The Мечты. Соль Мёньер

– Вообще-то у него планов лет на десять вперед.

– Надеюсь, в них значится после свадьбы съездить в Стамбул, - приподнял бровь Роман. – Потому как я точно планирую, и было бы неплохо отправиться туда всем вместе. Устроили бы семейный отдых, а мы с Аязом решили бы свои вопросы.

В ответ на это предложение Реджеп разве что не подскочил на месте. А волосы на его голове даже слегка зашевелились. Он сжал Танины пальцы чуть крепче и глухо сказал:

– Роман-бей, смилуйтесь! Там же тетки, сестры, дед, бабушка двоюродная… они же заставят нас вторую свадьбу играть. Вы себе представляете, что такое турецкая свадьба? Вернее – большая, просто огромная турецкая свадьба?

– А что такого? Ну побудет Танька второй раз невестой. Порадуете старика.

– Джаным! – Реджеп повернулся к Татьяне.

– А мне вот стало интересно, это ты из собственного опыта так испугался огромной турецкой свадьбы, а?

– Что?! Они пять лет назад старшую сестру замуж выдавали, мне пришлось ехать!

– Точно-точно?

– Тебе мой кимлик показать? Там правда по-турецки заполнено, но женат я или нет – поймешь, гугл транслейт тебе в помощь, - проворчал Реджеп. 

– Что такой кимлик? – вмешался папа Моджеевский.

– Паспорт.

– Потом маме покажешь, - отмахнулась Таня.

И в этот самый момент из-под стола появилась голова Лизки, которая заговорщицки прошептала:

– Редя, а у тебя котлета есть?

– Есть, есть, - улыбнулся «Редя», который успел за последние несколько месяцев побывать и «Редькой», и «Радугой». – Тебе целую или половинку?

– Целую! – уверенно кивнула младшая Моджеевская.

Реджеп подмигнул ей, наколол котлету вилкой и вручил в ее маленькие, но цепкие ручки.

– Лиза, Ринго лопнет скоро, - проворчал Роман.

– Ринго хочет кушать! – тут же горячо заверила его дочь, на что ему оставалось только вздохнуть:

– Лучше бы это ты кушать хотела, - и снова вернуться к старшим отпрыскам двух благороднейших семейств. – Жить-то вы где планируете?

– В смысле? – с подозрением спросила Таня и кинула вопросительный взгляд на Женю. Та в ответ быстро пожала плечами.

– В прямом. Насколько мне помнится, турецкий обычай относительно этого вопроса мало чем отличается от нашего, и жена переходит к мужу. Но не в Гунинский же особняк… в квартиру этой… как ее… Светки?

– Зато музей. Ты вот его отреставрировал даже, оказывается. Нам баба Тоня рассказала, - с самой серьезной миной поведала дочь.

– Баба Тоня? А больше она вам ничего не рассказала?

– Как вы Бухану морду били, - торжественно объявил Реджеп Аязович, но был пнут Татьяной, поскольку в помещении все еще присутствовала Лизка, которая, к счастью, оказалась слишком занята Ринго, чтобы что-то такое расслышать. Потому, прокашлявшись, Реджеп добавил: - Насчет жилья – не беспокойтесь. В конце концов, я насобираю на собственную конуру из жалованья, что мне причитается в «Соль Мёньер». Больше будет причитаться – быстрее накоплю.

И был пнут Татьяной во второй раз.

– То есть Антонина Васильевна вам и про эксплуатацию трудового народа все рассказала?

– Реджеп у нас любит про права рассуждать, - рассмеялась Таня. – Но если вы с Женей не против, мы пока в «Береге» поживем.

– Ну а с чего нам быть против, да, Жень?

– Вообще не против, - подтвердила Женя, которая по-прежнему числилась хозяйкой означенной квартиры. Теперь же, кажется, на горизонте обозначился шанс передать ее другой хозяйке. Повод подвернулся самый подходящий.

– А ты? – повернулась к Реджепу Таня.

А Реджеп в «Береге» разве что не ночевал. И то лишь по причине того, что пытался соблюсти приличия. Иногда безуспешно, но очень старательно. Потому теперь он согласно кивнул, обаятельно, как умел, улыбнулся всем присутствующим, а в заключение послушно проговорил:

– А мне чемоданы через двор перенести и все.

Разумеется, в тот же день никто никаких чемоданов не понес. Но после обеда осуществили Ромино желание по лесу погулять с детьми и собакой. Сплели Лизе венок. Добрались до моря. Послушали шум волн и крики чаек. Реджеп младшую Моджеевскую взгромоздил себе на шею и носился с ней по побережью, кажется, изображая коня. По масти, во всяком случае, весьма и весьма походил.

А потом, вдоволь нарезвившись, Таня и ее жених уехали на Молодежную улицу (то ли к нему, то ли к ней – куда они не сказали, а авторы решили умолчать). Лизу заставили поужинать и уложили спать. Ну а Роман и Женя зависли в гостиной – в обнимку на диване, у камина, с вкусным кофе (Рома – с ромом) и под шум дождя, уютно стучащего по крыше, подоконникам и деревьям. Шелестящего и будто нашептывающего им обоим что-то очень хорошее. Впрочем, может быть, именно так людям о них самих рассказывает Судьба?

– Хорошо, что успели домой до ливня, - мягко сказал Роман, поцеловав Женину макушку. – Иначе Лизка объявила бы его вне закона.

– Не факт, - улыбнулась Женя, устраиваясь удобнее в его руках. – Могла заставить всех шлепать по лужам в поисках самой глубокой.

– Тогда нам повезло вдвойне. В кого она такая?

– Да вариант в общем-то один – в нас с тобой.

– И ты в детстве искала самые глубокие лужи? Тогда хоть ясно, как в меня вляпалась.

– А ты? – Женя повернула лицо и посмотрела на него внимательным взглядом. Роман тоже смотрел на нее. Долго и внимательно. Будто бы ощупывал. Гладкий лоб, разлет бровей, синие радужки все еще по-детски глядящих глаз. Аккуратный изящный нос. Губы. Точеные скулы. Красивое лицо. Теперь уже самое родное лицо. Роднее всего на свете.

– Тебя Таня приняла, - совершенно невпопад констатировал он чуть дрогнувшим голосом. – Я уже не ждал, а она приняла. Мои лужи даже глубже твоих.

– Мне нравится, - она снова устроила свою голову у Романа на плече и помолчала некоторое время. А потом проговорила: - Между прочим, я кое-что заметила.

– Что именно?

– Ты уже два месяца не зовешь меня замуж.

– Значит, ты это заметила?

– Я всегда слушаю тебя, Рома.

– Слушаешь и отказываешь.

– Мне очень повезло, что ты не турок, - рассмеялась Женя, - и тебя устраивают любые формы сожительства.

– Не устраивают, - проворчал Роман. – Но приходится мириться. А так-то в сотый раз слышать твое «нет» - как-то не слишком вдохновляет.

– Вот ни капельки?

– Ну разве что надеждой, что однажды ты все-таки согласишься. Столько лет уламываю.

– Я очень сильно люблю тебя, Ромка, - негромко проговорила Женя. – И у меня есть к тебе одно… предложение.

– Рационализаторское? – усмехнулся Моджеевский, хотя тон его сделался взволнованным и тревожным, и он осторожно зарылся носом в Женины волосы.