича – ух как он в темноте-то, думая что я не вижу, рожу кроил. Страшный человек. Жаль не узнать теперь – сам такой народился или таки шпион чей. До двух ночи в РОВД изображал потрясённого горем родственника. Всё-таки дядя женщины с которой жизнь семейную собираюсь строить. Он нас и познакомил! Такое горе, такое горе! Поднятый по звонку дознаватель, зевая и чертыхаясь, выслушал моё сбивчивое повествование и выписал повестку на 10.30 утра, отправил домой. Светлана, вдвинувшаяся на поиски друга сердечного, вышла аккурат на место происшествия, где и узнала о внезапной кончине дядюшки Володи и месте пребывания ВиктОра. Тут же девушка рванула в милицию, где верно ждала меня у входа.
– Как же так. Витенька, как оно случилось?
– Да сам не понимаю, зашёл к Егорычу в кузню (действительно там побывал перед пьянкой) вдруг навстречу Владимир Лукич при полном параде, с тортом и бутылкой. Позвал поддержать компанию, говорит,
женщины будут, одному ему там неудобно.– Дядя сам организовал выпивку с бабами?
– Да, с тортом, с вином и коньяком был, подготовленный. Заходим в бухгалтерию, а там его не ждали вовсе. Удивились, но по быстрому на стол накрыли в приёмной, чтоб сплетен меньше было. А Лукич как сам не свой. Тот убежит, то прибежит. И вперемешку пил. То вино, то коньяк, то водку. Никогда его таким не видел.
– Наверное к Зульфие своей намылился. А та сучка отшила.
– Слушай, а очень может быть, очень похоже, что Лукичу некуда торт с вином пристроить было, а домой нести неудобно.
– Дядя мне оставил на сохранение бумаги, отдать наверное надо в милицию?
– Что за бумаги?
– Да не знаю, коробка в погребе, говорил документы там, чтобы если директор попробует засудить, его в ответ в тюрьму засадить.
– Стоп, нефиг теперь бучу поднимать. Дядю не вернёшь, а неприятности запросто заполучишь. Сжечь их по тихой и всё.
– Ой, Витя а вдруг там что-то важное?
– Кому важное? Тебе? Жене Лукича, ой, уже вдове. Свет не плачь. Может там деньги были?
– Ой, Витя да какие деньги. Дядя честный человек, копейки чужой не возьмёт, тем более казённой.
– Да, Владимир Лукич такой. Был… Эх… Света, не плачь, Света…
Рано поутру ревизовал погреб, верная подруга подсвечивала, держала сверху лампочку. В коробке оказались действительно какие-то счета-фактуры, но они меня не интересовали. Светка другое рассказала – дядя, случалось в погреб залазил, новые бумаги добавлял, с фонариком приезжал и ругал директора и главного инженера СМУ, которые сами скоро сядут и других за собой, по дури потащат…
Зорким оком киборга пока в бумаги из коробки «вчитывался» углядел две захоронки. Одна за кирпичной кладкой, а вторая у столба лиственничного, выставленного точно по центру большого погреба.
А бумаги реальное дерьмо, ни о чём бумаги, пустышки. Лукич так отмазывался от племянницы, накидав старые, никому не нужные счета-фактуры и накладные. Интересно, что в погребе заховат ворюга. Может шпалер и радиостанцию? Как Свету отправлю на работу, наведаюсь сюда всенепременно…
Глава 6
Поутру, выпроводив любимую женщину художника Протасова на службу, засел заканчивать пару рисунков. Но едва-едва Светлана стукнула калиткой, выдвинулся на потрошение погреба. Сокровища нежданно-негаданно умершего Лукича, манили. Это в бане хитрый снабженец устроил стационарною закладку, а в погребе, регулярно туда заныривая, якобы для пополнения коробки компроматом на начальство строительно-монтажного управления, стопроцентно набивал кубышку. Интересно, до какой суммы дошёл?
Погреб был обустроен так, что с улицы не просматривался, находясь между дровяником и сараюшкой, где хранились инструменты и всякий нужный в хозяйстве хлам. Не удивлюсь, если и с погребом дядя помог Светлане, очень уж добротное и капитальное сооружение. Припасённой загодя монтировкой быстро вскрыл кирпичную кладку в том месте стенки, где «рука человека» отметилась гораздо позже и заметнее, чем на прочих кирпичах. Хотя, среднестатистический хомо мог и не обратить внимания на чуть менее пыльный кирпич, но я-то – Терминатор практически!