The Мечты. Бес и ребро

Сейчас ей оставалось смотреть на его взмокший затылок, пропускать мимо ушей то, что он говорит Артурчику-Стэнли, поеживаться от мурашек, пробежавших у нее по спине, и думать, как хорошо, что она не сняла очков при нем. Иначе он бы наверняка увидел, что она и правда почти перегорела.

– Адамова, ты еще тут? – раздался Аркашин рев, возвещавший, что терпение его уже на исходе. Сегодня у них сложная сцена. Дикая по своей энергетике. Стеха хмыкнула, отпила свой кофе и пропела в ответ:

– Змей Горыныч!

А после ретировалась из зала в свою гримерку, чтобы через сорок минут явить на сцене... нет, не себя. Бланш Дюбуа во плоти. Даже сейчас, переодевшаяся в удобные спортивные бриджи и майку, чтобы ничего не стесняло ее действий, далеко не идеально помнившая текст, без грима и особенного желания настраиваться на старавшегося соответствовать ей Артурчика в роли Ковальски. Довольно ей истерично зашептать: «В отчаянном, в отчаяннейшем положении! Помогите! Попалась в западню»[2] - и фиг Жильцов воплотит свои угрозы насчет перестановок, черта с два что светит Лилечке в первом составе! Не говоря о том, что у нее ведь и правда... тыл имеется.

Солнечногорский театр готовил постановку «Трамвая «Желание» с конца весны. Юхимович, директор театра, никогда не скрывал того, что спектакль, после блестящего успеха «Романтического уик-энда» в позапрошлом сезоне и постановки «Трех товарищей» в прошлом, – делается под Стефанию Адамову и для Стефании Адамовой. Потому что играть она была способна самый сложный драматический материал... да она, черт возьми, рождена была для такого материала. И хотя вполне органично смотрелась и в легкомысленных пьесах, все понимали, что Бланш Дюбуа имеет потенциал ее визитной карточки... и визитной карточки Солнечногорского театра.

Словом, читка прошла как надо, хотя Жильцов, видимо, желая отыграться, совсем не давал ей спуску, придираясь почти к каждому жесту и отчаянно жаждая получить флакон зеленки в рыло. Но Стеша теперь была хорошей девочкой – промышляла разве что некоторой тягой к спиртному. И никто не поручился бы за то, насколько эта тяга сильна.

Оставить просто так ее выходку с едва не пропущенной репетицией Аркаша не мог, и потому уже в самом конце дня, когда измочалены были и актеры, и персонал, и он сам, выдал, не иначе как в отместку за все хорошее:

– Я надеюсь, ты помнишь, что в пятницу мы едем в Приморский? С тебя Дэйзи!

– А как же Лиля? Или Ариша? – сделала большие глаза Стефания. – Оставим девочек без работы?

– Хочешь быть звездой первого состава – будешь везде. И на выездных показах тоже.

– Ну был бы это столичный, я бы подумала!

– Нынче в географии поездок столицы не значится. Все пути ведут к морю.

– У меня машина сломалась!

– Значит, придется добираться, как все, на служебном автобусе, - отрезал он и свалил в закат. В смысле покинул территорию репетиционного зала.

– Давай я тебя подброшу! – «как бы невзначай» подскочил к ней Артур, счастливый обладатель старенькой Волги и очередной ее партнер. Но как Стэнли внушал Бланш отвращение, так у Стефании этот молодой человек – груда мышц и некоторое первобытное обаяние – вызывал лишь досаду. Она расплылась в улыбке, щелкнула его по носу и, копируя интонации Жильцова, ответила:

– На служебном автобусе.

А после этого ушла в гримерку, переодеваться в свое. До одури хотелось есть. Еще сильнее – спать. И больше всего – чтобы Панкратов, от которого в трубке было два пропущенных, сегодня уже не звонил. Как она так в него вляпалась?

Нет, вначале было весело и даже интересно: владелец крупного банка, неглупый, щедрый и влюбленный – персонаж отнюдь не лишний в ее биографии. Ну и пусть женат, брюхат и с легкими проплешинами. Он умел правильно носить галстук и выбирал неплохую обувь. Пентхаус в «Золотом береге» в качестве отдельного бонуса Стефанию тоже удовлетворил, хотя она и не сразу согласилась туда переехать. Набивала себе цену, когда он и без того едва ли не с рук у нее ел.

Стеша же была на диете. Перманентно. Потому после репетиции позволила себе съесть овощной салат и небольшой куриный стейк, приготовленный на пару, с бокалом сухого вина в маленьком ресторанчике на набережной, где было слышно, как шумит море. Море преследовало ее повсюду, даже тогда, когда ей того не хотелось бы. Она никогда не мечтала жить в приморском городке, тем более – на курорте. Она вообще об этом не думала. И вот теперь оно разносит свои звуки повсюду вокруг нее. Особенно по ночам. Как будто бы пытается с ней говорить – мало ей болтовни на работе и с Олегом. Господи, хоть бы сегодня не принесло... за должком.

От кофе она отказалась. Решила, что хочет чаю и желательно дома. А потом неспешным шагом брела в сторону высоток по улочкам, пересекая то одну, то другую. За эти полтора года Стефания не особенно-то научилась ориентироваться в Солнечногорске, все еще воспринимая его как нечто временное. Ну не могла же она обосноваться тут насовсем! Потому дворы и короткие тропки по сей день не освоила. Только правильные геометрические фигуры, которые получались из проспектов и улиц. Там, где с сумерками загорались фонари и где не приходилось блуждать в потемках. Там, где хозяином на дороге чувствовал себя Мини Купер. Раздавленный клоп. Впрочем, его нынешняя трагедия имела и свои положительные стороны – можно было не ругать себя за выпивку за ужином, хоть та не шла ни в какое сравнение со вчерашней попойкой.

Так, мало-помалу, Стеша добралась до Молодежной и уже на месте нырнула во двор «Золотого берега», сворачивая к своей секции. В небо, которое уже подернулось сумеречно-лиловым цветом, все ярче проступающие, устремлены были лучи прожекторов. Позднее они станут совсем яркими, когда стемнеет окончательно. И даже будут пытаться спорить со светом звезд. Над ее квартиркой на самом верху – такой же. Жаль, что кому-то зачем-то стукнуло в голову освещать небо. Уж лучше бы добавили ясности земле.

Войдя в подъезд, Стефания поздоровалась с консьержкой, работавшей на этой неделе по ночам, и это, кажется, именно она вчера помогала ей искать ключи, которые та спьяну найти не могла. Сейчас же сидела такой себе привратницей и глядела несколько осуждающе. Госпожа Адамова широко улыбнулась ей и поздоровалась, как ни в чем не бывало, после чего поистине царственной походкой вплыла в лифт. И только там без сил привалилась к стене. Она едва стояла на ногах от усталости. И уже даже чаю не хотелось.

Впрочем, когда оказалась в квартире, мнение свое на этот счет в очередной раз изменила. Нет, не потому что сочла чаепитие правильным решением, а потому что в обратном случае ее рука, несомненно, потянулась бы к бару. Тяпнуть еще пять капель на сон грядущий. Чай такую перспективу исключал. Благословенная тишина в сумке вселяла некоторый оптимизм. Небольшой, но все же. Может быть, Олег забудет о ее существовании? Хотя бы на сегодня. И с этой мыслью Стефания поплелась в ванную.

Вчерашнее платье из серебристого шелка валялось на полу. Вчера ему досталось, бедному. Оно ужасно ей нравилось, куплено в местном бутике, а выглядело так, будто привезено из Парижа. Платье – в стиралку. Деликатный режим. Без отжима.

Потом на кухню – попробовать вымыть оставленную в раковине пару дней назад посуду. Но это решительно бесполезно. Прилипшее на стенки тарелок и приборов воде, губке и гелю легко не поддавалось. А это означало возню совсем не на пять минут. Сдавшись через полминуты, Стефания бросила это неразумное дело – может быть, отдохнув, доберется все-таки до посудомоечной машины и использует по назначению, а не как вспомогательную поверхность.

И вспомнила про чай. Можно сказать, случайно – взгляд упал на заварник.