Тетрадка на пружинке. Пятый дневник
Шрифт:
И Валентин Иванович вступил в ВООП, ура!
11 сентября 1998, пятница
Я теперь в рабочее время часто гуляю по городу. А что мне ещё делать?
Очень я люблю объявления читать на голубых грибках. Они на разноцветных фирменных бланках, с инвентаризационными номерами, сроком вывешивания. А это было нестандартное, большое:
«Методическая 2
2
Алина путает, правильно – методистская церковь.
При церкви работает духовная семинария. Студенты набираются в течение всего учебного года. Успешным студентам выплачивается стипендия.
Двери нашей церкви открыты для всех!»
Стоп! СТИПЕНДИЯ!!! ДЕНЬГИ!!!
Я просто как тот придурок, Майкл Маккензи из сериала «Виновность», который всю первую серию орал: «Я получил стипендию!!!». В Кэндаллском университете. Есть такой? Дело было в Калифорнии.
Ме-то-дис-ты. Я о них читала в английской классике. Я не так уж много читала: «Джейн Эйр», «Городок», «Приключения маленького оборвыша». Теккерея не осилила, Диккенса тоже. А ещё Льюис Кэрролл, «Питер Пэн», «Хоббит». И где-то мелькала эта религия – методисты. «Чёрный, как грач, методистский проповедник». Мама мне ещё объяснила, что в Англии – две конфессии: англикане и методисты.
То есть, методисты – не секта, а просто религия. Только что они к нам лезут? Ну, сейчас всё к нашему берегу.
А правда, может, поучиться у них? Стипендия же! Можно будет выдать за свою зарплату.
12 сентября 1998, суббота
Вчера у нас в пять вечера выдалось очень интересное мероприятие – собрание по озеленению. Присутствовали Смешков, Михаил Викторович, Галина Георгиевна, Евгений Хлопунов, и ещё Людмила Ивановна Якубова – председатель КСУ «Центральный», – громадная, пол комнаты заняла. На затылке – неопрятный пучок из седой пеньковой верёвки.
А ещё приходил Игорь Сергеевич Гусихин из ТОО «Икебана». Михаил Викторович вечно бегал к нему в организацию по каким-то вопросам, и не мог вспомнить фамилию. «Ой, ну эта лошадиная фамилия!»
Точнее, с птичьего двора.
У Гусихина – пухленькие, белые отекшие ручки, которыми он сжимает точно такой же чёрный органайзер, как у нашего Михаила Викторовича. И вдруг Гусихин что-то пискнул: да он гомосексуалист никак?!! У нас в провинции! Мы же не Москва, вся дрянь – там!
Собрание открыл Смешков:
– Уважаемые товарищи!
Речь шла об озеленении Солнечного микрорайона, где жила Лепёхина, этих каменных джунглей, выдаче саженцев.
Ещё в июле, пока я собиралась на работу, по радио «Говорит Москва» шла экологическая передача. Как-то выступила ландшафтный дизайнер, она говорила, что Москву озеленять бесполезно, деревья всё равно погибнут, поэтому надо применять «контейнерное озеленение», – такие деревья можно убирать в холодное время.
Ближе к завершению бабка с верёвочным пучком разоралась на Михаила Викторовича:
– А вот этот товарищ, между прочим, тоже нуждается в озеленении!
– Нет, вы только посмотрите на неё! – заявил зампредседателя, когда она ушла.– Дайте мне то, дайте мне это, а сама работать не хочет!
А вечером читала статью в «Завтра» «Семья в блокаде» Александра Синцова. Про Северодвинск,– никогда раньше не слышала о таком городе. Как
там картошку спасают: выкопали бункер, а сверху приварили люк от атомной подводной лодки. «Теперь туда никакому ворью не добраться, – только взрывать». Но у нас таких проблем нет, а картошку я не люблю.И тоже про озеленение, редкие лиственницы, выживающие в городах, но большинство саженцев погибло.
Статья написана в форме телефонного разговора корреспондента с другом. Хорошо же они, видно, там у себя получают, если могут позволить себе так много болтать, вспоминать юность, «девок в котельной».
14 сентября 1998, понедельник
Стало очень тепло и солнечно. Бабье лето.
Михаил Викторович занят сегодня на основной работе. Обычно такие дни я стараюсь провести подальше от города, потому что если его нет, то ничего путного не предвидится.
Но с утра что-то мне мешало. Как во сне. Собираешься куда-то, собираешься, да так никуда и не уходишь: то что-то на пол упадёт и куда-то закатится, да так и время проходит. И просыпаешься.
Я, конечно же, хотела проведать Римму, но в какой-то момент поняла, что в Правду уже не успею. И тогда я решила поехать на остановку «Улица Полевая» и найти там, – наверняка местный Дом культуры, где эти самые методисты. Узнать, что там с обучением и стипендией.
В 11.00 я ждала у «Рассвета» шестой автобус, но приехала зелёная маршрутка. Мне такая карета не по карману. На Полевую можно уехать и на первом автобусе, но он шёл с моста ровно через час, который я решила переждать на работе. Там меня и ждал сюрприз: Алкашка! Покорненько и смиренненько так ожидала, ключик-то возмущённый Михаил Викторович давно забрал! «Пропала, а где её искать,– данных на неё у нас нет!» А кто же тебе мешал их взять?
– Аль, привет! – радостно поздоровалась Алкашка. – У меня на той неделе занятия были, вот я и не работала!
Надо же, оправдывается!
– А до этого я болела, ой, как же я болела, мне каждый день «скорую» вызывали! Ведь такая сырость стояла, ужас!
Как же ты дальше жить собираешься, принцесса?
– А уж этот кризис, кризис! – продолжала трещать Алкашка. – Мы четыре миллиона за курс заплатили, но нам сказали, чтобы мы не расслаблялись. Но совершенно не подорожали спиртные напитки! Зато колбаса – да.
– Варёная? – спросила я, чтобы поддержать нашу великосветскую беседу.
– Мы такую не покупаем, – презрительно отвечала Алкашка. – Аль, я сегодня пораньше уеду, у Таньки Костроминой – день рождения. Смотри, какой я ей подарок сегодня купила!
И показала уродского зелёного крокодила с выпученными ультрамариновыми глазами. Гуманоид! Чернобыльский мутант!
– Мама сказала: «Страх-то какой, зачем ты его купила?!!» – а мне нравится. На Ники моего похож…
– Ой, ну наконец-то, а то мы вас давно заждались!
Лепёхина от радости встречи с родной душой чуть ли не бьёт над головой в ладоши и не прыгает на одной ножке. Уж говорила бы, сука, за себя!
Алиса тоже показала ей крокодила.
Я вышла передохнуть в коридор.
– С сегодняшнего дня по 28-е – бабье лето, – громко Людмила Николаевна в своём «казначействе».
– Ну как твоя учёба?! – с придыханием воскликнула Лепёхина.
– У нас мальчики такие хорошие! Рядом со мною сидел мальчик из Пушкино, и у него такие глазки, между прочим, голубенькие! Аль, а тебе какие мальчики нравятся, чёрненькие или беленькие?