Террорист

Включаются прожектора. Заливают пространство стылой синью. Неведомо откуда просочившуюся прессу и немногочисленных зевак грубо оттесняют за периметр зараженной зоны. По периметру уже растыканы режущие глаз ядовитой зеленью, кричащие об опасности знаки «Biohazard».

— В карантин! — устало командует полковник.

Зевак гонят к снегоходам, на бортах которых выведены синие звезды-снежинки.

Неуклюжие, угловатые фигуры в скафандрах биозащиты топают к центру поляны. Сужают кольцо. Длинные тени пятнают девственную белизну.

Загонщики на охоте. Знаки — флажки.

В очаге былой оттепели, над последним, чудом сохранившимся цветком сидит голый, скорчившийся от холода специалист и греет в ладонях увядшие листья. Рядом с Иваном — заложница, Лена. Словно в прострации, она смотрит и смотрит на умирающий подснежник.

— Ну что, доигрался?! — Ивана от души пинают по ребрам.

Он безучастен. Выдохся. И больше уже ничего, ничего не может.

— А вас, девушка, обязательно вылечат, медицина в наше время творит чудеса. — На плечи блондинки набрасывают шубу.

Ивана под конвоем тащат в воронок-рефрижератор.

Суета…

Трещит рация, обнимаются на радостях бойцы, водилы грузовиков сигналят, требуя проезда и не стесняясь в выражениях.

В суматохе о девушке забывают. А она всё глядит на замерзший цветок, трогает хрупкие листья. Ветер усиливается. Сыплет редкий, колючий снег. Налипает на покрывшую стебель корочку льда.

Жаркие, горючие, нечаянные слезы капают на поникшую головку цветка, и кажется, что от этого случайного тепла и участия, от доброты этой и сострадания… цветок на мгновение отмерзает.

Кажется.