Террористическая война в России 1878-1881 гг.

“Штраус или Фейербах! Кто из них прав в недавно поднятом вопросе о понятии чуда? Штраус, который рассматривает вопрос как теолог, а следовательно предвзято, или же Фейербах, который рассматривает его как не-теолог, следовательно свободно?”

Это во многом показательный отрывок - мы видим у Маркса интересный, живой и агрессивный стиль, присущий позже Марксу-журналисту и ставший характерным стилем журналистики двадцатого века. Здесь мы видим и другое знаковое проявление - отец Маркса верующий, однако Карл явно настроен против религии, он идёт в ногу с той частью своего поколения, которое было настроено максимально агрессивно, демократически и атеистически, он почти атеист и материалист.

Для него герой - атеист и материалист Фейербах, утверждавший, что единственная божественная любовь - это половая любовь между мужчиной и женщиной, и быть неверующим - это свобода. Маркс здесь допускает серьёзную ошибку односторонности - ибо понятно, что Штраус рассматривает вопрос предвзято как теолог, а Фейербах рассматривает вопрос также предвзято, но как не-теолог. Сам этот теологический спор был знаковый для того времени, происходил перелом мировоззрения. Друга Маркса - Бруно Бауэра за очень резкую критику религии и церкви даже лишили доцентуры в Боннском университете.

К концу лета 1842 года Маркс находит себе работу по душе. Он начинает писать газетные статьи и посылать их в различные газеты. Ему это нравится, и вскоре он решил стать профессиональным журналистом и в сентябре уезжает в Кёльн, чтобы приступить к работе в газете под названием “Рейнская газета”. О чём пишет молодой журналист Маркс? О проблемах незаконной вырубки леса, о проблемах крестьян-виноделов или вот один из заголовков его статьи - “Проект закона о разводе”.

Эта работа его, Маркс точно угадал, он так резво, рьяно и увлечённо работает, у него столько идей, что уже в октябре учредители газеты снимают с должности редактора, и назначают редактором Маркса. Блестящее начало. Марксу 24 года - он уже редактор ведущей газеты в Кёльне. При этом идея писать о рабочих к нему ещё не приходила.

В ноябре этого же года редакцию газеты посещает сын текстильного магната Пруссии - Фридрих Энгельс. Происходит “историческое” знакомство. Энгельс был образованным молодым человеком, и хотя его судьбу на этом этапе полностью определял отец, но молодой Фридрих также маялся - искал как себя интереснее применить в свой бурный век. Рядом во Франции революции и восстания стали обычным делом, а в соседней Пруссии многие с завистью только обсуждали эти события и чувствовали себя отставшими от прогресса и цивилизованности. О внутреннем настрое Энгельса говорят следующие его слова:

“…я должен стать младогегельянцем… По ночам я не могу спать от всех этих идей века”.

В этот момент зададим вопрос: Как в этот период относились два молодых буржуа - Маркс и Энгельс к рабочему классу, пролетариям?
– Пока они его вообще не замечали. Они относились к пролетариату так же, как все представители их сословия, их круга. Например, Шеллинг по этому поводу цитировал Горация: “ненавижу толпу невежд”, а близкий друг Маркса Бруно Бауэр вообще “тёмной массе” объявил войну. Хорошо известно презрение Шопенгауэра и высокомерие Фейербаха, а второй близкий друг Маркса - Генрих Гейне так писал по поводу восстания силезских ткачей:

Они духовно нищи; тело их требует пищи,

И в поисках пищи влача свои дни,

К бессмертью души равнодушны они.

(“Ткачи”)

ГЛАВА ПЯТАЯ. Изменение Марксом журналистики

Глянем в одну газетную передовицу, написанную Марксом в этом же 1842 году (т. 1):

“Тот же самый дух, который строит дороги руками рабочих, строит философские системы в мозгу философов. Философия не витает вне мира, как мозг не находится вне человека, хотя он и не лежит в желудке”.

Во-первых, вот и всё о рабочих, которые в лучшем случае через дух приравниваются ко всем остальным. А во-вторых, мы видим интерпретацию Гегеля.

Далее в этой передовице Маркс успешно пробует продолжить Гегеля и конкретно связать философию с жизнью, пробует опустить её в жизнь, показывая неразлучную связь обеих. Маркс при этом проявляет, показывает одно из своих фундаментальных убеждений, мировоззренческих взглядов:

“Так как всякая истинная философия есть духовная квинтэссенция своего времени, то с необходимостью наступает такое время, когда философия не только внутренне, по своему содержанию, но и внешне, по своему проявлению, вступает в соприкосновение и во взаимодействие с действительным миром своего времени… Внешнее проявление, свидетельствующее о том, что философия приобрела такое значение, что она представляет собой живую душу культуры, что философия стала мирской, а мир философским… Любой учебник истории покажет нам, как стереотипно повторяются простейшие внешние формы”.

Что мы здесь видим? Мы видим блестящий образец зрелого философского мышления, мы видим продолжение немецкой классической философии и одновременно её переломный момент - выход из сухой абстрактной философии Гегеля и переход к философии действия, к философии жизни; это классическая, рациональная трактовка еврейских священников - фарисеев.

Да, если мы заглянем в учебники истории и сопоставим повторяющиеся события, факты, то обнаружим то, что обнаружил Гегель.
– Когда возникает какой-то закономерный эволюционный кризис в обществе, философы это улавливают раньше и дают новую философию, - общество некоторое время усваивает, впитывает новые идеи и затем начинает действовать по-новому. Но промежуток между возникновением новых философских идей и их внедрением в жизнь, оживлением, часто бывает довольно длительным, и Маркс в этой же передовице предлагает ускоренный вариант, ускоренный метод:

“Философия, в особенности немецкая философия, имеет склонности к уединению, к тому, чтобы замыкаться в свои системы и предаваться бесстрастному созерцанию; всё это с самого начала противопоставляет философию, как чему-то для неё чуждому, общему характеру газет - их постоянной боевой готовности, их жадному интересу к шумной злобе дня, о котором они спешат сообщать. Философия, взятая в её систематическом развитии, не популярна; её таинственное самоуглубление является в глазах непосвящённых в такой же мере чудаческим, как и не практическим занятием…”.

Итак, Маркс хочет сорвать с философии покрывало таинственности, сакральности, избранности, элитности и сделать её общедоступной, популярной, а главное - практической. Но как это сделать?
– Маркс даёт ответ: с помощью газет, с помощью журналистики. Поэтому выбор Марксом профессии журналиста не случаен, а очень осмысленный, осознанный, имеющий собственную философскую основу. Мы обнаружили момент - когда зародился знаменитый тезис марксизма:

“теория (философия) должна проникнуть в массы и овладеть ими”.

Осталось выяснить - какая теория, по мнению Маркса, должна овладеть умами масс? Ведь - не популяризировать же классиков философии собирался Маркс, которых умные и так знают, а для глупых это не интересно, потому что скучно, не актуально и не злободневно. Стало быть - необходимо найти злободневность, злободневную тему и при этом, чтобы это была не какая-то банальная кратковременная вещь, а, как и положено философу и философии - это должна быть упреждающая философская концепция.

Маркс пока ещё не пришёл к “гениальной” мысли о полном разрушении государства, к диктатуре пролетариата и даже ещё не обращает внимания на рабочий класс. Здесь сделаем важное замечание - Маркс включил в газету назидательность философии. От чего газета приобрела сильное значение - учителя, наставника, значение интеллектуального оружия. До этого момента газета была в основном информатором - информировала о событиях, занималась констатацией фактов, а при Марксе стала оракулом истин, стала учителем, истиной в первой инстанции,