The Мечты. О любви

— Привет! — улыбнулся в ответ Богдан, пружинисто сел и, закинув за шею руки, энергично потянулся. После чего не менее энергично зевнул и поинтересовался у Царевича: — Где мама?

— Валит кофя, — сообщил шкет, перепутав кучу букв сразу, как с ним периодически случалось, но когда излагал то, что его интересовало, выговорил все правильно: — Хочу собаку, как Дождь.

— Угу, — кивнул Богдан. Андрюха и Джордж, практически одного роста — та еще веселая картинка. И с самым серьезным видом Моджеевский спросил: — И что ты с ним будешь делать?

— Ну… играть, бегать… кататься, — принялся перечислять Царевич, — дружить и в нос цем. И давать песеня.

— Угу, — снова глубокомысленно кивнул Богдан и проговорил: — Тогда на выходные отдадим тебя деду Роме. Пройдешь ускоренный курс молодого хозяина собаки. А сейчас — умываться и завтракать!

После чего решительно выбрался из постели, подхватил под мышку пацаненка и пошлепал в ванную. Там Андрюха позволил себя умыть, причесать, потом радостно изображал чистку своих семнадцати крохотных зубов врученной отцом зубной щеткой. И, в конце концов, спросил, демонстрируя голливудскую улыбку:

— Чисто?

А в ответ получил крошечную каплю одеколона на кончик собственного носа. Такими они и явились в столовую — чистыми и благоухающими свежо и дорого. Юлька носилась пушистой метелкой из кухни к столу, расставляя тарелки. Кофе, дымящийся и ароматный, был уже подан. Яичница, тосты с тунцом и каша для малого — тоже.

Они столкнулись аккурат в проходе. Юлькин взгляд, брошенный ему, был похож на солнечный зайчик. И как солнечный зайчик, она, выходя, быстро поцеловала Моджеевского в щеку.

— Доброе утро, — прозвучало звонкое приветствие, адресованное обоим. — Сейчас еще десерт.

— А мне десерт? — прищурившись, спросил Богдан.

— Батон с шоколадной пастой?

— Скудное у тебя меню, — скривив губы, фыркнул он и сунулся за ней в кухню. — Чего помочь?

— Нет, я сама, — рассмеялась Юлька, вместо батона разрезая круассаны и ловко намазывая их и правда шоколадной пастой. — Хотя можешь бананы подать. Что у тебя сегодня?

— Да ничего особенного, все как обычно, — пожал плечами Моджеевский, протянул ей фрукты и принялся перечислять: — С утра совещание с Ритой, потом явится журналистка из «Корреспондента». После обеда Алена приведет двух кандидаток на свое место.

— Каких кандидаток? На какое место? Не поняла! — встрепенулась Юлька. В качестве помощницы генерального директора корпорации Алена ее более чем устраивала. Ввиду возраста. Между нею и Богданом Романовичем разницы было лет двенадцать, не меньше. В пользу секретаря, естественно.

— На свое, — терпеливо пояснил Бодя. — Она, оказывается, нашла себе винодела из Бордо и уезжает к нему. Вот ищет себе замену. Пока получается не очень…

— Моджеевский, это удар под дых! — встрепенулась Юлька. — Кругом и без того одни бабы. Рита твоя распрекрасная, журналистки-корреспондентки, финансистки, менеджеры по персоналу, девицы из инновационного отдела, а теперь еще и кандидатки тебе в приемную?!

— А ты предлагаешь мне остаться вообще без помощницы?!

— А ты можешь найти кого-нибудь за пятьдесят? Ну или мальчика?

Богдан внимательно посмотрел на возбужденную Юльку, демонстративно очистил банан, сунул половину ей и, прожевав свою часть, проговорил:

— Если бы я тебя не знал, то решил бы, что ты мне всерьез не доверяешь. Но я сделаю тебе предложение.

— Руки и сердца? — хмыкнула она, забрав банан и принявшись резать его на кружочки, чтоб воткнуть внутрь круассанов, аккурат в шоколадную массу.

— Возможности практически тотального контроля, — хохотнул Богдан. — Но предлагаю один раз.

— И что конкретно ты подразумеваешь под тотальным контролем?

— Будешь работать в секторе внутреннего аудита.

Юлька икнула и уронила очередной банановый кружок под ноги. Вскинула взгляд на Моджеевского, пытаясь оценить, насколько он сейчас серьезен. И что-то там про себя отметив, медленно отложила в сторону нож и, облизнув губы, спросила:

— Я не… я уже давным-давно не работала… ну, по специальности…

— Было бы желание, — усмехнулся он, поднял упавший кусочек и выбросил в урну. — Так как?

— Ответить надо прямо сейчас?

— Тебе же хочется.

Ей хотелось. Он по ее лицу отчетливо видел, как жутко ей хотелось. Но Юлька не была бы собой, если бы не отвернулась снова к круассанам, чтобы щедро полить их каким-то топпингом, а потом сунуть блюдо в руки Моджеевскому, произнеся при этом целую тираду:

— Во-первых, начнут болтать, что я через постель. И между прочим, будут совершенно правы, потому что после такого длительного перерыва мне не то что в «MODELIT», мне куда угодно бесполезно. Во-вторых, я нихрена не помню уже, да и вообще все давно вперед ушло, а я и прежний уровень растеряла. В-третьих… в-третьих — я не придумала, потому пошли есть, чтобы я могла сообразить, почему нет.

10:10

Незыблемым правилом присутствия на рабочем месте генерального директора «MODELITCorporation» был кофе после 10:00. Он как раз успевал пробежать по актуальным направлениям, наметив и уточнив планы на день, и мозг начинал требовать легкого подкрепления. К половине одиннадцатого должна была подтянуться Маргарита Львовна с командой на совещание, потому сейчас горячий бодрящий напиток, символизирующий собой утро, был более чем уместен.

Алена сунулась с подносом в кабинет, без спросу поставила его на стол по заведенной традиции и проговорила:

— Богдан Романович, снизу разведка докладывает, что Роман Романович приехал. Он у себя. Вы просили сказать, если явится.

— Явился, — вздохнул Богдан, настраивая себя на повинный лад. Сделал глоток кофе и спустя три минуты входил в кабинет родителя с самой приветливой улыбкой во все тридцать два — как оказалось, не зря поутру сын давал ему мастер-класс. — Привет! С чем пожаловал?

Отец поднял глаза от компьютера, оценил сыновний внешний вид на предмет «мы покушали», «мы умылись» и «мы побрились». И, удовольствовавшись увиденным, ответил:

— Что? Уже и поработать в офисе нельзя? Ничего не проходит мимо всевидящего ока?

— Да нет, — сказал Богдан, устраиваясь напротив отца, — даже хорошо, что ты сегодня приехал. Разговор есть важный.

— Длинный? У меня прорабы через час.

— В общем нет, — усмехнулся Моджеевский-младший и выдал коротко. В лоб: — У нас больше нет телеканала.

Моджеевский-старший ойкнул. И снял очки.

— И куда он делся? — осторожно спросил он.

А Богдан-свет Романович неожиданно развеселился: