Тест на доверие

– Постараюсь, товарищ полковник, – ответила Маша.

Последовали указания: куда она должна подъехать, с кем переговорить, у кого забрать дело.

– Соответствующее распоряжение уже подписано, – закончил совещание Зорин. – Все свободны. Работаем, коллеги.

Все пошли к выходу. Но неожиданно Маше пришлось остаться. Полковник окликнул.

– Тут такое дело, старлей… – Зорин выбрался из-за стола, скрестил руки за спиной, заходил вдоль окон. – У Лебедева остался сын.

– Взрослый?

– Взрослый. Умный. Гадкий, – нехотя закончил Зорин. – Долгое время работал в следствии. Потом его оттуда ушли.

– За что?

– Начал копать под кого-то из коллег. По информации, стучал эсбэшникам. Замутилась проверка. Все подтвердилось. Парней отдали под суд. А вот Лебедеву стали не рады в родном отделе. Сначала намекали, не понял. Потом прямо сказали: «Уходи сам, или уйдем тебя». Опять не понял. Ну и нашли, к чему придраться.

– Он сейчас без работы? Я имею в виду, не в нашей структуре?

– Не знаю, Лунина. Понадобится – выяснишь.

– Так точно, товарищ полковник.

Маша повернулась, чтобы выйти из кабинета, но слова полковника ее все же догнали:

– Очень я на тебя рассчитываю, Маша. Дело прескверное…

Ей понадобилось десять минут, чтобы взять кофе в автомате по пути к кабинету. Выпить его. Выключить компьютер. Стащить ветровку с вешалки в шкафу и пойти к выходу из кабинета. Все молча. Без комментариев, к которым готовились Миша и майор Подгорный. Они даже за столы уселись в выжидательных позах: сложив руки на столе и отслеживая взглядами ее перемещения по кабинету.

– И что? Так и уйдешь? – не выдержал Никита. – И ничего нам, грешным, не скажешь?

– В смысле, товарищ майор? – Стоя у двери, Маша наморщила лоб. – А что-то должна сказать?

– Разумеется! – возмущенно ответил тот. – Хотя бы куда направляешься?

– Ты же слышал, Никита: еду в соседний отдел за делом.

– Ой, сильно сомневаюсь! Что-то подсказывает мне, что начнешь с морга. Туда твои стопы направятся. Разве нет?

– Возможно. – Она глянула на часы на стене над его головой. – Все будет зависеть от пробок, занятости коллег, локации. Что ближе, туда и двину.

– Ну-ну… – Он нехорошо улыбнулся, одергивая рукава форменного джемпера. – Докладывать о перемещениях не забывай, старлей.

– Так точно.

Маша вышла в коридор, но успела услышать, как Миша со вздохом проговорил:

– Не надо было поручать ей это дело. Не жду добра, майор.

Глава 4

Она доехала на метро за полчаса. Хотя до станции и пришлось топать ножками. Но навигатор показал: было бы на сорок минут дольше, если поехать автобусом.

Из теплого метрополитена человеческий поток вытолкнул ее прямо под дождь. Зонта, конечно же, не было. До нужного места метров триста. И, надвинув капюшон на глаза, она побежала. Темные брюки забрызгала. Черные ботинки залила, потому что летела не разбирая дороги, и по лужам тоже. В лицо хлестало, и трикотажный капюшон от ветровки не спас. Волосы были как после душа, когда она стащила капюшон с головы, тормозя у морга.

Первое, что она подумала, увидев себя в отражении стеклянной двери, в которую ей надлежало теперь постучаться – именно за этой дверью размещалась обитель патологоанатома, – что пора покупать машину. Или перегнать ту, что ржавеет в гараже. Или продать ее уже и купить на эти деньги какую-нибудь попроще. Тетка додумалась: подарила ей ярко-красный кабриолет известного заморского производителя. Она в своем городишке тогда наделала шума, подъехав к отделению полиции на этой машине. Начальник отдела тут же вызвал ее к себе и минут десять внушал ей, как и где надо быть поскромнее. Маша машину припарковала в гараже и с того дня больше ее не выгоняла.

Сейчас, промокнув до нитки и разозлившись на навязанную ей скромность, она вдруг решила, что личный транспорт ей просто необходим.

– Разрешите? – сунула голову в кабинет, не дождавшись приглашения и открывая дверь.

За широким белоснежным столом друг напротив друга сидели двое. Один мужчина в голубом халате и шапочке, надо полагать, хозяин кабинета. Напротив него – высокий, худощавый темноволосый мужчина в черном костюме. Его верхнюю одежду Маша тут же обнаружила на треноге слева от двери.

– Вы кто? – окинул ее ленивым взглядом «последний доктор».

– Мария Лунина, старший лейтенант убойного отдела. – Она показала удостоверение, сделав три шага от двери по светло-серому линолеуму. – Вам должны были позвонить. Я по поводу самоубийства Лебедева.

– И какой же повод для визита у вас, старший лейтенант, да еще и из-за самоубийства? Из самого убойного отдела, надо же…

Он был нетороплив, хамоват, некрасив, но не производил отталкивающего впечатления. Работа у него была такая, сразу оправдала она его. А вот второго мужчину, смотревшего на нее с маниакальной агрессивностью, она проигнорировала сразу.

Дядька был в штатском, скорее всего, посетитель. И на его агрессию ей было наплевать.

– И мне никто не звонил, если что. – Патологоанатом медленно поднялся со стула, подошел к ней, осмотрел с головы до ног сквозь толстые стекла очков. – Вы промокли.

– Знаю.

– И забрызгали брюки грязью, – чуть склонил он голову набок.

– Бежала. – Она последовала его примеру и тоже склонила голову.

Мокрая длинная челка сразу накрыла ей пол-лица.

– Неудобная стрижка, – качнул он головой.

Отошел в угол, открыл высокий белый шкаф, достал рулон бумажных полотенец. Протянул Маше.

– Вытритесь, старший лейтенант Лунина. – Он вернулся на место за столом, двинул на себя папку с бумагами и, погрузившись в их изучение, как будто нехотя представился: – Иван Иванович Филонов, к вашим услугам. Так что у вас за вопросы по Лебедеву?

– Так вам звонили или нет по поводу меня, Иван Иванович?

Она шустро отматывала бумажные полотенца, вытирала лицо, волосы, шею. Мокрые комочки швыряла в корзину для мусора у двери.

– Звонили. Предупредили, что будет представитель. Но не сказали, что такой прехорошенький, – глянул он на нее поверх очков в грубой роговой оправе. – Сколько вам лет, Мария Лунина?

– Двадцать пять.

– И в двадцать пять лет вы уже старший лейтенант, расследуете дела и служите в таком серьезном отделе? Боюсь представить, что способствовало вашему выбору, – бормотал он как будто рассеянно, время от времени делая пометки на полях какого-то документа. – Спрашивайте, старлей. У меня не так уж много времени для реверансов.