The child of the sun

— Десять минут… Десять минут… Десять минут…- тараторю я и поворачиваюсь обратно.

Эрик хватает меня за горло и ударяет спиной об стену. Взвизгиваю и пытаюсь сделать нормальный вдох, но у меня не получается. Он еще раз ударяет меня спиной и наносит удар по лицу. Один за другим, не думая, куда бить, просто главное, чтобы по лицу и все. Я хриплю и пытаюсь выдать хоть один звук протеста, но лишь оказываюсь на полу. Последнее, что вижу — безумные глаза Эрика, а затем его оттаскивают от меня. Голова предательски трещит.

Я слышу Фора. Он орет на Эрика, вбивает его тело в одну из стен вагона. Говорит, что у меня совсем слабый пульс. Последним отключается слух и в мертвой тишине, я вижу Эрика. Моего Эрика с той самой ухмылкой и ярко-выраженными серыми глазами.

А затем — пустота. Жгучая, черная дыра внутри меня, колющая, как острие ножей, что я ношу с собой.

Умерла…

***

========== 8. ==========

***

Три дня назад.

Двое бесстрашных в своей обычной форме буквально залетают в мед корпус Эрудиции. Пытаются отдышаться. На вопросительный взгляд администраторши, русоволосый тараторит.

— Мне нужна Лекси.

Как ни странно нужная девушка только спустилась с лестницы и направилась на в их сторону, заметив знакомое лицо. Увиденное заставило ее ускорится. Она быстро, как только могла на своих невысоких каблучках, подошла к парню и посмотрела на девушку в его руках. Та была бледной, как смерть, вся в крови, неизвестно в своей или чужой, да и неважно было.

— Сколько прошло времени с того как она отключилась?! — в панике женщина бегала глазами по телу девушки, что-то выискивая.

— Десять минут…- слабо ответил парень. Как же ему повезло, что они проезжали какими-то окольными путями около Эрудиции, как же ему повезло…

— Вы опоздали, Эрик…- тихо ответила женщина, — Сердце останавливается после пяти-шести минут. Дальше все остальные органы. Мне жаль. Я не могу помочь.

Тогда это казалось смертью. Опустошением, которое Эрик не хотел вновь чувствовать. Не хотел терять ее. Не хотел причинить ей столько боли. Не хотел держать на руках мертвое тело, бездыханный холодный труп, ждущий пока его похоронят.

Лидеру Бесстрашия не положено плакать. Но сейчас слишком больно. Слишком больно, и от этого слезы сами накатывают с новой волной, капая на ее руки, на которые он смотрит, которые совсем недавно ложились ему на плечи, держали его лицо, брали его руку.

Мысль о самоубийстве не казалась уже такой безумной.

— Вспоминай всех Богов и все молитвы, что знаешь. Я ничего не гарантирую, Эрик.

Это последнее, что он слышал, передавая ее в руки врачей. Он уже потерял надежду, но продолжал молиться, как будто это чем-то поможет, как будто Бог услышит его и поможет. Что за глупость…

Это всего лишь детские сказки, ни более.

***

Наше время.

Больничные палаты в Эрудиции никогда не славились разнообразием. Все одинаково мерзкие, пропахшие медикаментами и спиртом. Во многих пищат аппараты. Так же мерзко и монотонно, словно метроном. При пробуждении вы хотите заснуть обратно. Вы словно вампир прячетесь от дневного света, потому что многие окна тут в пол. Некоторым везет. Они настолько больны, что свет приглушен, а шторы задвинуты, чтобы психика совсем не ошалела, а организм не пришел в шок. Ну или для чего оно там?

Эрик осторожно берет руку девушки, боясь совсем навредить, но врач заверил — хуже не будет и то, что она еще жива, гребанное чудо. Это просто чудо. Из мыслей о существовании Бога и вообще существования как таковых «чудес» его вывело движение. Ее пальцы осторожно сжали его ладонь. Она серьезно жива. А он до сих пор поверить не может. Осторожно касается губами ее руки и пальцев, стараясь не дышать. Он серьезно боится. Звучит глупо, не правда ли? Особенно по отношению к Эрику.

Как и сейчас, прошлые часы он провел здесь. Когда его старая подруга Лекси сообщила, что девчонка начала дышать, он просто зарыдал. Серьезно зарыдал, не то от счастья, не то от переизбытка чувств.

В палату осторожно заходит та самая девушка, что помогла Эрику в основном дальше существовать.

— Тебе стоит отдохнуть. Возвраща…

— Нет.

— Эрик… — она встает позади него, — Она очнется, и как только очнется я сообщу тебе первым, — брюнетка осторожно кладет руку парню на плечо, но затем убирает ее, роясь в кармане, — Хотя знаешь что? — она крутит в руках небольшой шприц.

— Что это? — он недоверчиво осматривает девушку в белом халате, слегка хмурясь. Он действительно устал, но он не позволяет себе спать ни минуты.

— Успокоительное. Тебя выключит на несколько часов. Все в порядке, — она осторожно вводит иглу в плечо.

— И когда оно… А вот и оно…- такое чувство будто ты пьян. Он удобно устраивает свою голову у девушки, уже давно напичканной разными обезболивающими и успокоительными, на коленях и действительно засыпает, но не на несколько часов. Вот же чертовка…

POV Мира.

Я немного приоткрываю глаза. Я, блять, так рада, что я вообще их открываю! В нос сразу ударяет запах дешевых таблеток, а голова уже благим матом просит выключит то, что пищит. Я чувствую небольшую тяжесть на ногах, но сами ноги с трудом ощущаю. Приподнимаюсь, принимая сидячее положение. На коленях у меня спит Эрик. Держит своей лапой мою руку, которую я тут же освобождаю. Господи. Я с трудом ощущаю свое тело. Полагаю продолжительное нахождение в лежачем положении дало о себе знать. Я надеюсь, что это от лежачего положения, а не от последствий — все же я умерла и воскресла. Наконец получается шевелить пальцами. Кладу руку Эрику на щеку, затем провожу по ней пальцами, тот хмурится, но не просыпается. Неудивительно, в нас обоих нормальная доза успокоительного, или я не знаю, но это первое, что пришло в голову. Во мне так точно лекарств — не расплатишься.

Наконец парень приходит в себя. Не прошло и года. Что-то выдавить из себя не получится — у меня жуткое обезвоживание, а еще я голодная, как волк, плюс я пролежала, полагаю, довольно долгое время, поэтому вообще из-за отека тела я нихрена не могу, кроме того, как гладить Эрика. Он резко подрывается, таращится на меня пару минут, а затем открывает рот, чтобы что-то сказать, но я-то знаю на сколько сильный у него голос, поэтому быстро подставляю к его губам указательный палец. Эрик понимающе кивает и начинает шепотом.

— Все нормально.? — даже его шепот отражает все то, что он чувствует. Он встревожен и в какой-то степени зол. Зол на самого себя, и я не уверена, что он признается, но мы оба это понимаем. Я киваю, понимая, что в своих раздумьях, затянула с ответом. Он осторожно касается двумя пальцами скулы. Опасливо, по-своему нежно и чувственно. Я специально наклоняю голову в бок, чтобы он положил целую ладонь. Даже не говорите, что я слабохарактерная, быстро простила. Нет. Где-то там внутри мне обидно. Я знаю, что Эрик по природе своей ненавидит оставаться в долгу, ему все равно на чужие обиды, но я кажется и не чужая.