The Sharpest Lives

Не общалась бы с ним вообще, да как можно — больше мест свободных нет. А меняться никто не хочет. Опять странности: Катон сидел один. Все по парам, а он один. Сам так захотел? Или просто не хочет никто с таким идиотом сидеть? Когда уже кончатся эти загадки и тайны?

Но для начала мне самой надо кое-что исправить.

После репетиции я первая вылетаю из зала не обращая внимания, что кто-то меня зовёт — нужно найти Гейла. На репетиции он так и не появился, но на уроки-то должен прийти.

Так и есть — я встречаю его возле кабинета английского.

— Привет, — Хоторн еле заметно улыбается при виде меня, но в глазах парня просматривается печаль. Что-то случилось?

— Привет, Гейл. Я хотела поговорить, — сглатываю я непонятно откуда взявшийся комок в горле. Спокойно, Китнисс, ты просто скажешь несколько слов и всё, — на счёт… того, что было вчера.

— Я весь во внимании, — произносит он, наверное, догадываясь, о чём пойдёт речь.

— Наш поцелуй вчера… Он был ошибкой, — тихо говорю я, — не знаю, как ты ко мне относишься, но я пока не готова к новым отношениям. Извини. Дело не в тебе. У меня было тяжёлое расставание.

— Понимаю, — кивает Гейл и чуть приобнимает меня, — ничего страшного.

За спиной раздаётся смех. Закатываю глаза и разворачиваюсь. Конечно, Диадема с Джоанной.

— А кто-то нам говорил, что с Гейлом ничего нет… — подмигивает блондинка, — да и вообще, я смотрю, то с Катоном в обнимочку, теперь с Хоторном.

— Замолчи, — говорю я, может, немного грубей, чем нужно, — не нужны мне отношения. Гейл — мой друг, а с Катоном всё случайно было. Точнее, того, о чём вы подумали, не было.

— Смотри, чтобы потом кое-чего тоже случайно не было, — хихикает девушка.

Она издевается?

Джоанна кидает на неё злобный взгляд.

— Ди, лучше тебе реально заткнуться. Китнисс из лука стрелять умеет. Чемпионка в старой школе была. А у меня, если что, есть топор.

Диадема поджимает губы, а я шутя её подталкиваю в бок:

— Джо, я же просила не говорить.

— Нет, ну, а что стесняться, тем более успехов.

— Да уж, а по сердцам она тоже стреляет метко, — из-за спины слышится голос Катона, и вот уже парень встаёт рядом и кладёт мне руку на плечо. Хочу отдёрнуть, но почему-то этого не делаю.

— Уж не твоё ли поразила наша Амурочка? — на лице Диадемы снова появляется хитрая усмешка. Ну конечно, я уже поняла, её хлебом не корми, только любовную историю подай.

— Кто знает, — парень кидает на меня многозначительный взгляд. Только этого мне не хватало.

***

— Ты что творишь! — хватаю я его за рукав после уроков, — Девочки и так думают, что мы вместе. А ты только плодородную почву для них предоставляешь.

В ответ Катон только смеётся.

— Сама знаешь, народ жаждет хлеба и зрелищ. Я не хлебобулочный комбинат, поэтому остаётся только один вариант.

— Тебе бы не в клубах выступать, а в цирке, — фыркаю я.

— Кто знает, куда меня занесёт, — парень улыбается и берёт меня за руку, — бежим, а то Гейл нас уже ждёт.

— Стой! Куда ты меня тянешь! — сначала пытаюсь сопротивляться, но понимаю, что это бесполезно, иначе этот чёртов садист мне руку оторвёт, и в итоге я подчиняюсь и бегу за ним.

Когда мы добегаем до машины Гейла, у меня красное лицо, и волосы растрепались от бега.

— Я смотрю, вы времени зря не теряете, — замечает Хоторн, когда мы вдвоём, смеясь, запрыгиваем на заднее сиденье.

Наверное, мы проезжаем полпути до моего дома, и только тогда я понимаю, что всё ещё вцепилась в руку Катона. Он не отпустил её, не оттолкнул. Недоумённо смотрю на него, а тот только улыбается краем рта. Странный парень.

Вспоминаю его слова сегодня утром: По сердцам она тоже стреляет метко. Может, это не шутка? Катон действительно что-то испытывает ко мне? Но вдруг, только элемент его «шоу-программы»? Уже устала повторять себе, что о некоторых вещах я, возможно, никогда не узнаю.

***

242 дня до свободы

— Ты серьёзно? Ты собираешься пойти на своё первое выступление в этом? — бессильно опускается на диван Джоанна, — Эвердин, топором бы тебя, такое ощущение, что у тебя никакого чувства стиля нет.

Закатываю глаза и показываю ей язык. Ну, не умею я стильно одеваться. Тем более, на рок-концерты.

Сейчас я стою посередине комнаты подруги в чёрной кожаной расклешенной юбке, коротком сером трикотажном топе и бордовом кардигане сверху. Сначала она приехала ко мне, но, выяснив, что там мы ничего подходящего не найдём, Джо запихнула меня и Катона (которого, опять же, вызвала она, как человека, по её словам, «понимающего в женской красоте») в свою машину и привезла сюда.

— Катон, заходи, — Джоанна открывает дверь, — скажи, пожалуйста, на что это похоже?

— На студентку литературного факультета, — ржёт тот.

— Скажи, ты бы захотел с такой переспать?

— Без обид, Эвердин, не нет, — виновато смотрит парень.

— Вот! А у рок-звезды должен быть вид, чтобы её захотели даже лесбиянки, — в глубине сознания я осознаю, что Джоанна говорить хоть и грубо, но правду, — нет. Катон, выметайся, будем переодеваться.

Он плетётся за дверь, а Мейсон достаёт из огромного шкафа красное платье.

— Примерь. Должно подойти.

И когда я смотрю на себя в зеркало, у меня захватывает дух. Платье Джоанны идеально мне подошло. Оно без рукавов, с завышенной талией и длиной до колен. Сверху накидываю свою кожанку, и Джоанна достаёт из коробки туфли на каблуке — хорошо, у нас размер одинаковый.

— То, что надо! — восклицает подруга, — только подкрасить тебя чуть-чуть.

В итоге у меня ярко-красные губы, ровные брови и выразительные из-за аккуратных стрелок глаза. Волосы оставили распущенными. Катон тоже подтверждает, что так лучше. И, честно говоря, мне тоже нравится. Очень даже.

— А вот так даже я бы тебя захотел, — выносит вердикт «ценитель женских прелестей», на что ему в лицо прилетает подушка.

— Ну, мы отчаливаем, а вы с девочками подтягивайтесь, — говорит Катон Джоанне, и мы садимся в минивэн Цепа, который уже приехал за нами.

***

Яркие огни едва не ослепляют меня, когда мы выходим на сцену. Не думала, что клуб будет таким огромным — мне даже противоположной стены не видно из-за толпы. В первом ряду — девочки. Джоанна, Ди и Энни. Машу им рукой, а они в ответ. Странно, но я даже не волнуюсь. Удивительно.