Термодинамика и молекулярная физика

— Ты, не посмеешь!

— С чего бы это, тебе можно, а мне нельзя?

Глава 3

Поздравляю всех моих читателей с праздником Победы! Пока мы помним — сила с нами!

3.

— Вот скажи мне, твое благородие, куда ты золото тащить собрался? В Омске красные, в Тобольске красные, в Усть-Таре, Ванька-коромысло со своей бандой промышляет, на востоке у Кораблино, говорят Отец Григорий банду держит, за старую веру воюет, так куда ты податься-то решил. Тем более с таким грузом.

— Тебе не все равно?

— Был бы так, я б тебя и не спрашивал. А иначе глядишь, ежели, что дельное подскажешь, так может и я туда отправлюсь? А там глядишь и тебе, что-то обломится.

Мой собеседник насупился, о чем-то задумавшись, а после произнес.

— Если поторопиться до Обской губы можно достаточно спокойно доехать.

— Полторы тысячи верст? А дальше куда в Финляндию, еще больше двух тысяч. В одиночку? А ты значит, наивный чукотский юноша, который до сих пор верит в сказки? Ты не проедешь и половины. Во-первых, потому, что в одиночку сделать это, просто невозможно, а, во-вторых, тебя просто или ограбят и прибьют, или просто сожрут в дороге.

— Под Самарово*, можно проводника нанять из местных. Уже не один, а за золото, кто угодно подряд возьмет.

— Нет ты точно ушибленный на всю голову. Ты с печки в детстве не падал? Ханты, и при Империи грабежом не гнушались, а уж сейчас, сам ихний бог велел этим заниматься, когда власти фактически нет никакой, не полиции, ни жандармов не осталось. Да тебя, просто тюкнут по темечку, и под лед спустят. А твое золотишко себе оставят. Они такие блестяшки очень уважают.

— Ну или Китай. Осторожно произнес пленник.

Я пожал плечами.

— Это еще куда ни шло, но опять же, ты по-китайски хоть пару слов сможешь произнести. Учти, ни французского, ни английского там не знают. А в их иероглифах, черт ногу сломит. Их там больше двадцати тысяч, а кто знает хотя бы три тысячи, считается уважаемым и образованным человеком, с которым нужно считаться. Ты сколько знаешь? И потом, ладно допускаю, что Омск ты как-то по темноте еще проскочишь. С Павлодаром конечно сложнее, потому как город по обеим берегам раскинулся, но в принципе и по степи нетрудно объехать, или еще что-то придумать, но вот уже за Семипалатинском и тем более Усть-Каменогорском, я даже не представляю, что тебя ждет. Ведь киргизы они же кочевники, априори бандиты. А уж в районе озера Зайсан, так и вообще, исконно их территория. Не это не тот путь. Что-то ты темнишь парень.

— Восток? — вполголоса предположил пленник.

— Ты мне догадки не строй. Просто обскажи свой путь, а там мы вместе подумаем, стоит ли туда переться, или лучше здесь все переждать.

— Ничего я не скажу.

— Вот это ты зря. — С этими словами я склонился к полу и поднял с него лежащее у печи полешко. После чего стал демонстративно высекать из него тоненькие щепочки. Каждую из них поднимая к своему лицу, слегка поправляя и приговаривая.

— Вот если эти щепочки сунуть под ноготок, как ты думаешь, сколько я их потрачу, прежде чем ты будешь петь как соловей, и вспомнишь даже свое босоногое детство, и то как прятался от розог отца за разбитую любимую его чашку. И даже, как гадил под себя в еще более раннем возрасте. Трех хватит, или стоит еще парочку добавить?

— Ты, не посмеешь!

— С чего это? Тебе значит можно расстреливать ни в чем не повинных солдатиков, а я не посмею?

— Я никого не расстреливал!

— А кто же тогда за пулеметом-то сидел, пока твой напарник еще живых добивал? А после палубу своего пароходика от трупов освобождал?

— Откуда?!… — Испуганно воскликнул пленник и осекся на полуслове.

— Оттуда. Видел я как ты с каким-то полковником здесь геройствовал по осени. Как, кстати Николай Сергеевич, поживает. Что же ты один-то приехал, царскую кеазну грабить?

— Погиб он, как раз перед уходом из Муромцево и погиб, в сражении с какой-то бандой.

— Туда и дорога. Царствия небесного не желаю. Собаке — собачья смерть. И ты туда же отправишься, будь уверен.

— Ты меня убьешь?

— Я похож на идиота? А если нет, то оставлять за спиной своего врага, это что не идиотизм? Поэтому подумай и вспомни латынь: Memento mori, — задумайся о смерти. Так это звучит? То есть хорошенько полумай, очисти свою душу и будь готов к адскому пламени, и тому, что будешь суйствовать лежа на сковородках, или на чем там тебя жарить будут. Ну вот видишь.

— Тогда зачем я буду тут перед тобой распинаться, если конец все равно один.

— А вот тут ты не прав. Конец не один, один — итог этого конца. Можно просто получить пулю в лоб и тихо спокойно уйти в вечность, а можно перед смертью хорошенько помучиться. А после оставлю тебя где-нибудь у дерева и кровушки вокруг расплескаю. Волки и доделают все. И на мне греха не будет, и ты с миром отойдешь. А заодно и невинные души покомишь. Волки они ведь неразумные, как дети, на них греха нет, просто кушать хотят. Как тебе такая перспектива. Что ты выберешь, для себя?

— И чем ты тогда отличаешься от меня?

— Ну в общем-то и не чем, если не считать того, что среди убитых тобой солдатиков, был мой единокровный братец. Так, что здесь просто месть, или долг, который платежом красен. Поэтому давай не будем о грустном, а займемся делом.

Честно говоря, рассказывая парню все эти страсти, я сам внутри дрожал как осиновый лист, даже не представлял, что смогу исполнить хотя бы десятую долю угроз. Но похоже все-таки смог убедить собеседника в том, что остановлюсь в какой-то момент и не стану делать то, о чем рассказывал. Пристрелить я его действительно собирался, именно из-за того, что он мог выжить и когда-нибудь наши пути пересеклись бы. Врага нельзя оставлять за спиной, я понял это уже давно. Поэтому именно в этом я не сомневался. Но на счет пыток… Честно говоря думаю, что не решился бы на это, а вот напугать мужчинку, который был не намного старше меня, было приятно.

Первым делом я начал разбирать лежащие на столе бумаги, которые вытащил из карманов парня. Привлекли внимание два документа. Паспорт, принадлежащий Владимиру Сергеевичу Корченкину, потомственному дворянину, уроженцу Омской области. И «Служебная книжка красноармейца» выданная на имя Конюхова Потапа Поликарповича, уроженца села Маковское Саратовской губернии.

— Это ты у нас теперь сторону сменил, красноармейцем заделался? А золото значит в штаб РККА, решил отвезти? Круто! И сказать-то нечего. Кстати о золоте. Ты сколько его брать собирался. В этом-то можешь признаться, сейчас-то какая разница?

— Пять ящиков. — вполголоса произнес парень.

Я в ответ расхохотался.

— Ну ты юморист. Ну подумай сам. Даже в Императорской армии общий вес предметов ноши русского солдата, составлял по форме 1882 года 69 фунтов и 87 золотников, что в современных мерах составляет чуть больше двадцати восьми килограммов. Ты же собрался тащить на себе двадцать пять пудов. То есть четыреста килограммов во Французских мерах. Как ты это собирался делать.

— Так сани же, лошадь. — несколько удивленно произнес он.