Террорист-демократ

– Извини, что прерываю, но не мог бы ты перейти непосредственно к ограблению банка. Все остальное, конечно, интересно, но по меньшей мере общеизвестно, - сдержанно, но с заметным нетерпением сказала Фредерике Кункель. Но Карл решил все же, что необходимо еще раз отклониться от темы.

– Я был в движении "Палестина", которое тоже исчезло за эти годы с лица земли, и вы знаете почему? Да, мы всегда делали ставку на чисто реформистскую деятельность, классические методы формирования общественного мнения, без всяких военных акций. Мы хотели доказать, что Израиль - агрессор и экспансионист, что сионизм - это расизм и что Израиль - почти то же самое, что ЮАР, и все в том же роде. Кто же разрушил основу всей этой деятельности? Да, это был Менахем Бегин. После него все это было доказано, нам не надо было заниматься никакой пропагандой. Вопрос приобрел религиозную окраску; имели ли право евреи приносить мучения арабам только потому, что сами много выстрадали? Да, вы знаете. Извините, но я хочу, чтобы вы поняли, поскольку нахожу, что это довольно важно. Итак, однажды, когда я находился дома достаточно долго, чтобы осознать ситуацию, которую вам только что описал, я встретил одного из моих старых друзей по движению "Палестина" - палестинца Абделя Салам Махмуда Он работал в "Макдональдсе" и продавал гамбургеры. Мы поговорили немного об этом мрачном месте, он рассказал, что был вынужден пойти работать на американское предприятие, вкладывающее каждый год сотни тысяч крон в Израиль и различные сионистские кампании только в Швеции. Но я, сказал он, по крайней мере, всем старым друзьям просто раздаю гамбургеры. Такие, как ты, всегда могут поесть здесь бесплатно. Мы возьмем да немного и уменьшим их прибыль, сказал он. Я сначала ответил, что это романтический, индивидуалистический способ борьбы, и он со мной согласился. Но, сказал он, что я могу поделать? Я - один, и единственное, что умею, это таскать гамбургеры. Конечно, мой вклад не особенно большой, но я все же что-то делаю. Я не смирился, не отказался от своих идей и не стал социалистом, чтобы поддерживать Израиль и сионизм прямо или косвенно, как сделали это другие товарищи, точнее, бывшие товарищи. Я, по крайней мере, хоть что-то делаю, а вот что делаешь ты?

– спросил он меня. Я граблю банки и перевожу деньги различным кампаниям, поддерживающим движение "Палестина", во все мире, в шутку ответил я. Моего друга Абделя Салам Махмуда привел в неописуемый восторг такой блестящий, простой и эффективный способ решить проблему, как можно действовать в одиночку в Швеции. Спустя две недели я действительно впервые ограбил банк. Совершить такое преступление не трудно, и если ты раньше не попадался, то тебя не опознают: они ищут среди уже известных грабителей. А таких, как я, полиции схватить очень сложно. Так что мои ограбления - это не средство для финансирования убийств, как ваши нападения на банки, а способ перераспределения капитала, передачи его от эксплуататоров эксплуатируемым.

Вы, конечно, можете думать, что это слишком незначительная цель. Но мне на это наплевать. Я считаю, что ваши цели - безумные, например вот эта - впятером вести войну против всей Западной Европы.

В комнате наступила тишина. История Карла на них подействовала. Поскольку все это было правдой, кроме самих налетов на банки, она и казалась такой убедительной.

У Фредерике Кункель было две возможности: начать атаку и попытаться защитить свою собственную политику или отступить и предложить заняться практическим делом. Она выбрала второй путь.

– Какие у тебя планы в Гамбурге?

– Еще два банка. В основном я уже изучил объекты. Поскольку я работаю один, это всегда самое важное, как вы понимаете. Но я не вполне уверен в одном из них. Возможно, я возьму другой и затем уеду из Гамбурга, - ответил Карл. Он выглядел растерянным, ибо понял, что сейчас явно переиграл. Но Фредерике прямо нанесла удар.

– А что если мы поможем тебе взять оба банка и разделим прибыль пополам?
– кратко и деловито спросила она. Карл сделал вид, что задумался, и легкое напряжение повисло в воздухе.

– Ясно, что, когда много народу, дело надежнее, - сказал он в конце концов очень медленно и снова сделал паузу, прежде чем продолжить.
– Но при условии, что мы работаем только по моим планам. Я командую, плюс кто-то из вас достаточно хороший шофер, поскольку я должен быть в банке один, чтобы никто из вас не провалил все дело... М-да, тут, возможно, есть над чем подумать. В банках, которые я наметил, один человек может чувствовать себя почти уверенно. А если будет несколько, то вообще никаких забот. Хотя не знаю... Во всяком случае, мне нужно время на размышление.

* * *

Они дружелюбно, но настойчиво попросили его остаться в квартире. Вначале он пытался острить. Сказал, что лично для него это, без сомнения, самое приятное место, где ему когда-либо приходилось жить. Но то же самое нельзя сказать о полиции. Конечно, благодаря известным мерам социал-демократов полиции нечего делать на Хафенштрассе. Но она может появиться, когда речь идет о серьезных эксцессах, таких, например, как поимка террористов. И находиться в их обществе, оцененном в двести пятьдесят тысяч марок, по пятьдесят тысяч за голову, да еще высоко в многоэтажном доме, не так уж приятно. Другими словами, спать так же спокойно, как на Хафенштрассе, ему не придется.

Рядом с входной дверью в квартире стояло специальное взрывное устройство с начинкой в один килограмм тротила. Следовательно, они были готовы добровольно принять смерть, которая повлекла бы за собой неизвестное число жертв из соседних квартир сверху и снизу. Карл прикинул, что хаос, который при этом, скорее всего возникнет, даст ему шанс спуститься на пару этажей вниз, взять заложника и потом уже вести переговоры. Маловероятно, что так могло произойти: они не хотели сдаваться, не захватив с собой в ад хотя бы небольшую компанию полицейских.

Карлу не нравилась эта идея, ведь войти могут не только полицейские, в любое время суток может появиться, например, слесарь в поисках протекающей трубы. Это лишь привлечет излишнее внимание, правильно? Кроме того, могут пострадать ни в чем не повинные люди, которых товарищи, очевидно, ни о чем не предупреждали.

А если действительно нагрянут полицейские, то они наверняка начнут со слезоточивого газа, а потом ворвутся в бронежилетах, так ведь? Да, но главное, несмотря ни на что, только одно: не впустить полицию.

Большая квартира, расположенная высоко в многоквартирном доме, была двухэтажной. Наверху - две спальни и просторная гостиная с балконом. Карл получил одну из спален.

Они возражали против того, чтобы он сам отправился на Хафенштрассе расплатиться и забрать свои вещи. Сказали, что пошлют кого-нибудь, кто хорошо ориентируется в квартале и кто уже, между прочим, был в его комнате. Он, наверное, это заметил? Карл счел уместным ответить на этот вопрос отрицательно.

Спустя несколько часов в тот же вечер Карлу вручили его вещи - рюкзак, стереоплейер и кассеты, а также шесть-семь тысяч марок, спрятанных им под линолеум. По его просьбе было заплачено по счету в гостинице.

Итак, его оставили в покое, дав время "немного подумать". Причиной тому была встреча с другой группой в городе. Они решили не позволять Карлу никаких контактов, но как этого достичь - пока единого мнения не было. Все это Карл понял из намеков Фредерике Кункель.

Следовательно, в Гамбурге действуют две группы террористов. Это было логично - представители этих групп переговаривались по телефону, и их разговор был прослушан недалеко от Сент-Паулис, когда звонили из телефона-автомата в ресторан "Кунео". И теперь Карл под арестом у одной из групп. Проблема была в том, что они могли решить использовать его для ограбления банков с участием обеих групп.

В гостиной стояла стереосистема фирмы "Sony", стоившая, вероятно, несколько десятков тысяч марок. Так что маловероятно, что они могли держаться только за счет краж. Карл послушал одну из своих кассет - фортепьянную сонату Бетховена, стоя рядом с балконной дверью и смотря на Гамбург и Эльбу. Он отчетливо видел отель "Шмаальс" и Хафенштрассе. Прямо напротив, на другом берегу Эльбы, находился сухой док с надписью белой краской на внешней стороне: "Blohn + Voss Dock S.".

Карл размышлял над своим сценарием ограбления банка, о том, как он сам себе это представлял. Он был против совместного ограбления еще и потому, что будет совершенно невозможно контролировать ситуацию, когда к делу подключатся трое или четверо террористов, которые наверняка не дадут себя арестовать без перестрелки. Как он сам должен вести себя в ситуации, если на месте окажется полиция или кому-нибудь придет в голову захватить заложника? Должен ли он тогда стрелять в других грабителей или нет?