Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Полевая русская армия состояла из двух гвардейских, тридцати пехотных и четырех гренадерских полков – около шестидесяти тысяч воинов, вооруженных ружьями со штыками, гранатами и ручными мортирками. Армия строилась в линейный боевой порядок и вела стрельбу шеренгами и залпами, потом атаковала. Дальность стрельбы из гладкоствольных кремниевых ружей была двести метров, скорострельность – один выстрел в минуту. У солдат было по тридцать патронов, на полчаса – час боя.

Драгунская кавалерия Петра состояла из трех конно-гренадерских и тридцати драгунских полков. Каждый полк имел по пять эскадронов по две роты в каждом, всего тысяча двести всадников. В полку было сорок офицеров и восемьдесят унтер-офицеров. Драгуны были вооружены палашами, пистолетами и карабинами. Конница могла не только прикрывать фланги, но и выполнять самостоятельные задачи, действовать в конном и пешем строю, совершать рейды в тыл противника. Петр разработал атаку на полном скаку с ударом холодным оружием.

Артиллерия новой русской армии состояла из полков, каждый из которых имел четыре канонирские, четыре бомбардирские и инженерные роты. Тридцать два орудия одного

полка обслуживали четыреста воинов с четырнадцатью офицерами. Это был любимый род войск Петра, знавшего артиллерию и фортификацию в совершенстве. Он калибровал орудия, что намного усилило огневую мощь русской армии. Петр всегда строил укрепления полевого типа – редуты и ретраншементы. Он никогда не воевал по шаблону. Кроме полков, имевших по тысяча двести воинов, Петр создал бригады, быстро решавшие тактические задачи. Устав третьего Романова обязывал воинов биться честно и грозно. Главной чертой военной стратегией Петра I была ее решительность. Для тактики новой русской армии были характерны маневренность, взаимодействие трех родов войск, способность вести боевые действия ночью на пересеченной местности. Примером стойкости русских войск стала защита Петербурга в 1705 и 1708 годах шведов.

К 1703 году Петр почти отбил побережье Балтийского моря и быстро строил в устье Невы свой небывалый город Санкт-Петербург, ставший гордостью будущей империи. Летом 1705 года шведский корпус генерала Майделя на двадцати кораблях начал атаку на любимый город Петра. Королевская морская пехота попыталась высадиться на остров Котлин, но тут же была сбита резкой русской атакой. Шведская эскадра была разогнана кронштадскими мортирами, и ей не помогли триста пятьдесят пушек. Шведы высадились вдали от Петербурга и атаковали город вновь и вновь, но русские воины не сдвинулись с места, помня слова великого Александра Невского, бившего шведов на этом же месте половину тысячелетия назад: «Отступать некуда, умирай, где стоишь!» Никто из русских солдат не отступил, а шведы потеряли около тысячи солдат и откатились от города на Неве.

В 1708 году четырнадцать тысяч шведов генерала Любекера штурмовали Санкт-Петербург. На каждого русского приходилось по десять шведов, но гарнизон генерала Апраксина дрался насмерть, выставив штандарт «Победить или умереть!» В критический момент штурма, когда героизм и отчаянное мужество русских бойцов могли быть подтверждены только их гибелью, над стенами Петербургской крепости вдруг разразился ужасающий ураган, поддержанный небывалым морозом в сорок пять градусов по Цельсию. Потомков викингов унесло от города, защитники которого не умели произносить слово «отступление». С этих времен в русской армии стали в таких случаях говорить: «Нас мало, зато в бою тесно не будет!» Счастливый царь выбил медаль «За спасение Санкт-Петербурга» и наградил ей невских героев. Через год шведская коса со всего размаха врезалась в русский камень, и имя ему было Петр. Исторические источники не говорят, спокойно ли спал шведский король Карл XII перед Полтавской битвой. Но совершенно точно известно – король не знал, что утром впереди зелено-лазоревой линии русских войск в атаку на него пойдет сама шведская смерть.

Петр I сам выбрал место генерального сражения недалеко от Полтавы. Тыл его войскам прикрывал обрывистый берег реки Ворсклы, левый фланг защищал Яковицкий лес, тянувший до самой Полтавы. Правый фланг был открыт, а перед фронтом русской армии находилось ровное поле около двух километров в глубину. За полем стоял Будищенский лес, разделенный с Яковицким лесом полем около километра. Только здесь шведские войска могли пройти для атаки русской армии. Петр построил на этой полосе укрепленную линию из шести редутов, расположив их друг от друга на расстоянии двести метров ружейного выстрела. Перпендикулярно к ним были построены еще четыре почти квадратных земляных укрепления – редута, два из которых к началу битвы закончить не успели. В русской армии было сорок две тысячи воинов – пятьдесят восемь батальонов пехоты, семнадцать кавалерийских полков, и семьдесят в пушки. Шведская армия насчитывала тридцать две тысячи солдат. У шведов было сорок пушек, но в битве стреляли только четыре орудия. Артиллерия Карла XII, не придавшего ей должного значения, имела достаточно пороха и около сотни выстрелов на каждое орудие. Утверждение шведских историков о том, что королевским пушкам нечем было стрелять, не соответствует действительности.

К ночи 27 июня 1709 года на передовой позиции у Петра находилось десять редутов с большим гарнизоном, за которыми развернулись семнадцать кавалерийских полков А. Меншикова. Русская армия с полевой и полковой артиллерией находилась за ними в укрепленном лагере. У Петра была сильная позиция.

К вечеру 26 июня Карл XII в первой линии в четырех глубоких колоннах выстроил свою пехоту. Во второй линии в шести колоннах расположилась конница. Два батальона пехоты, шесть эскадронов конницы и три тысячи казаков бывшего украинского гетмана И. Мазепы, переметнувшегося к Карлу XII, у Полтавы прикрывали обоз и лагерь и переправу через Ворсклу ниже Полтавы. Утром 26 июня Карл XII был ранен русскими казаками в ногу и битвой руководил лежа. Карл XII обратился к войскам: «Идите туда, куда ведет вас слава!» Петр I сам объявил свой приказ русским воинам: «Вы сражаетесь за Россию, за Отечество и вас не должна смущать слава непобедимости неприятеля!» Несколько пушек Петр поставил в редутах, а в укрепленном лагере встали пятьдесят полковых и тридцать полевых орудий. Всей русской армии даже не пришлось участвовать в битве. Генералы попросили Петра I в бою не участвовать, но царь только отмахнулся.

Весь вечер и часть ночи шведская армия простояла на месте и в два часа двинулась вперед, надеясь застать русских врасплох. Движение шведов было тут же обнаружено казачьими разъездами, и в третьем часу ночи Меншиков бросил конницу вперед, за редуты. Кавалерийский ночной беспорядочный

бой продолжался около двух часов. Меншиков не давал шведским всадникам прорваться мимо редутов с севера, у Будищенского леса, и мощная группа Росса и Шлиппенбаха попыталась обойти их с юга, у Яковицкого леса. Петр приказал Меншикову передать команду генералу Боуру, а самому с пятью кавалерийскими полками и пятью пехотными батальонами уничтожить шведов в Яковицком лесу. Меншиков пролетел вдоль всей линии фронта и в ожесточенном рукопашном бою порубил и пленил войска Росса и Шлиппенбаха. Карл XII бросил вперед всю армию и в пятом часу утра взял два недостроенных редута. Под ураганным огнем шведы проходили между редутами за медленно отступавшими всадниками Боура и несли, несли, несли нескончаемые потери. Внезапно русские кавалеристы расступились по флангам и с пятидесяти шагов, расстоянии пистолетного выстрела, прямо в лоб шведской армии ахнули восемьдесят русских орудий. Этот кошмарный залп просто снес шведскую армию к Будищенскому лесу, и лежавший на носилках Карл XII с трудом смог остановить свою бежавшую армию и выстроил ее в боевой порядок. Петр испугался, что потрепанный Карл выведет свою армию из боя, и приказал войскам покинуть укрепленный лагерь. В половине седьмого утра две армии стали выстраиваться друг против друга, и Карл XII успокоился, уверенный в таранном ударе своих «природных шведов».

Петр выстроил свою армию в две линии, на флагах выстроились драгунские полки. Полевая артиллерия осталась вдоль лагеря, полковая развернулась в боевых порядках. Тридцать две тысячи русских в двух линиях ждали шведов. Свои восемнадцать тысяч солдат Карл XII выстроил в одну линию, поставив в центре сдвоенные батальоны, в тех местах, где хотел прорвать русский фронт. Первая русская линия оказалась длиннее шведской, и Петр снял с фланга шесть драгунских полков в помощь украинским казакам гетмана И. Скоропадского, закрывавших шведам пути отступления на Украину и Польшу. В девять часов жаркого летнего утра две армии пошли друг на друга.

Русские пушки били картечью по шведским колоннам, но солдаты смыкались и шли вперед. На расстоянии тридцати метров прозвучали два залпа в упор обеих армий. Русские воины стояли как неподвижные стены, и шведы ринулись в штыковую атаку по всей линии фронта. Сдвоенные батальоны Карла ударили по батальону Новгородского полка, который на треть сократил нападавших и, заливаемый своей и чужой кровью, начал откатываться назад. В линии фронта появилась брешь, в которую с ревом ринулись шведские батальоны. Петр все видел и лично повел в контратаку второй батальон Новгородского полка, стоявший за первым. Уже слышались шведские крики «Сеегер!» – «Победа», когда вся русская армия увидела бешено летевшего на прорыв великана, за которым развивался бело-сине-красный офицерский шарф. Шведы тоже увидели Петра, перенесли весь огонь на него, но не успели убить русского царя. Шведская пуля влетела в шляпу Петра, вторая прострелила его седло, третья впилась и застряла в стальном офицерском полукруге-горжете, висевшем на его груди на голубой Андреевской ленте. Петра быстро закрыли свои, приняв на себя царскую смерть, и русский таран врезался в шведский прорыв. Ярость рукопашной биты сотрясла воздух. Бешеным порывом отчаянные шведы ринулись на Петра Великого, но витязи вокруг государя так же бросилисьна королевских солдат, и уже справа на помощь Петру неостановимо ломился со своими личными гвардейцами Меншиков, а слева отсекал неотсекаемый шведский клин яростный и бешеный Шереметев. Шведы дрогнули, гибли, дрались, дрались, кололи штыками, и потом весь прорвавшийся прямоугольник закончился. В ужасной Полтавской битве наступил перелом и по всей линии фронта летел великолепный Петр, навстречу которому громом неслось многотысячное «ура!»

Драгуны Меншикова вынесли правый фланг шведской армии, кавалеристы Боура быстро стесывали левый, в центре неудержимо бился Петр и его герои и земли дрожала под ними. Тонко кричал Карл XII, у разбитых носилок которого лежали двадцать убитых драбантов: «Шведы! Шведы! Вспомните Нарву!» Нарва почему-то не вспоминалась, но везде почему-то вставала героическая Полтава, и шведская стойкость была сломлена русским мужеством. Армия Карла начала отступать и отступление быстро превратилось в паническое бегство. Беспорядочная масса разбитых солдат бежала к своему лагерю и русская конницы неслась вдогон и рубила бегущих. Все огромное километровое поле Полтавской битвы было завалено шведскими и русскими трупами и кровавый бой, наконец, закончился. Вдруг Петра трясло воздух от нескончаемого восторженного рева. «Виват!» – гремело повсюду. Казалось, на этом поле смерти и славы, только что не катился гигантский переплетенный клубок бешено дерущихся врагов. Не участвовавшая в сражении вторая линия русских войск кинулась спасать своих и чужих раненых, стоны которых стали слышны отовсюду. Петр слез с коня и попытался вытереть кровавый пот. Он сказал русским героям, птенцам гнезда Петрова: «Потом трудом своих создал я вас и на тысячу смертей бросились вы безбоязненно. Храбрый ваш подвиг никогда не забудут потомки».

Потом было бегство Карла в Турцию и гибель его армии, десять лет боев и величественных морских побед, и русские воины везде пели народную песню:

«Было дело под Полтавой,Дело славное, друзья,Мы дрались тогда со шведом,Под знаменами Петра,Было дело под Полтавой!Сотни лет еще пройдут,Эти царские три пулиВ сердце русском не умрут!»

Через полтора столетия многие подданные захотят застрелить российского императора, не считая его не только продолжателем дела Петра Великого, но и главным виновником многих несчастий в стране и убийцей революционеров. Запаса прочности империи, сделанного Петром и Екатериной Великими, хватит почти на два столетия, а его могло бы хватить навсегда.

Поделиться с друзьями: