Трещали транспаранты и плакаты, обрушиваемые на головы, хрустели зубы и очки, раздавались визги, рычанье, рев, крики и уханье, свистела полиция,
тщетно пытаясь разогнать новыми «демократизаторами» демонстрантов... На траве, вздрагивая и всхлипывая, чуть дыша от изнеможения, катались представители андерграунда, держась за животы и хохоча взахлеб, метались операторы национальных и региональных программ ТИ-ВИ с камерами наперевес, журналисты что-то выкликивали в микрофоны.. .В небе раздалось гуденье и из пожарных вертолетов, прямо на разгоряченные битвой головы, полились десятки тысяч литров холодной воды, демонстранты стали разбегаться, хотя это больше походило на «расплываться», спасаясь от импровизированного потопа... Сидя в огромной луже в мокрой шкуре из искусственной норки и счастливо
улыбаясьво весь рот, Сэм Зитцен кричал: -Вот это оттяг, вот это оттянулись, ну круто, ну в кайф, ну сила!.. Я торчу!!! Чан Зитцен проснулся от легкого потряхивания за плечо. Над ним стоял Ку, уже выбритый и одетый в свежую сорочку, щеки его отливали лиловым, белки глаз хитро блестели. – Пора, Председатель ООН, вас ждут великие дела. Все уже собрались в многоугольном зале и ждут только вас. Чан переоделся с помощью секретаря, протер перед зеркалом свое лицо женьшеневой эмульсией, похлопал себя по щекам и остался доволен собственным видом. Твердо печатая шаг, Чан отправился на заседание ООН, посвященное возникшей проблеме. Он был тверд и решителен, он был готов драться за Цивилизованный Мир...