Тетрадь в красной обложке
Шрифт:
Папа постоял около двери, помолчал, а потом спросил:
— Спрятала? Голова меньше болит?
Я сказала, что меньше.
— Вот что, я давно собирался тебе сказать, — заговорил вдруг папа, — когда у тебя
Он сказал это, и мне стало ужасно за себя стыдно.
— Если хочешь, я прямо завтра могу купить такую же общую. Купить? — Я кивнула. А он вышел в другую комнату к маме.
Я тогда сразу вытащила дневник и в первый раз, не прячась, стала его перечитывать с самого начала. И удивилась, сколько разных событий случилось за это время.
Только я всё равно не исправилась. Хоть и выбрали меня председателем совета отряда. И Ягунов сегодня ко мне приходил. И мама и папа меня любят очень. А я всё равно не исправилась. На самом деле я не такая хорошая, как им кажусь. Но я буду исправляться. Раньше я думала, что можно за месяц себя перевоспитать и стать другой. А оказывается, это нужно делать каждый день и, может быть, всю жизнь.
Пришла Наташа Фомина. Уже после Ягунова. Она тоже принесла мне задание, а потом показала
новые туфли. И ещё сказала, что посмотрела фильм «Котовский». И про бабушку Феодосию.— А я видела ту бабушку, которая тебя увела, помнишь?
Я сначала даже не поняла, какую бабушку.
— Ту, которая на углу стояла. Она и сегодня стояла целый час, наверно, ждала тебя.
«Она же простудится, — подумала я. — Замёрзнет и простудится! Ей нельзя стоять так долго на морозе».
— А ещё я получила письмо от болгарской девочки, — сказала Наташа. — И я ей написала, что мы с подругой, с тобой, значит, будем ей присылать свои открытки киноартистов, а она чтобы слала нам свои. Ладно?
— Ладно, — согласилась я.
Наташа ушла, а я всё переживала за бабушку Феодосию. Завтра я обязательно передам с Наташей, что ничего со мной не случилось и чтобы она не простужалась на том углу.
Как жалко, что последняя страница кончилась и писать больше не на чем. Но завтра папа принесёт мне новую тетрадь, и я буду писать в ней продолжение.