Территория чувств

– А нам-то всё хорошо. Плов так плов. Ты, главное, там поспокойнее, сразу с вопросами не лезь.

– Это когда я лезла? – начала обижаться Зоя.

– Да всегда ты лезла. Ну, всё, всё. А сегодня не лезь.

Валентина их встречала у калитки своего дома:

– Здравствуйте, здравствуйте, проходите!

Зоя толкнула Василия. Вот видишь, а ты говорил, «турчанка». Что ни на есть самая наша.

«Самая наша» Валентина неожиданно поразила своей простотой. В длинной юбке с поясом на резинке, на шее платок. Может, сектантка какая?

– Уже всё накрытое, застеленное, милости просим, дорогие гости. Знакомиться давайте. Я – Валентина. Это вот доча моя – Серафима. А вы, стало быть, Василь и Зоя. Мы уж давайте без наших отчеств. Дома от них устали. И на «ты», может, сразу, чтобы не путаться.

– Чего же, давайте, очень приятно, спасибо за приглашение.

Зоя покосилась на брата, у того желваки ходили по лицу, видно, и его коробила Валина простота.

– Мама, Вы где сядете? В центре?

– Да где всегда.

– Ещё кто придёт? – поинтересовалась Зоя.

– Почему? – удивилась Валя.

– Так дочь ваша вроде «вы» сказала.

– Так это она мне сказала, – не поняла Валя. – А-а, это про «Вы»! Так это мы с тобой на «ты», а дочери негоже матери тыкать. С этого всё и начинается. Сначала матери тыкать начинает, потом за бутылку схватится, а там и в подоле принести не долго. Согласная, Зой?

– У меня сын, не скажу так сразу, – растерялась Зоя.

– У нас в семье правила строгие. Я своих детей поднимала одна, мне было непросто, зато в чести и в уважении. Симе-то было семнадцать, когда мы в Германию переехали, поплакала недельку и привыкла. А вот Мише тогда четырнадцать годков стукнуло. До сих пор найти себя не может. Всё не по нему.

Зоя с Василием занимали места за красиво накрытым летним столом. Аккуратная беседка на маленьком клочке земли рядом с домом вписывалась в пейзаж идеально. Зоя ещё раз подивилась жадности нашей русской души. И всё нам шести соток мало. А здесь, только погляди, сколько тех соток? Две или три? А вот тебе беседка – навес со столом и стульями, рядом площадка для мангала. По другую сторону цветник и крошечный прудик. Высоченные туи отделяют участок от дороги, плетистые розы украшают калитку. И что для жизни ещё нужно?

– Красивый у тебя, Валя, участок.

– Да? – искренне обрадовалась Валя. – Ой, спасибо! Я поначалу-то сильно плакала. Привыкли же, картошка своя, моркошка своя. А тут дали тебе вот этот огрызок, да и то не сразу, сначала-то год в общежитии жили. Ты, Лёш, сколько на социалке был?

Лёше явно разговор был не очень приятен. А чего тогда пришли, удивлялась Зоя.

– Валь, давай я лучше плов помешаю, – Алексей решил таким образом уйти от ответа.

– Ой, не вздумай! Даже и не подходи, – Валя замахала обеими руками. – И вправду, чего теперь про прожитое? Пережили. Просто я о чём? Вот мужик приезжает, он и бегает за всю семью. А за меня кто побежит? Некому, сама. Сын надулся на меня, доча хнычет, а мне чего? Нет обратной-то дороги. Да ещё с языком проблемы. Мы ж немцы, и дома же только на родном немецком говорили, а здесь, как выяснилось, нас не понимают. Так-то! Так сколько годов прошло. Изменился язык-то, да наши бабки, видно, все поковеркали, уж нам что досталось. А мы чё ж, не знали, думали, на родину едем, язык знаем, у нас никаких проблем не будет. Вот и получалось: мы всех понимаем, нас никто. Связь-то такая, односторонняя. Ой, да я вас заговорила. Вы угощайтесь давайте. У нас плов. А пока он доходит, ещё минуточек двадцать, салат наш фирменный. А? Зоя, давай тарелку, давай по-нашему, по-русски тебе положу, с горочкой. Это ж зеленуха одна.

– Мама, давайте, я Вам помогу?

– Давай, доча, давай. А вот вам полотенчики на коленки, чтобы не перепачкаться. Да и давайте по рюмке-то к плову. Из нашего русского магазина Мишка сегодня припёр. Мишка, за стол с нами сядешь?

Из дома что-то пробурчало непонятное.

– А пусть его. Говорю, ищет всё себя, – Валя попыталась было взять бутылку, но Алексей её опередил. – А, ну да, вот видите, не привыкшие мы, – Валя залилась краской.

Алексей налил водку в крошечные рюмочки.

– Ну что, люди добрые, спасибо, что навестили, будьте как дома, не забывайте к нам дорогу.

Зоя заметила, что пить тем не менее Валя не стала, так только, пригубила.

– Так какие ваши впечатления про наше житье? Да расскажите, как у вас?

Зоя пригубила свою рюмку и от души начала закусывать салатом.

– Вкусно! Рецепт потом запишу! Так хорошо у вас, чего тут скажешь. А только всё здесь неродное, и как вы тут привыкли?

– Ох, Зоя, правильно ты говоришь, вот вроде живем, все как по-писаному. Понимаешь, мы же просились на Родину, тут предки наши жили, это наша родная земля. Улавливаешь? Вот! И немцы же нас поддерживали, помогали на первых порах, курсы, социал. А живём, прям чувствуем, как они от нас шарахаются. Как будто чумные мы какие. Такие же немцы, как они. Не мы ж виноваты, что в Казахстане оказались. Да, тяжело… И главное, вроде нам все улыбаются, кивают, а всё равно, я же чувствую, смотрят, как будто вонь от нас идет какая.

– Ну, ты скажешь уж, – Зоя аж поперхнулась, доедая свою горку.

– Может, я не сильно красиво выражаюсь, но смысл, думаю, передала, – просто объяснила Валя.

– Валя, – аккуратно вступил в разговор Алексей, – то, что на нас здесь смотрят по-другому, это ты права, и никогда мы не станем здесь местными жителями. Хорошо бы, чтобы нашим детям это удалось, это их жизнь. Но ведь, согласись, где-то ведь есть и наша вина.

– Какая это? – взвилась Валя.

– Сима говорит по-немецки идеально, а ты как говорила, так и говоришь…

– Так и ты не идеально, – обиделась Валя.

– Я не идеально, – терпеливо продолжил Алексей. – Но я говорю правильно. Есть, конечно, ошибки, но они не такие ужасные. Я говорю с акцентом, безусловно. Причём с нашим, славянским, который изжить практически невозможно. Но я стараюсь приблизить свою немецкую речь к местной. Что-то подмечаю при разговоре, какие-то выражения даже записываю. И немцы мне за это благодарны. Я это вижу.

– А я что? Тоже понять меня можно. Книжки ихние и не собираюсь читать. Я и русские-то не особо. Да и некогда мне. Зой, ну вот сама посуди. Через день у них на ГмбХ убираюсь, где Алексей служит. А через день у доктора одного. Ой, такой доктор! Давай свожу тебя, обследуемся!

– Зоя, – сдержанно произнес Алексей, – я бы не советовал.

– Да ладно, это я про своё время. Так вот, тряпкой-то намахаешься, а ещё и купить, и сготовить. Кстати, в хоре ещё пою. Да, в нашем, казачьем. Ой, я бы спела, но соседи здесь, знаешь, нервные. Чуть что, в полицию звонят.

– Это как это? – испугалась Зоя.

– Ну, ты понимаешь, здесь все ж за порядок и за тишину. И главное, ну ты приди и скажи: так и так, ваши песни для нас очень громкие. Нет! Они прямиком своим полицаям звонят, а они тут как тут. Нарушение порядка!

– Какой кошмар, Лёш, а мы тоже с Василием шёпотом особо не разговариваем. Валь, вот ведь хорошо, предупредила.

– А то!

Алексей вздыхал, нервничал, быстро засобирался домой. Зоя никак не могла понять, а зачем тогда они пошли в эти гости?

16

– А что, она очень приятная женщина, – начала вечером прощупывать почву Зоя. Удивительные у них всё-таки отношения с братом. С одной стороны, ближе никого нет, а с другой стороны, порой не знаешь, на какой кобыле подъехать. Вот зачем сегодня повел к этой Вале, видно же, что совершенно не его тип, не его уровень. Или здесь уже всё смешалось? Вот ведь жизнь. Да он бы дома на километр не подошел к такой Вале, а здесь гляди-ка ж – дружит. Вот ещё в чем прелесть эмиграции. Выбора-то, получается, нет. Выбирать приходится не из тысячи, а из десятка. Вот с ними и любуйся-милуйся.