Террор после 1917. Супертеррор. Сопротивление.

В январе Ленин пытался решать проблемы простыми решениями — логика у него была «железная»: поскольку организовано новое государство с новым названием, то юридически долги ушедшей в историю империи не переходят к новому государству, поэтому 21 января 1918 г. ВЦИК аннулировал все внутренние и внешние займы царского и Временного правительств. А 10 февраля Ленин объявил об аннулировании всех долгов царского правительства, жизнь без долгов — с чистого листа.

Через три месяца после захвата России декретом от 20 февраля 1918 года Ленин попытался остановить экономический и финансовый хаос, установить финансовую дисциплину, но всё безрезультатно, провально. Ленин всё понимал правильно и объяснял своим помощникам: «...всякие радикальные реформы наши обречены на неудачу, если мы не будем иметь успеха в финансовой политике», но одно дело — понять и сказать, а совсем другое — сделать. У Ленина ничего не получалось. Дошло до того, что 29 марта 1918 г. в Совнарком обратился президиум Московского Совета, чтобы ему разрешили печатать собственные местные деньги — «боны».

Пустые деньги в апреле 1918 года Ленин решил наполнить декретом о поголовном подоходном налоге, но системы, структуры сбора налогов не было, — и опять ничего у Ленина не получилось. И Ленин решил наполнить пустые деньги оригинально — чтобы добыть валюту захватчики стали продавать на Запад, в основном в США, несмотря на отчаянные протесты Орбели, художественные ценности Эрмитажа и других музеев. Для этих гешефтов стали организовывать специальные «схемы». «У банкиров отработаны свои приемы. В Нью-Йорке открылось московское представительство под вывеской «Советское бюро». Требовалась такая же контора и в Москве. Учреждение было названо скромно — так как посоветовал опытный мистер Гарриман: «Роскомбанк». Главный агент Запада, Лев Троцкий, снисходил до личного вмешательства в махинации «Роскомбанка», властно улаживая любые «недоразумения» финансистов», — отметил в своем исследовании Н. Кузьмин.

Продажи на Запад захваченных ценностей проводились бестолково, коррупционно, за бесценок и дали небольшой временный эффект, и Ленину опять пришлось напрягать свои «гениальные» мозги. И в мае 1918 года он решил поменять деньги, ввести новые: «Мы назначим самый короткий срок, в течение которого каждый должен сделать декларацию о количестве имеющихся у него денег и получить взамен новые. Если сумма эта окажется небольшой, он получит рубль за рубль. Если же она превысит норму — он получит лишь часть».

Л.Б. Красин, за свой профессионализм уважаемый даже стариком Сименсом, 31 мая 1918 года в письме к жене писал: «Близкая, казалось бы, мечта из подневольного работника стать хозяином жизни вышибла рабочего из колеи, работа нейдет, железная дорога и производственный аппарат всё более разваливаются. Ленин то высказывает здравые мысли, то ляпнет что-нибудь вроде нелепого проекта замены старых денег новыми». Из писем сотрудничающего с большевиками Красина видно, что и до конца 1918 года у Ленина ничего не получилось сделать в экономике, в хозяйстве страны, — 16 декабря 1918 года он писал жене о большевиках и Ленине: «Совершенно как обезьяна в посудной лавке. И грех и смех. Греха впрочем, больше, так как разрушают последние остатки экономики и производственного аппарата».

И Ленин опять врубил денежные станки на всю мощь, на этот раз с целью обмануть крестьян — скупить по дешевке за счет быстро обесценивающихся денег у них продовольствие, это мы подробнее рассмотрим в следующей главе. С июня 1918 года до конца 1920 года количество денег в стране Ленин увеличил в 30 раз(!), с 43,7 млрд. рублей до 1,2 триллионов рублей. А цены догоняли и обгоняли печатный станок и выросли в 40-50 раз. Это больно било по рабочим, — обесценивало их зарплаты. К тому же сильно упало производство на заводах, ибо рабочие не только не могли вытянуть руководство заводами, они свою непосредственную работу в условиях вольницы и грабежа отказались выполнять. Ленин «вдруг» сделал открытие — управление — это «сложная штука», что в такой сложной ситуации нужны в первую очередь именно умные люди — специалисты в различных отраслях, а не воинственный матрос или воодушевленный сказками о «коммунизме» рабочий. Ленин с ужасом понимал, что скоро всё произведённое старым «плохим» обществом и отобранное будет съедено. Германия и США вечно помогать не будут. «Но от раздавленного капитализма сыт не будешь. Нужно взять всю науку, технику, все знания, искусство. Без этого мы жизнь коммунистического общества построить не можем», — начал объяснять Ленин своим бестолковым подельщикам по захвату, некоторые из которых предлагали ему вообще отказаться от «старых» специалистов — ликвидировать всех и баста. Ленин этих кровожадных придурков-фашистов назвал: «левые коммунисты с психологией дикарей». И Ленин начал смягчать и модернизировать свой «метод голодом»:

«Пролетариат сделает так, когда победит: он посадит экономистов, инженеров, агрономов и прочих за выработку плана, за проверку его. Мы заплатим за это экономистам, статистикам, техникам хорошие деньги, но... мы не дадим им кушать, если они не будут выполнять этой работы добросовестно и полно в интересах трудящихся». Мы видим, что Ленин «прогрессирует», «эволюционирует»; он уже вынужден сдвинуться с позиции «не больше зарплаты рабочего» к «хорошим деньгам», оставаясь на позиции гнусного вымогательства и шантажа голодом.

А как заставить работать рабочих, как подстегнуть работать, как сделать, чтобы работали хорошо, эффективно??? О производительности труда фиктивных диктаторов вообще говорить было трудно. Возможно, было слишком много «малосознательных» рабочих. Производительность труда рабочих была намного ниже прежней, дореволюционной, — просто катастрофической. И, послав Лурье-Ларина за опытом в Германию, Ленин начал изучать знаменитую книгу Тейлора о производительности труда. И если вы заглянете в ленинскую работу «Очередные задачи советской власти», то обнаружите, что Ленин уже думал, как использовать опыт капиталистов в эксплуатации по повышению производительности труда пролетариата: как организовать обмен опытом; как применить сдельную оплату труда, отказавшись от демократической уравниловки, какие придумать «пряники» чтобы стимулировать у рабочих желание работать хорошо.

По ходу изучения проблемы у Ленина появились новые идеи: «Возьмём такое средство организации соревнования, как гласность, (как Горбачёв). чтобы сравнение деловых итогов хозяйства отдельных коммун стало предметом общего интереса и изучения, чтобы выдающиеся коммуны вознаграждались немедленно...». Ленин также поставил вопрос селекции и выявления наиболее одарённых от рождения работников: «Мы пойдём себе своей дорогой, стараясь как можно осторожнее и терпеливее испытывать и распознавать настоящих организаторов, людей с трезвым умом и практической сметкой».

Вначале Ленин негативно отнесся к идее возродить профсоюзы при его власти. И это понятно, — как в пролетарском государстве, при диктатуре пролетариата пролетариат может защищаться от самого себя?! Идея профсоюзов была погашена лозунгом — «Идейная борьба с мещан-ски-интеллигентскими и тред-юнионскими предрассудками». Но затем Ленин, усиленно думая над вопросами повышения производительности труда пролетариев, пришёл к осени 1918 года к мысли о возрождении профсоюзов, чтобы возложить на них весь контроль за качеством труда рабочих и все проблемы по повышению производительности их труда. Не было у Ленина никакого замысла, чтобы возродить профсоюзы для того, чтобы они представляли интересы рабочих и защищали их перед новой властью. Понимал Ленин многое правильно, но одно дело — правильно понимать и правильно говорить и другое дело что-то правильно сделать, а с последним у Ленина были огромные проблемы.

Ленин устал решать проблемы производительности; ни он и ни его правительство не могло ничего придумать, и прибегнул к простым проверенным «старорежимным» приемам: на фабриках и заводах ввели строгие штрафы за любое прегрешение, для учета трудовые книжки, и новинку — для особо «качающих права» или «голосящих о свободе» могли выдвинуть страшное обвинение — «в контре» и саботаже. По этому поводу Лейба Бронштейн доходчиво объяснял русским рабочим: «Социалистическое строительство принципиально отвергает либерально-капиталистический принцип «свободы труда», и — «Репрессии для достижения хозяйственных целей есть необходимое орудие социалистической диктатуры».

А всё, что смог ещё придумать Ленин в работе «О задачах профсоюзов» это: «Привлекать домашнюю прислугу — сначала к участию в работе кооперативов... затем к более ответственной и менее «узкой» работе...». Имелась в виду прислуга вождей новой Советской власти. Почти все члены аппарата подавления имели домашних «слуг», «лакеев» «и «холопов», которые теперь имели совсем пристойное определение — «прислуга».

В это время новые руководители заводов преподносили сюрпризы Ленину. «Многие фабрики и заводы, изготовляющие предметы широкого потребления, начали выдавать часть заработной платы изделиями. Эти изделия через мешочников начали поступать в товарооборот, дезорганизуя товарообмен Наркомпрода», — вспоминал помощник Ленина А. Шапошников, — этого рабочего отчаявшийся Ленин в этот период снял за бестолковость, беспомощность и некомпетентность с поста Наркома труда. За что Ленин не брался — ничего у него не получалось, не мог охватить и справиться, все концы ускользали у него из рук, а его помощники и подчиненные были ещё хуже. Кстати, ситуация с темой — «товары вместо зарплаты» нам до боли знакома из новейшей истории — из недавней крайне бестолковой горбачевско-ельцинской «перестройки» по развалу промышленности, торговли, финансовой системы и всего СССР. В общем, — за что Ленин не брался — всё у него выходило боком, вернее — ничего не получалось.