The Symmetrical Transit

Гермиона всмотрелась в темноту в поисках своей палочки. Она держала ее в руке, когда падала – это девушка помнила точно. На здании стояла анти-аппарационная защита, и, чтобы убраться отсюда, ей было необходимо выбраться на улицу.

В операции принимали участие всего тринадцать членов Ордена. Их задачей было лишь осмотреть здание на случай оставленных там пленников – здесь никого не должно было быть. Обнаружив, что в доме полно Пожирателей Смерти, они приняли решение отступить. Без плана атаки и с таким малочисленным отрядом шансов на победу не было никаких. Гермиона могла только предполагать, что кто-то все же умудрился поставить в известность Орден и Министерство, потому что полномасштабное сражение развернулось в тот момент, когда она сама была где-то между шестнадцатым и семнадцатым этажами.

Гермиона не могла покинуть поле боя. И после того, как получила пренеприятнейшее повреждение головы и несколько ранений, которые потребовали срочного лечения, вернулась. А теперь она была бесполезна. Даже не могла поднять руку с палочкой.

Гермиона перекатилась на колени, чтобы поднять несколько толстых обломков, что свалились на стол вместе с ней. Стряхнула с них штукатурку и пепел и ощупала. Если до этого Гермиона пребывала в состоянии оцепенения, то сейчас ее начала накрывать паника. Она была тяжело ранена, находилась внутри здания, и всё, что ей требовалось – это выбраться наружу. Выбраться немедленно и без палочки?

Без палочки, без палочки, безпалочки. Даже не озвученная – эта мысль отдавала истерикой.

Невзирая на боль, она начала двигаться активнее. Ее движения были быстрыми и лихорадочными. Если она не найдет палочку – ей конец. Она – труп. У Гермионы даже не осталось страховки – путей отступления не было.

Снаружи комнаты что-то зашевелилось – у двери, которую она до этого момента даже не заметила, и в сторону которой сейчас дернулась. Гермиона замерла, словно пыталась слиться со стеной или обратить время вспять. В широко распахнутые глаза летела пыль, отчего те слезились, но девушка даже не моргала.

Двигайся, пробормотала она, все еще не отрывая взгляда от двери. Двигайся.

Она сползла со стола, и боль опалила правое бедро, руку, шею и впилась лезвием в голову. Вздрагивая, задыхаясь и хватаясь за рубашку, чтобы перетерпеть, Гермиона спустила ноги на пол. Тело, уставшее и побитое, накренилось вперед, и ей пришлось проморгаться и продышаться, чтобы избавиться от головокружения.

Здесь ничего не было. В целой комнате не было ничего, кроме стола. Стола. Гребаного стола. Гермионе абсолютно не приходило в голову, как ей спрятаться, если тут есть только стол? Она не обнаружила следов никакой другой двери, кроме той, что как раз открывалась, но в любом случае уже было слишком поздно. Слишком поздно, чтобы сделать что-то, кроме как упасть и поползти, используя только одну руку и одно колено, так, что всё это было похоже на броски тела вперед и вбок.

Она чувствовала себя идиоткой. Несчастной идиоткой. Когда в комнату проник свет, Гермиона была совершенно уверена в том, что ее обнаружили. Всего лишь один взгляд – и ее, притулившуюся под столом, могли увидеть. Дверь располагалась достаточно далеко, чтобы входящие получили отличный обзор. От света Гермиона яростно моргнула, стараясь привыкнуть и разглядеть свою палочку. Левой рукой шарила по полу вокруг, пытаясь подцепить толстую деревяшку, чтобы почувствовать хоть какую-то уверенность.

Губы двигались, без участия мозга шепча молитвы, в то время как глаза цепко следили за двумя парами ног у дверного проема. Внезапно рев в ушах, который преследовал ее с самой лестницы, сменился мертвой тишиной.

– Так мы забираем всё? Планы, имена, схемы…

– Каждый клочок пергамента, Крэбб.

При звуках второго голоса Гермиона прищурилась, а от узнавания волосы у нее на загривке встали дыбом. Она все еще искала оружие. Все что угодно, чем можно было бы запустить в этих двоих, чтобы добраться до двери. Если она будет достаточно быстрой, чтобы увернуться, и сможет найти доску или нечто похожее…

Ладонь отчаянно ощупывала толстый слой пыли и извести, поднимая их в воздух. Гермиона сделала вдох, горло обожгло, и она подавилась кашлем.

Ноги вошедших приблизились, черные мантии колыхались при ходьбе. Гермиона решила, что она, наверное, перестала дышать. Девушка была уверена, что ее услышат даже сквозь хруст шагов. Это был всего лишь вопрос времени. Поблизости не было даже намека на ее палочку, зато вокруг лежало по крайней мере три десятка пергаментов, за которыми эти двое сюда пришли.

– Потолок горит… Нам лучше поторопиться, – снова раздался низкий голос Крэбба, но Гермиона больше не могла его видеть из-за второй пары ног, закрывшей ей обзор.

Она прижала руку к груди, наивно пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Гермиона решила – она опрокинет стол. Так же было в каждом из фильмов, что она смотрела. Она перевернет стол, и неважно, как больно это будет, а затем… а затем…

– Ты прав, тупица. А нас еще атакует этот гребаный Орден. Не стой без дела, отправляйся на третий этаж в следующую комнату. Чем скорее я выберусь отсюда, тем лучше.

– На…

– Третий этаж, – отрезал второй голос.

Имя говорившего не упоминалось, но Гермиона не сомневалась, чьи именно ноги сейчас стояли у стола. И это было просто прекрасно. Вся эта ночь. Прекрасно.

Она бы лучше осталась с Крэббом. Так появился бы хоть какой-то шанс на спасение. Она, возможно, смогла бы подождать, пока парень повернется к ней спиной, и тогда бы просто проскользнула мимо него. Малфой (Гермиона всё еще не могла в это поверить) не будет таким невнимательным.

Судя по тяжелым шагам, Крэбб ушел, а Малфой хранил молчание. Он совсем немного сместился со своего места, и девушка могла слышать шорох бумаги, пока он собирал что-то со стола. Если бы не было до такой степени тихо, она бы уже сдвинулась чуть левее так, чтобы оказаться сбоку от парня и напротив двери. Если бы она рванула, то могла бы застать его врасплох и добраться до выхода прежде, чем он достал бы свою палочку.

Ожидание и ужас заполнили собой каждую косточку, каждый мускул, который должен был двигаться, чтобы вытащить ее отсюда. Тишина давила, и Гермиона почти что хотела движения, лишь бы нарушить ее.

– Похоже, ты измазала кровью все эти пергаменты, которые я искал целый месяц. Понадейся на тебя – и похерь всё к чертям. Я думал, до них уже дошло, насколько ты неумелая.

Гермиона сверлила взглядом дверь, но не видела ничего. По столешнице забарабанили пальцы, затем снова раздался шорох бумаги. Ее кровь? Он говорил с ней? Всё это могло иметь смысл, только если было сном.

– Можешь вылезать оттуда, Грейнджер. Тебе, похоже, нравится прикидываться грязью, но сейчас время уходить.