Тетрадь четвертая

В твоей груди зарыт — горит! —

Гранат, творит — магнит.)

…Что радий из своей груди

Достал и подал: — вот!

Живым — Европы посреди —

Зарыть такой народ?

Бог! Если ты и сам — такой —

Народ моей любви

Не со святыми упокой —

С живыми оживи!

* * *

20-го мая 1939 г. (внезапно)

* * *

Не умрешь, народ!

Бог тебя хранит!

Сердцем дал — гранат,

Грудью дал — гранит.

Процветай, народ —

Твердый как скрижаль,

Жаркий как гранат,

Чистый как хрусталь.

* * *

(дописано, мысленно, на улице — 21-го мая 1939 г.)

ВЫПИСКИ ИЗ СТАРЫХ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК

осень 1926-го и зима 1927 г. (начало)

…Вечная пара вовек не встречающихся

* * *

…Даже Анютины глазки плакали

* * *

Анютины глазищи

* * *

Одна тоска расселась

* * *

Нелюбопытно, как старческий загар

* * *

Зеленый костер

* * *

Какой должен был быть напор, чтобы так сжаться!

(О чем? Найти. Хвост очень точного наблюдения.)

* * *

Старуха вяжет чулки на собственных мыслях.

* * *

Птицы слушают телеграммы

* * *

Море — вырядилось — в синь и ярь

* * *

…Плевало — фыркало — харкало

(NB! Бедное море!)

* * *

Целого моря на переломе

Волна ломалась, как голос

* * *

Молочная пена

* * *

(Строки из Лестницы, — очевидно в С<ен> Жилле.)

* * *

Моя потрясающая воспитанность, <пропуск одного слова> простым глазом: простому глазу. — Зато все большие — увидели.

* * *

…На песке волна нарисовала волны

(Стоило бы — стих)

* * *

Поперечность: взад-вперед’ность моря. Как Л-н.

* * *

Я бы хотела, чтобы меня любил старик, многих любивший, меня — последнюю. Не хочу быть старше, зорче, грустнее, добрее, холоднее. Не хочу, чтобы на меня смотрели вверх. Этого старика я жду с 14 лет: им бы был Стахович, им — почти был В<олкон>ский, п. ч. он меня почти полюбил.

* * *

Переводимы смыслы. Слова непереводимы. Переведя горячий — heiss —. Heiss und weiss — (пустыня). Горячая и белая — не то. Короче, переводимо слово, звук — непереводим.

Там, где единица не понятие, а слово (дальше не разобрать, было что-то верное)

* * *

Бойтесь понятий, облекающихся в слова, радуйтесь словам, обнажающим понятия.

(NB! Поняла: бойтесь одежды, радуйтесь — сути. Май 1939 г.)

* * *

…Там, где конец дыханья —

Начало души

* * *

Отрывок письма к Б<орису> (на песке st. gill’cкoro plage `a l’infini [23] — карандашом)

23

сен-жильского бескрайнего пляжа (фр.).

Этот уезд из Чехии, эти экскурсии (воображаемые, его, — 1939 г.) в Париж и в Лондон — точно нарочно, чтобы ты тогда мог полюбить меня. Теперь я еду в Чехию, [24] а ты больше всего на свете любишь свою жену, [25] и всё в порядке вещей. Б<орис>, одна здесь, другая там — можно, обе там, два там [26] — невозможно и не бывает.

Я ни с кем не делю <пропуск одного слова>, это моя страна и моя роль, поэтому не думай обо мне вовсе.

24

В конце лета 1926 г. Цветаева предполагала вернуться в Чехию, так как проживание на территории страны было условием продолжения выплаты ей правительственного денежного пособия для нуждающихся русских литераторов. Однако впоследствии, стараниями друзей и доброжелателей, удалось устроить продление выплаты пособия Цветаевой без ее обязательного возвращения в Чехию.

25

Цветаева отвечает на письмо Пастернака от 11 июля 1926 г., в котором он, в частности, писал: «Мне что-то нужно сказать тебе о Жене. Я страшно по ней скучаю. В основе я ее люблю больше всего на свете».

26

В июле-августе 1926 г. Е. В. Пастернак с сыном ездила в Германию; в письме к Цветаевой от 11 июля Пастернак упомянул даже о ее возможном приезде в Париж, который, однако, не состоялся.

Двум поездам вслед не глядят. (В два глаза — одному.)

Тоскуй, люби, угрызайся, живи с ней на расстоянии, как какой-то час жил со мной, но не втягивай меня.

Человеческого сердца хватает только на одно отсутствие, оттого оно (отсутствие) так полно.

…Не бойся, что я чем-нб. преуменьшаю твою любовь к жене, но «я люблю ее больше всего на свете» — зачем ты мне это твердишь, это ей надо знать, не мне.

(NB! Твердил — себе. Потом с ней разошелся.)

Я привыкла к жизни — в мире совершенном: в душе. Оттого мне здесь не хочется, не можется, не ст'oится.

* * *

Как тихо пишется. Как шумно печатается.

(Ноябрь 1926 г. — Типография.)

* * *

— Смерть Рильке: 29-го декабря 1926 г.

Я рада, что последнее что он от меня слышал: Bellevue. [27] Он, так любивший ландшафты Франции. Bellevue — в этом названии моего городка — весь его первый взгляд оттуда на землю. Вот уж — Belle Vue!

27

букв.: Прекрасный вид (фр.) — название парижского предместья, где Цветаева с семьей поселилась осенью 1926 г. Ее последнее письмо к Рильке было написано на открытке с видом этого предместья.

* * *

А нынче, гуляя с Муром, изумлена: красные верхи деревьев! — Что это? — Молодые прутья (отпрыски) бессмертья.

* * *

Мур — 2-го апреля 1927 г.

— Мур, вот Barnrn!

— Козел.

Нагибается, целует, делает рукой, и, уже уходя: — «Налоду масса, дени мало. Всё».

* * *

(NB! Первая Мурина фраза.)

* * *

(О Есенине) — У Ес<енина> был песенный дар, а личности не было. Его трагедия — трагедия пустоты. К 30-ти годам он внутренно кончился. У него была только молодость.

* * *

(Пел — и пил.)

* * *

Аля в детстве говорила: горблюд, а Мур, сейчас: люблюд (от: люблю).

* * *

Июнь 1927 г.

Слово научило меня всему. (Даже хозяйству.)

* * *

В какую-то секунду пути цель начинает лететь на нас. Единственная мысль: не уклониться.

* * *

О Л<ейтенанте> Шм<идте> Б. П. [28] — Победа человека, к<отор>ый не есть ты, к<оторо>го в тебе нет. Победа всех против одного. Ш<мидт> ноет. Ш<мидт> слюнит. Ш<мидт> нытик. Слезь и слизь.

28

Речь идет о поэме Пастернака «Лейтенант Шмидт» (1926–1927), третью (заключительную) часть которой Пастернак послал Ц. в конце мая 1927 г.