Территория
Шрифт:
Лекс с подругой нашли свободную скамейку на самом краю площадки, сгребли наметенный ветром снег и присели, вытянув ноги в толстых дутых зимних сапогах. Внизу, в долине, тусклым, едва пробивающимся через затемненные стекла светом мерцали кубы зданий научного кластера, похожие из-за горящих вразнобой окон на QR-коды. За ними небо подсвечивало зарево огней над Новой Москвой, находящейся километрах в пятнадцати к северо-востоку.
Почти два десятка реакторов обеспечивали Территорию избыточным количеством электричества, поэтому энергию не экономили. Особенно в зимнее время, когда солнце поднималось над горизонтом всего на пару часов, а все остальное время Восточно-Сибирское плоскогорье было погружено в темноту. Свет и тепло были основными факторами, позволявшими людям благополучно переживать суровые зимы. Хотя старики рассказывали, что до катастрофы климат здесь был еще более жесткий.
– Я скучала, – Татьяна, откинув щиток капюшона, прижалась к Лексу. Ветер дул в спину и почти не касался лица. В термокостюме было тепло и комфортно.
– Я тоже. Он обнял подругу за плечи.
– Ты когда-нибудь расскажешь, как все прошло?
– Когда-нибудь расскажу. Сейчас нельзя. Секретная операция. Подписка о неразглашении.
– Понятно, – разочарованно вздохнула девушка. – Как они там живут на Лабрадоре? Говорят, они религиозные сектанты.
– Люди как люди. Скорее, не живут, а выживают. Технологический уровень их колонии очень низкий. Это видно по одежде из старых запасов, по тому, как они добывают энергию, по старому оружию, по скудным рационам. Бедно они живут. Гораздо хуже, чем мы.
– Поэтому Высший Совет Территории планирует ассоциировать все обитаемые зоны?
– Может, поэтому. А может, потому что хочет контролировать всех в Северном полушарии. Я иногда думаю, а справедливо ли то, что мы здесь делаем. На каком основании сорок лет назад принималось решение, кто будет гражданином Территории и выживет, а кто – нет?
– Я об этом не думаю, – вздохнула Татьяна. – Что случилось, то случилось. Мы здесь, а не в Пустошах. Мы выжили, а не погибли от болезней, голода, жажды или от пули бандитов. Это все, что мне надо для счастья. А еще мне нужен ты, она отодвинула край капюшона и поцеловала Лекса в щеку.
– А мне нужна ты, – Лекс крепче прижал ее к себе и на секунду тоже почувствовал себя счастливым. Но это мимолетное ощущение быстро рассеялось, уступив место необъяснимой тревоге и сомнению.
Завтра будут готовы ДНК карты, доставленных им образцов и, возможно, ситуация с исследованиями на Лабрадоре прояснится. Тогда он сможет отвлечься от назойливых вопросов, которые стали появляться у него после разговоров с Дорси.
Как и ожидалось, результаты генетического исследования биоматериала пришли из лаборатории к началу рабочего дня. Сотрудники Лекса загрузили данные в суперкомпьютер, где за их изучение взялся специально настроенный искусственный интеллект. К обеду он выдал отчет, который вызвал у ученых чувство глубокого разочарования и недоумения.
Образцы ДНК эмбрионов и крови девушки из Лабрадора полностью соответствовали стандарту с небольшими отклонениями, вызванными, скорее всего, облучением небольшими дозами радиации. В них не было ни серьезных мутаций, ни маркеров искусственного редактирования генома, ни следов ускоренной селекции организма. Некоторые изменения по сравнению с эталоном, конечно, наблюдались. Но они были в рамках допустимой нормы – так называемого «нового генного стандарта человека». Это был новый протокол, фиксировавший отклонения, появившиеся в геноме людей в середине века в результате контакта с десятком вирусов и вакцин, изменения состава атмосферы и деградации общих условий внешней среды.
Получалось, что из биолаборатории на Лабрадоре Лекс привез два обычных человеческих эмбриона и несколько пробирок крови, взятой у обычной, находящейся в искусственной коме девушки.
– Ничего не понимаю? – Швабе оторвал взгляд от экрана и в недоумении поскреб короткую бородку. – Неужели они успели оттуда все вывезти? Но откуда они знали, что мы готовим рейд?
– Мы собрались очень быстро, – ответил Лекс. – От получения приказа до штурма лаборатории прошло полторы недели. При такой погоде за это время эвакуировать полноценно действующую лабораторию невозможно. Биореакторы находились на месте. Значит, они вывезли только материалы и оставили нам пустышку.
– Надо сообщить об этом СБТ. Заодно уточню, что они узнали от Дорси, – профессор на несколько секунд умолк, связываясь с кем-то по нейрочипу, потом вернулся к разговору. – Курирующий офицер принял информацию. Сказал, что будут думать. Дорси на беседах ведет себя адекватно, хотя и излишне эмоционально навязывает всем свое видение мира. Сказывается влияние идеологии экологических радикалов. А вот с объективными методами допроса возникли проблемы. Нейрополиграф выдает сумбур. Причем каждый раз разный. Спецы СБТ
говорят, это из-за повреждений мозга, вызванных опухолью, или из-за сильных обезболивающих опиатов, которые могут влиять на нервные реакции. Стимуляцию препаратами использовать врачи не рекомендуют, боясь необратимых летальных нарушений работы мозга, которые могут возникнуть из-за опухоли. Получается, что проверить правдивость его слов сложно.– Что он конкретно говорит про исследования? – поинтересовался Лекс.
– Сейчас я по нейрочипу перешлю вам отчет. Там всего пара страниц. Давайте возьмем паузу и внимательно его почитаем.
Отчет куратора СБТ оказался самым общим. Дорси сообщал, что в лаборатории ведутся исследования по усовершенствованию генома человека с тем, чтобы сделать его менее восприимчивым к агрессивной среде. Методики используются разные. В геном внедряются элементы ДНК земных организмов, способных повысить сопротивляемость холоду, жаре, недостатку воды и пищи, дать возможность замедлять или ускорять обмен веществ. Цель: создать человеческий организм, который бы при сохранении интеллектуальных способностей мог без поддерживающей инфраструктуры успешно выживать в суровых условиях Пустошей и расселяться по всей планете за пределами зон обитания. Исследования ведутся в основном на клеточном материале с применением виртуального моделирования. Эктогенез используется только для проверки наиболее перспективных направлений. Результаты обнадеживают. Моделирование выделило несколько ДНК-линий, по которым реально изменить человека и создать существо с заданными характеристиками. По плану на доработку понадобится год. После этого срока можно будет вырастить первый прототип.
– Вы посмотрите на эту мешанину, – возмутился Швабе. – Они пытаются создать химеру, внедряя в геном человека мешанину из фрагментов ДНК существ, с которыми он несовместим. Насекомые, земноводные, устрицы, низшие млекопитающие. Чушь! Этого не может быть. Нельзя создать жизнеспособный организм, намешав в него кучу произвольно взятых фрагментов.
– Я бы не делал столь однозначных выводов, – рассматривая ДНК-карту эмбриона на экране, проговорил Лекс. – Горизонтальный перенос 25 никто не отменял. Мы уже сейчас знаем больше 140 генов в нашей молекуле ДНК, которые попали к нам от самых разных чужеродных организмов вроде вирусов, грибов или простейших хордовых.
25
Процесс, когда генетическая информация передается от организма к другому организму, который не является его потомком или даже не принадлежит к его биологическому виду.
– Насчет горизонтального переноса полностью с вами согласен, коллега. Это неопровержимый факт. Но для того чтобы он был успешным, нужен долгий эволюционный процесс. Миллионы, а то и десятки миллионов лет. А тут на тебе – пару десятилетий экспериментов, и через год они готовы выйти на живой прототип с заданными характеристиками. Чушь! Откровенная псевдонаучная чушь.
– Возможно, они разработали методику ускоренной селекции.
– Сомневаюсь. Я бы серьезно отнесся ко всему этому, если бы они взяли один параметр и целенаправленно били в него. Вот, допустим, резистентность к холоду. Тут я могу предположить, что реально создать совместимый генотип. Шерстяной покров, толстая изолирующая прослойка жира, измененный метаболизм. Но у них десяток целевых параметров. Это десятки тысяч точек редактирования генома. А совместимость? А взаимоисключаемость? А непредсказуемость мутаций? Нет, коллега, это – чушь. Полнейшая чушь.
– Данные из киберцентра пришли? – поинтересовался Лекс.
– Кстати, да. Данные из киберцентра пришли? – профессор задал вслух вопрос и тут же от одного из научных сотрудников лаборатории получил ответ на нейрочип. – Прекрасно. Они уже на нашей рабочей станции, – он коснулся нескольких иконок на поверхности стола, и на экране возникла серия окон с информацией, извлеченной из жестких дисков и баз данных, изъятых спецназовцами из лаборатории на Лабрадоре. – Да. Тут понадобится время, чтобы разобраться. Пару недель точно. Давайте поступим так. Сбросим все это вашим сотрудникам. Пусть досконально изучают страницу за страницей, а сами возьмем время до вечера и бегло просмотрим весь материал с фокусом на практических исследованиях. Мне надо к концу дня представить отчет в Академию. Не писать же, что сектанты нас обвели вокруг пальца и что рейд прошел впустую. Соберемся у вас в кабинете в конце дня часов в пять и все обсудим. Если есть что-то интересное, мы это сразу нащупаем.