Теснина

– Это он вам сказал?

– А ему и говорить не надо было.

– Не помните, может, в какой-нибудь папке он особенно долго копался?

– Да нет. В последнее время он не посвящал меня в свои дела. Я помог ему найти убийцу донора, но потом он меня вроде как отстранил.

– Обиделись?

– Да не сказал бы. Вообще-то хотелось быть полезным. Гоняться за плохими парнями интереснее, чем гоняться за рыбой, но я понимал, что это его мир, не мой.

Что-то Бадди отвечает, как на экзамене, словно заучил слова Терри. Ладно, пока оставим, но к этому предмету нам еще придется вернуться.

– Что ж, поговорим об Отто. Сколько раз вы ходили с ним в море?

– Это был третий… нет, четвертый рейс.

– И всегда в Мексику?

– В основном да.

– А чем он зарабатывает на жизнь, раз позволяет себе такие круизы?

– Он на пенсии. По-моему, воображает себя чемпионом по рыбной ловле, мечтает поймать черного марлина и повесить скелет у себя дома на стене. А насчет того, чтобы позволять себе… Как-то он сказал мне, что работал коммивояжером, но я так и не удосужился спросить, что именно он рекламировал.

– На пенсии? А сколько же ему?

– Точно не скажу, от шестидесяти до семидесяти.

– А где работал?

– По-моему, на Лонг-Бич.

– А что вы имели в виду, сказав, что он и порыбачить любил, и расслабиться?

– Ровно то, что сказал. Мы вывозили его на рыбалку, а когда бросали якорь в Кабо, он всегда исчезал.

– Стало быть, вы всякий раз останавливались на ночь в Кабо?

– Две первые ночи в Кабо, третью в Сан-Диего.

– И кто выбирал именно эти места?

– Ну, в Кабо рвался Отто, а Сан-Диего ровно на полпути назад. Возвращаемся мы обычно на малой скорости.

– И что делал Отто в Кабо?

– Да он там на сторону ходит. Оба вечера перед тем, как сойти на берег, перышки чистил и звонил кому-то по мобильнику. Думаю, у него там синьорита имеется.

– А он женат?

– Вроде да. Потому-то он и заказывает рейс на четверо суток. Жена думает, что он рыбку ловит. И знать не знает об остановках на Кабо и всяких там Маргаритах – я не напиток имею в виду.

– А Терри, он тоже ездил в город?

– Нет, – уверенно ответил Бадди, – это не по его части, он даже на берег не сходил.

– Это еще почему?

– Понятия не имею. Просто говорил, что нужды нет. А мне казалось, это какое-то суеверие.

– Что за суеверие?

– Ну, знаете, капитан на борту и все такое прочее.

– А вы?

– Чаще всего оставался с Терри. Иногда, правда, мог двинуть в город, рюмочку в баре пропустить.

– А во время последнего рейса?

– Нет, на берег не сходил. С деньгами, честно говоря, туговато было.

– В общем, в последний рейс Терри ни разу не сошел с яхты?

– Да.

– И никто, кроме вас, Отто и его, на борту не появлялся?

– Да как вам сказать…

– А вот так и сказать. Так был еще кто-то?

– На второй день пути вблизи от Кабо нас остановили федералы. Служба береговой охраны Мексики. Два малых поднялись на борт и наскоро прочесали яхту.

– С чего это вдруг?

– Да ни с чего, у них так заведено. Время от времени вас останавливают, вытрясают небольшую сумму и отпускают с миром.

– Взятка, что ли?

– Взятка, пошлина, штраф, как ни назовите.

– Стало быть, как раз в тот день вам и не повезло.

– Ну да. Терри пригласил их в салон, дал полсотни, и они смылись. Много времени это не заняло.

– Так, говорите, прочесали? А в лекарствах Терри они рылись?

– Нет, до этого дело не дошло. За то ребятам и платят, чтобы избежать таких вещей.

Только тут я сообразил, что забросил заметки. Многое из того, что я услышал, было для меня новостью и заслуживало внимания, но возникло ощущение: пока хватит и этого. Надо переварить услышанное и уж потом двинуться дальше. Появилось и чувство, что Бадди Локридж торопить меня не станет, по крайней мере пока я считаю его партнером в этой игре. Я уточнил названия и координаты гаваней, где они швартовались, отметил в записной книжке. Подтвердил завтрашнюю встречу на яхте Маккалеба. «Приеду первым же паромом», – заверил я. «Я тоже», – откликнулся Бадди, после чего мы распрощались. Я уходил, а ему еще надо было зайти в бакалею за кое-какой снедью.

Мы смяли бумажные стаканчики из-под кофе, бросили их в урну, и Бадди пожелал мне удачи в расследовании.

– Не знаю уж, что вы ищете. Но если Терри действительно помогли отправиться на тот свет, надо найти этого помощника, кем бы он ни был. Понимаете, что я имею в виду?

– Да, Бадди, думаю, что понимаю. До завтра.

– Увидимся.

5

В тот вечер я позвонил в Лас-Вегас дочке, и она потребовала интересную историю. Ей исполнилось всего пять, и она всегда ждала от меня песен или рассказов. С историями у меня получалось лучше. У Мэдди была приблудная черная кошка, которую она назвала Безымянкой, и ей нравились мои сказки, в которых было место опасностям и подвигу и в которых верх неизменно брала Безымянка: то разгадает тайну, то отыщет потерявшегося младенца или щенка, то преподаст хороший урок дурному дяде.

Я наскоро сочинил, как Безымянка спасла заблудившегося котенка по прозвищу Чело Азул. История имела успех, и слушательница потребовала еще одну, но я возразил, что уже поздно. Тогда она внезапно спросила, женаты ли Бургер Кинг и Дейри Куин [1] . Улыбнувшись ходу ее мысли, я заверил, что да, женаты, а Мэдди спросила, счастливы ли они.

Бывает такое ощущение, словно оторвался от корней и тебя носит по свету, как песчинку. Бывает, чувствуешь себя безнадежным чужаком. Но невинность ребенка возвращает тебя в этот мир и надежно прикрывает щитом радости. Я понял это поздновато, но все-таки не слишком поздно. Никогда не бывает слишком поздно. Жаль, что моей девочке предстоит узнать правду об этом мире. Знаю одно: я не стану учить ее чему бы то ни было. Ко мне намертво прилипла грязь всех дорог, которыми довелось пройти, и всего, что пришлось узнать. И нет ничего, что хотелось бы передать дочке по наследству. Наоборот – пусть лучше она меня учит!

1

«Бургер Кинг», «Дейри Куин» – названия популярных кафе быстрого обслуживания.

Так что я сказал ей: да, Бургер Кинг и Дейри Куин счастливы, они живут друг с другом в мире и радости. Пусть и она радуется своим историям и сказкам, пока верит в них. Ибо – я слишком хорошо это знал – скоро она с ними расстанется.

Пожелав дочке спокойной ночи, я почувствовал себя одиноким и бесприютным. Я ведь совсем недавно расстался с ней, мы провели вместе две недели, Мэдди привыкла видеть меня каждый день, а я привык видеть ее. Я забирал ее из детского сада, наблюдал, как она плавает, несколько раз готовил ей обед в недорогой однокомнатной квартире, которую снял неподалеку от аэропорта. Вечерами, когда ее мать играла в казино в покер, я отводил Мэдди домой и передавал на попечение жившей с ними няни.

Я стал для нее открытием! Первые четыре года своей жизни она ничего обо мне не слышала, а я ничего не слышал о ней. В этом заключались и очарование, и трудность наших отношений. Отцовство свалилось на меня как снег на голову, я упивался им и из кожи вон лез, чтобы оказаться на высоте. А у Мэдди неожиданно объявился новый защитник, который то появится в ее жизни, то исчезнет. Лишний поцелуй в щечку, лишняя ласка. Но знала она и то, что этот внезапно возникший откуда ни возьмись дядя приносит ее матери много горя и слез. Мы с Элеонор скрывали от дочери наши стычки, порой довольно бурные, но стены иногда бывают слишком тонкими, и к тому же дети, как мне пришлось убедиться, – лучшие психологи. Отменные толкователи звуков, что издают струны человеческой души.