Террористы космоса

Пленник хотел было сказать: «нет!», но губы не послушались его.

— И не пытайся солгать, Баркин. Пока ты находился в отключке, мы вкололи тебе лошадиную дозу психотронных препаратов, так что что-то скрыть тебе будет затруднительно.

Баркин попытался поставить хотя бы один психощит, но ощутил свою полную беспомощность.

— Капитан… всего один вопрос.

— Да?

— Вы всегда казались мне полным тюфяком. Вилена вила из вас веревки, и фактически уже несколько месяцев Базой руководила именно она. А когда эта дамочка с моей тайной помощью свергла вас и выпихнула в космос, вы даже не пытались поговорить с ней по-мужски. Признаюсь, ваше мягко говоря идиотское поведение меня расслабило. Почему же сейчас все так резко изменилось, и со мной разговаривает совсем другой Томас Чейн?

Капитан нахмурился.

— Наверное, потому что я наконец-то повзрослел, — после долгой паузы признался он. — В своей жизни я успел наделать немало глупостей, и они мало чему меня научили. Но предательство любимой женщины спустило меня с небес на землю! Еще день назад я был близок к мысли о самоубийстве. Но сейчас я выбросил все эти сопливые мальчишеские мысли из головы! Родителям как никогда нужна моя помощь, и на этот раз я не собираюсь их подводить!

Баркин, тебе не повезло, что именно в этот переломный момент ты попался мне под горячую руку. Даже не мечтай, что я проявлю обычную мягкотелость и нерешительность! Отныне моим лозунгом станет древнее изречение: Не убоюсь я зла! Если потребуется, я лично стану разрезать тебя на мелкие кусочки. На легкую смерть даже не надейся! Покопавшись в твоих мозгах, я уже много разузнал. В частности я понял, что ты до дрожи в коленях боишься своего любимого президента Лейтона! Но он далеко, а я — близко, очень близко…

Томас нагнулся и почти прикоснулся лицом к лицу Баркина. И только тогда пленник смог как следует разглядеть глаза молодого Чейна. Это были совершенно другие, холодные и безжалостные глаза!

— Лучше бы ты выбросился в открытый космос, — процедил сквозь зубы Баркин. — Лейтон почему-то был уверен, что так ты и сделаешь, потеряв разом и мать, и жену… Хорошо, я готов рассказать все, что знаю. Но учти — я знаю немногое!

— Посмотрим, — спокойно ответил Томас.

Он сел на свое кресло, и пленник начал говорить. Его рассказ был хаотичным, времена бессвязным и противоречивым — сказывалось действие психотропных препаратов. Временами Баркин замолкал, тупо уставившись в потолок, и молодому Чейну не без труда приходилось возвращать его к действительности.

Наконец, перед ним начала смутно вырисовываться вся картина происходящего в Галактике, и капитан ужаснулся. Только теперь он понял, что практически все позиции мессии ныне подвергались атаке самых разных сил. Никто из явных и тайных врагов Моргана Чейна и Кольца Цитаделей не представлял непосредственно Голконду, но все невольно действовали в ее интересах.

К сожалению, Баркин действительно мало что знал о террористах космоса. Эта сила пришла откуда-то извне, и не служила ни Шорру Кану, ни озэкам, ни самой Голконде. По мнению Баркина, она являлась словно бы метастазами тяжелой, неизлечимой болезни, которой болела Галактика. Однако аналитической службе Президента Голконды удалось установить определенную закономерность в действиях эскадр врагов Цитаделей. Эта закономерность представляла из себя сложное дифференциальное уравнение, решением которого являлся номер очередной планеты-жертвы по старинному, ныне давно не используемому звездному каталогу.

Баркин однажды, совершенно случайно видел это уравнение на столе Президента Голконды, когда готовился отправиться на Базу Ллорнов. Лейтон придавал этой тайной миссии особое значение, и потому сделал для агента Баркина исключения, встретившись с ним лично. Затем специальная служба просмотрела все воспоминания Баркина об этой встрече и стерла все из его мозга все, что посчитала ненужным. В этот список попало и сверхсекретное дифференциальное уравнение. Однако память о том, что он видел листок бумаги на столе Лейтона, у Баркина все же сохранилась.

Томас тотчас прекратил допрос, и передал пленника в распоряжение медицинской службы флагманского корабля. Врачи обладали всем необходимым оборудованием для глубинного зондажа мозга. Поначалу они воспротивились воле капитана, посчитав его задание негуманным. Но очень скоро они узнали, что с нынешним, другим Томасом Чейном, лучше не шутить, и принялись за работу.

Спустя несколько часов искомое уравнение уже лежало на столе капитана эскадры. Несколько сильных математиков решили это уравнение, а затем проверили его на основании базы данных по атакам террористов за последний месяц. Точность результата была почти стопроцентной!

Посмотрев на расчеты, Томас даже застонал от отчаяния. Оказывается, действия разрушителей можно было предсказать! Если бы отец знал об этом, то в один первоклассный день мог бы поймать все эскадры неуловимых убийц в заранее расставленные ловушки.

Первым порывом молодого капитана была мысль о том, что нужно тотчас связаться в отцом по секретной дальней связи, и рассказать о своей открытии. Еще несколько дней назад он так бы и поступил. Сейчас же. После здравого размышления он понял, что секретная связь — это миф. Агенты Голконды — а может, не только они! — следили за всеми переговорами мессии и могли их расшифровывать. Разумеется, Лейтон уже знал о том, что Баркин арестован. Был ли Президент Голконды заинтересован в прекращении атак террористов? Конечно, нет. Значит, следовало порка промолчать, и устроить ловушку своими силами.

Несложный расчет показал, что спустя три стандартных дня следует ожидать атаки в созвездии Знаменосца. Целью террористов должна была стать планета Эддора-IV.

Томас удивленно поднял брови:

— Хм-м… Насколько я помню, это очень небольшая планета, и вес ее в галактическом Кольце Цитаделей очень невелик. Я был уверен, что нам надо устроить засаду около самых развитых и влиятельных миров!

Один из математиков усмехнулся:

— Капитан, это неважно. Банды террористов сделали свой выбор вопреки всякому здравому смыслу, а следуя лишь законам математики. Именно поэтому они и неуловимы!

Томас кивнул.

— Да, ты прав. Честно говоря, еще вчера я почему-то верил, что тайным кукловодом этих мерзавцев является наш дорогой император Шорр Кан. Но он и дифференциальное уравнение — вещи несовместимые. Штурман Вахар, рассчитайте параметры гиперпрыжка к планете Эддора-IV.

Через некоторое время черноту космоса на мгновение осветила яркая голубая вспышка, и эскадры исчезла. Не прошло и минуты, как в той же точке пространства словно бы вспыхнуло небольшое солнце. Это был результат взрыва сразу трех ракет с радитовыми боеголовками.

Президент Лейтон чуть-чуть опоздал.

* * *

Планету Эддора-IV населяли насекомоподобные существа, чем-то напоминавшие земных мух, только бескрылых. Их внешний вид был настолько неприятен, что император Шорр Кан отдал специальный приказ для дворцовой службы этикета: на светских приемах размещать посланцев с Эддоры-IV подальше от послов гуманоидных планет. А самое главное, ни за что не допускать того, чтобы эти мохнатые твари не ползли по потолку во время выступлений его, императора! Был уже однажды такой прецедент, который вызвал в тронном зале жуткий переполох. Некоторые дамы, взглянув наверх, посчитали, что дворец захватили противные земные насекомые, и упали в обморок. А ведь эддориане всего лишь хотели поближе увидеть великого, обожаемого Шорра Кана, пусть и всего лишь с потолка!

Культура эддориан также не отличалась особой глубиной. Издревле они использовали письменность лишь для деловой переписки, и даже вхождение в состав Империи не улучшило их отношение к книгам, особенно художественным. Живопись тоже была своеобразной, картины эддориан больше напоминали плетеные из веток корзины. Зато в отношении музыки жители маленькой планеты в Созвездии Знаменосца пошли куда больше многих гуманоидных миров. Любой эддорианин, начиная с младенцев, представлял из себя как бы живой оркестр, и их разговорная речь на слух людей звучала словно сложная, изысканная песня. Впрочем, для Шорра Кана это вовсе не являлось достоинством, поскольку тот терпеть не мог музыки и музыкантов. В его ныне почившей в бозе Лиги Темных Миров это направление культуры приравнивалось к половым извращениям, и сурово каралось без суда и следствия.