The madness (Безумие) (дилогия)

Слова и смысл полковника с трудом доходили до меня. Чёрт, как же болит голова! Да и тошнит ещё вдобавок… Зараза, не получается шевельнуть ногами…

— А этот обстрел? Что Махоуни наврал тебе? Что вы атакуете склад боеприпасов? Казармы? Топливохранилища? Ложь, всё это ложь… Это были последние запасы воды в этом городе. Неужели ты думаешь, что нашу войну остановило бы отсутствие бензина и дизельного топлива?.. Но теперь централизованная система водоснабжения Эль-Кувейта окончательно и бесповоротно уничтожена, и через несколько дней люди начнут умирать от жажды… В точности, как и хотел агент ЦРУ Гектор Махоуни. И всё это — твоя вина, Алекс. Ты в этом виноват — тысячи смертей теперь на твоей совести!..

В глазах слегка прояснилось, боль в теле стала сильнее, но зато я, кажется, частично пришёл в себя. По крайней мере, калейдоскоп кадров перед глазами исчез.

С трудом ворочая шеей, я огляделся по сторонам. Лежал я… Непонятно где лежал, если честно. Кажется… кажется меня вынесло из укрытия взрывной волной, протащило по склону и зашвырнуло в какую-то гору мусора. Ноги? Фух… Нормально всё, ложная тревога — просто их прижало какой-то увесистой пластиковой балкой. Ничего серьёзного, выбраться можно… И я выберусь. Расшвыряв неопределённый хлам, под которым я оказался погребён, выбрал наружу и пошатываясь поднялся на ноги. Самочувствие было откровенно хреновое. Камуфляж изодрало, ни автомата, ни кобуры с пистолетом при себе у меня не оказалось — похоже, что я всё это благополучно посеял. Вот кретин!.. Неожиданно накатил новый приступ тошноты, я пошатнулся и опёрся на торчащий из земли дорожный знак, хватаясь за голову. И тут же зашипел от новой порции боли, когда исцарапанными пальцами задел рассаженную правую бровь из которой текла кровь. Ч-чёрт… Кое-как зашагал вперёд, поднимаясь по склону. Пару раз я оступался и падал на одно колено, лишь в последний момент успевая выставить руки, но с каждым шагом я постепенно начинал чувствовать себя капельку лучше. То есть мне всё ещё было паршиво, но я хотя бы не так откровенно валился с ног от слабости… Когда я поднялся наверх, то первым, что увидел была искорёженная самоходка, в окружении воронок от взрывов и разбросанных повсюду осколков НУРСов. Первым и самым естественным моим порывом было линять отсюда к чёртовой матери, к чёртовой бабушке, к любому дьявольскому родичу в принципе. Лишь бы подальше от хрен знает скольких десятков неразорвавшихся ракет, которые могут в любой момент сдетонировать и расщепить меня на молекулы… Но затем я услышал хриплый голос Махоуни:

— Эй, кто-нибудь… Помогите…

Я нетвёрдым шагом заковылял вперёд и, обойдя воронки, приблизился к иссечённому осколками кунгу…

Ракетная установка явно завязла на каком-то неустойчивом месте, а когда вокруг начали греметь взрывы, ещё больше провалилась под землю, переломившись в нескольких местах, как батон французского хлеба.

Агент Махоуни обнаружился рядом с кунгом. Похоже, что детонацию собственных ракет он каким-то чудом пережил в кунге. Чудом, потому как точно так же бронированную кабину тягача разнесло практически вдребезги.

Но чуда оказалось мало. Гектор лежал на спине, затылком ко мне.

— Наёмник, это ты? — прохрипел цээрушник, чьи ноги зажало между частично ушедшим под землю тягачом и торчащим из земли куском бетонной плиты. — Дерьмо… Кажется, я крепко влип… Хотя…

Махоуни неожиданно сипло расхохотался.

— Хотя мне уже всё равно, наёмник. Воды нет — и это главное… — он повернул голову и посмотрел куда-то направо.

Я проследил направление его взгляда и тоже уставился на разрушенные ракетным обстрелом громадные цистерны… Которые не были объяты пламенем, как этого можно было ожидать после обстрела резервуаров с топливом. Огня вообще практически не было, и не было следов мощных взрывов — только последствия разрывов тяжёлых 122-миллиметровых НУРСов.

А из развороченных цистерн вытекала вода, стремительно впитываясь в песок.

Осознание настоящей реальности полыхнуло в голове взрывом зажигательной бомбы.

— Жаль только, что для меня всё кончается именно так… — прохрипел Махоуни. — Пойми, наёмник, нельзя дать «стражам» отсюда уйти… Никому нельзя дать отсюда уйти… Всё должно остаться здесь, в Кувейте…Может, это и жестоко, но это правильное решение… Единственное решение…

Твою мать. Твою. Мать. Кажется, я облажался… Кажется, я очень сильно облажался…

— Погоди, сейчас я вытащу тебя… — пробормотал я, делая шаг к агенту.

Нельзя дать ему подохнуть здесь. Он ещё слишком многое должен мне рассказать. Он ещё слишком правды мне должен…

— Брось, — неожиданно остановил меня Махоуни. — Я уже не жилец. Ракеты… Турецкое дерьмо… Могут начать взрываться в любой момент… И чуешь чем пахнет? В прямом смысле. Это бензин, сынок. Так пахнет бензин, так пахнет провал…

Я сощурился и увидел, как из кунга медленно сочатся тонкие струйки желтоватой жидкости. Некоторые из них стекали прямо на ноги агента.

— Не знаю, что за кретин… запихнул бензобак прямо под пол…А, может, и не кретин — взрывами-то его не зацепило… Но когда «червяка» переломило, бак тоже потёк…

И треск. Я слышу, как где-то рядом трещит искрящаяся проводка. Нельзя здесь больше находиться — всё вокруг в любой момент может превратиться в самый настоящий Ад.

— Сделай мне одолжение, наёмник, — хрипло произнёс Махоуни. — Не хочу… Не дай мне сгореть…

Агент протянул руку к лежащему в полуметре от него серебристому револьверу.

— Дай мне… Да мне его…

Я сделал несколько шагов вперёд, медленно наклонился, подобрался револьвер и бросил взгляд на смотрящего на меня Махоуни.

— Ну же! Что ты стоишь! Быстрее!

«Может это и жестоко, но это правильное решение…» Я зашагал прочь, держа в руке револьвер.

— Эй… Эй! Стой! Наёмник! Куда ты?! Наёмник! Нет! Нет!! Прошу!.. Умоляю тебя!.. Я умоляю тебя!..

Позади меня послышался треск разгорающегося пламени, в воздухе потянуло дымом палёной синтетики и обугливающейся человеческой плоти. И словно эхом от этого, вслед мне полетели полные дикой боли вопли.

— Ублюдок! Будь ты проклят! Будь ты!..

Все последующие слова слились в один сплошной крик, который начал постепенно глохнуть.

Я оступился и кубарем слетел вниз с песчаного склона. Позади меня начал доноситься грохот гремящих взрывов.

Кое-как поднявшись на ноги, я машинально вытер тыльной стороной ладони лоб. Перепачканный кровью из рассечённой брови, он был весь облеплен песком…

Вытер лоб и едва не рассадил его ещё сильнее, зацепив край раны взведённым курком револьвера, который всё ещё держал в руке.

Отрешённо посмотрел на него, ловя в серебристых гранях собственное отражение…

Но было ли это действительно моим отражением, моим лицом? Из блестящего металла на меня смотрела какая-то изломанная окровавленная морда, больше подходящая скорее какому-то монстру, а не человеку…

Это действительно я?

47

…Мёртвая эта земля —

Шипов и колючек земля.

Гаснущая звезда

Видит, как воздевают руки

К каменным изваяниям

Мёртвые племена.

В пустом царстве смерти,

В земном царстве смерти

На рассвете каждого дня —

Губы, данные для поцелуя,

Шепчут одни лишь молитвы

Сломанным камням.

Мёртвая эта земля —

Шипов и колючек земля…

Строчки просто всплывали в моей голове, помещённые в неё неведома когда. Или не помещённые, а существовавшие там всегда. Спустя пару минут пришло понимание — из всего стихотворения я помню только этот отрывок. Ещё спустя минуту пришло понимание того где я и кто я. Я медленно шагал по песку куда-то на восход, сжимая в руке единственное оставшееся у меня оружие — револьвер агента Махоуни. Где-то вдалеке позади гремели взрывы — наверное, это рвались охваченные огнём НУРСы… И вот ещё одно понимание — понимание того, что произошло со мной совсем недавно. Я опасался невесть чего со стороны цээрушника, но того, что произойдёт на самом деле предугадать так и не смог. Он не имел ничего конкретно против меня и ничего такого, в принципе, и не сделал… Просто он был сумасшедшим. Как и полковник Коннорс, как и весь этот чёртов город… А как можно предугадать действия психа? Верно, никак. Только если ты сам не псих. Да и то не факт, потому как все нормальные люди нормальны единообразно, а психи сходят с ума индивидуально… Расклад в целом был откровенно паршивым. До паршивого паршивым. Махоуни в прямом и переносном смысле взорвал царящее здесь хрупкой равновесие. Теперь она нарушено и, похоже, необратимо. И сам чёртов агент ЦРУ сдох. Наша миссия провалена — да, остаются ещё документы Махоуни, но достать их из цитадели «штормовых стражей»… Немыслимо. Да и к чёрту эти документы. К чёрту вообще всё. Нужно любой ценой остановить Коннорса… Да, нужно его остановить… Он втравил нас в такое дерьмо, а сам, наверное, хочет остаться чистеньким и хорошим, отсидевшись в своём небоскрёбе из слоновой кости… Хрен ему. Хрен по всей морде. Махоуни подсказал решение — если не может переломить ситуацию в свою пользу, сломай её полностью.

— Кот-1. Кот-1, как меня слышишь? Кот-1, ответь — это Си Джей!

Кот-1… Это же мой позывной… Или нет? Стоп, Си Джей. Да, это точно меня…

— Это Кот-1, — хрипло произнёс я в рацию. — На связи.

— Слава Богу, вы живы, сэр… — с облегчением вздохнул снайпер, по неизменной манере обращаясь ко мне в насквозь уставной манере. — Мы видели ракетный залп… И разрывы на позиции… Мы уж думали вы не успели… Как вы, сэр?

— Мне повезло, — произнёс я. — А как вы? Как обстановка?