Терновая цепь

– Он говорит от имени тех, кто ничего не знал еще вчера! – крикнул Бриджсток. – Мы и не догадывались, что в Институт проникло отродье Принца Ада! Не могу поверить, что он ни разу не обращался к вам, ни разу не пытался связаться со своими потомками…

Джеймс вскочил на ноги. Он выглядел точно так же, как в тот вечер в переулке с демонами, когда целился в противника из револьвера: ангел-мститель с золотыми глазами.

– Если бы Велиал попытался обратиться к нам, – прорычал он, – мы бы отвергли его.

Корделия выпрямилась, собираясь встать. Она выступит с речью в их защиту, думала девушка. Она поклянется чем угодно, она убедит их в том, что у Эрондейлов имеются все основания ненавидеть Велиала… Она не бросит Джеймса и Люси в беде…

Кто-то коснулся ее руки. Сначала Корделия подумала, что это Алистер хочет заставить ее сесть на место, но, обернувшись, с изумлением увидела рядом Кристофера. Кристофера, который, как она считала, находился в лазарете. Он смотрел на нее с необычно серьезным выражением, и пурпурные глаза за толстыми круглыми очками казались огромными.

– Идем со мной, – тихо произнес он. – Поторопись. Никто не заметит во всей этой суматохе.

Алистер поднял голову и пожал плечами, словно говоря, что он тоже ровным счетом ничего не понимает.

– Кристофер, – прошептала Корделия. – Я должна сейчас выступить…

Кристофер перебил ее с настойчивостью, совершенно для него не характерной. Девушка была поражена.

– Если ты действительно хочешь помочь Джеймсу, идем со мной. Тебе срочно необходимо кое-что узнать.

До самого конца собрания Ари не могла оправиться от потрясения. Она, конечно, давно знала, что ее отец предвзято относится к Эрондейлам; об этом недвусмысленно говорили его возмутительные записки. Да, они спасли от гибели Лондон, а возможно, и весь Сумеречный мир, но в глазах Мориса Бриджстока оставались выскочками, получившими слишком щедрое вознаграждение. Он не считал их служащими, преданными Конклаву и честно выполняющими свой долг, – в отличие от себя самого.

Ари, напротив, была уверена в том, что за двадцать лет службы Уилл и Тесса показали себя достойными должности руководителей лондонского Института; придирки отца казались ей нелепыми и мелочными. Она и не догадывалась об истинных чувствах Инквизитора к Эрондейлам; его ненависть была настолько сильной, что при первой же возможности он попытался их уничтожить.

Разумеется, сегодня девушка сидела среди Лайтвудов; место слева от нее занимал Габриэль, справа сидела Анна. Когда отец грозно выставил перед собой указательный палец и принялся обвинять своих врагов во лжи и корыстолюбии, он смотрел прямо на Ари. Кстати, матери в храме не было; Ари это показалось странным.

Она хотела взять Анну за руку, но та сидела неподвижно, скрестив руки на груди. Как всегда в минуту опасности, она тщательно скрывала свои эмоции.

В конце концов, когда люди начали перебивать друг друга и выкрикивать оскорбления, был объявлен перерыв, чтобы все успокоились. Присутствующие разбились на группы: Эрондейлы и Лайтвуды собрались вместе, Мэтью присоединился к родителям. Ари заметила, как Алистер – почему-то один, без Корделии – пересек храм, подошел к Чарльзу, который стоял в одиночестве, с угрюмым лицом, и заговорил с ним. Вообще-то, это был не совсем разговор; Алистер, казалось, бранил Чарльза или выговаривал ему, делая возмущенные жесты. Чарльз смотрел в пространство и делал вид, что не слышит. «Во имя Ангела, – подумала Ари, – как я могла даже притворяться, будто помолвлена с этим человеком?»

Потом она обратила внимание на отца. Когда он спустился с возвышения, на котором стоял алтарь, и вышел из храма через боковую дверь, девушка легко коснулась плеча Анны и поднялась со скамьи. Выбравшись в центральный проход между скамьями, Ари поспешила к двери, за которой исчез отец.

Дверь вела в узкий полутемный коридор. Отец расхаживал взад-вперед по каменным плитам. Когда Инквизитор стоял на алтаре, в центре внимания, он выглядел внушительно, а сейчас как будто бы съежился и стал ниже ростом. Он бормотал что-то себе под нос, но Ари расслышала лишь отдельные фразы: «должны увидеть истину», что-то насчет Велиала и одно из его любимых слов, «несправедливость».

– Отец, – заговорила она. – Что ты наделал?

Бриджсток обернулся.

– Это тебя не касается, Ариадна.

– Все, что ты сейчас говорил с трибуны, – неправда. И ты это прекрасно знаешь.

– Ничего подобного! – рявкнул он.

– Может быть, и не весь Анклав доверяет Эрондейлам, но только потому, что ты посеял среди людей недоверие.

Инквизитор покачал головой.

– Не думал, что ты придерживаешься такого нелестного мнения обо мне, – сказал он. – По-твоему, я в этой пьесе негодяй, а Эрондейлы – герои? Тесса Эрондейл – дочь Верховного Демона. И они утаили это от нас.

– Столкнувшись с предрассудками, ограниченностью и несправедливостью, человек прежде всего думает о самосохранении, – тихо ответила Ари. – Но ты едва ли способен это понять. Уилл пытался защитить свою жену, Джеймс и Люси боялись за мать. Они оберегали ее от ненависти, которую ты разжигаешь сегодня, сейчас. От ненависти, порожденной страхом, невежеством, слепой убежденностью в том, что имя отца Тессы, кровь, которая течет в ее жилах, в жилах ее детей, перевешивают все остальное. Ее героизм, доброту.

Инквизитор покраснел от гнева, но в его взгляде она заметила нечто вроде снисходительной жалости.

– Они переманили тебя на свою сторону с помощью черной магии, – прохрипел отец. – Эти Эрондейлы – чужаки, неизвестно откуда взявшиеся, которых по собственной прихоти поставила над нами Консул! Подумать только, чародейка и ее колдуны-дети! А Лайтвуды? Потомки Бенедикта, который, как всем известно, якшался с демонами и в конце концов подцепил от них гадкую болезнь, сгубившую его. Ты сама знаешь, что его склонность к извращениям перешла по наследству к детям и внукам. Включая эту недоженщину, которая совратила тебя с пути истинного…

– Не смей говорить об Анне в подобном тоне, – произнесла Ари ясным, спокойным голосом. – Она относится ко мне лучше, чем люди, которые называют себя моими родителями…

– Ты нас бросила, – прошипел он. – Ты забрала наши подарки, дорогие вещи и бриллианты, и ушла к этой твари, которая носит имя Лайтвудов. Но мы согласны принять тебя обратно. – В его голосе появились просительные нотки. – Если ты поклянешься, что больше не будешь видеться с этими людьми. Эрондейлы, Лайтвуды – они идут ко дну, о них уже можно забыть. С твоей стороны было бы разумнее отмежеваться от них, пока не поздно.

Ари покачала головой.

– Ни за что.

– Ты ступила на опасную тропу, – настаивал отец. – На тропу, которая ведет к погибели. И в то время как я, по доброте душевной, пытаюсь помочь тебе…

– Доброта? – повторила Ари. – А любовь? Любовь, которую отец испытывает к дочери?

– Дочь не перечит отцу и не обсуждает его поступки. Дочь помалкивает и выполняет приказы родителей. Дочь думает прежде всего о своих родителях, защищает их…

– Как Джеймс и Люси защищают Тессу? – Ари тряхнула головой. – Ты ничего не видишь вокруг себя, отец. Ты ослеплен ненавистью. Эрондейлы – не преступники. Например, они никого не шантажируют.