Тиатара

На восточном материке, Фарсане, возникла воинственная монархия во главе с императорами, которые из поколения в поколение носили одно и то же тронное имя – Уликен (в старинной орфографии – «Улликен», «Великоединый»). Каждый из Уликенов считался живым порождением небесных энергий, проистекающих от звезды Ассоан, и на этом основании он провозглашался верховным иерофантом, имевшим право проводить священные ритуалы (они называются «церемониями у очага» и не подлежат разглашению). Звезда Ассоан воспевалась поэтами как «всеобщий очаг», а на самой планете Уйлоа наивысшей сакральностью обладал очаг во дворце императора в фарсанской столице, Уллинофароа. Император мог посвятить в иерофанты любого члена своей семьи, как мужчин, так и женщин, от которых, в свою очередь, благодатные силы распространялись дальше, расширяющимися кругами, по всем городам, селениям и отдельным домам. Проведение церемоний считалось исключительным правом и вместе с тем священным долгом венценосных иерофантов, как принцев, так и принцесс.

Конечно, на уйлоанском языке все приводимые мною титулы звучали, разумеется, иначе, более пышно и многословно. Но книга Балафа Доэна написана на космолингве, где встречается множество латинизмов. И лучше уж я оставлю тут «императора», «иерофанта», «принца» и «генерала», чем буду загромождать свой текст транскрипциями и приблизительными переводами витиеватых уйлоанских синонимов. Иначе в сочетании с уйлоанскими именами всё станет совсем непонятно.

У сеннайцев должность иерофанта доставалась ученым и сочеталась с занятиями астрономией, математикой, биологией и другими, совсем не мистическими, дисциплинами. Поэтому местные иерофанты не являлись кастой и не передавали свои полномочия по наследству.

Когда очередной Уликен потребовал, чтобы Сеннар признал его власть и поклонился ему как верховному иерофанту Уйлоа, сеннайцы, естественно, отказались это сделать, не видя к тому никаких оснований. Тогда началась война между двумя континентами, в которой победил, конечно, Фарсан. Сеннайцы решили: раз властитель от них далеко, им не так уж важно, кто ими правит, и пусть он зовется, как ему нравится. Однако они ошибались. Для удержания власть в планетарном масштабе, императоры постоянно увеличивали свою армию, устраивали боевые учения и поощряли развитие техники, позволявшей летать, стрелять, взрывать и уничтожать всё, что мнилось враждебным.

Ученые призывались на военную службу, и, хотя их не заставляли отбывать повинность в настоящих войсках, подчинялись они теперь Императору – а конкретно, армейским чинам, требовавшим, чтобы все проекты имели военное предназначение. Даже от поэтов и музыкантов, находившихся на попечении государства, требовали произведений, воспевавших деяния Императора и боевой дух его армии. Все крупные учреждения как на Фарсане, так и на Сеннаре, сделались исключительно «императорскими»: университеты, академии, библиотеки, институты и медицинские центры. Получить в них работу считалось удачей, но взамен ожидалась беззаветная верность монарху.

Картина, наблюдаемая из космоса, свидетельствовала о быстром техническом прогрессе уйлоанской цивилизации. Однако издалека оставалось непонятным, какие в ней утвердились законы и нравы. Современные города, сеть дорог, морские порты, летательные аппараты, использование энергии океана и ветра, искусно преобразованные ландшафты – всё служило придатком к воплощению сверхидеи непобедимости Императора и абсолютности его власти.

Желая вступить в контакт с Уйлоа, делегация Межгалактического альянса отважилась направить туда космолет, приземлившийся на Сеннаре. Фарсанцы восприняли прибытие инопланетян на Сеннар как вторжение, а интерес ученых сеннайцев к гостям – как государственную измену. Ракеты императорских войск едва не уничтожили космолет, успевший взлететь невредимым только благодаря четко сработавшей интуиции переговорщиков-виссеванцев и хладнокровию пилотов-тактаи.

После такого опасного инцидента Межгалактический альянс решил, что с Уйлоа вести дела еще рано. А на Уйлоа начался бесконечный военный психоз. Официальная доктрина отныне гласила: Великий Уликен успешно отбил атаку космических оккупантов, которые, однако, продолжают вынашивать замыслы покорения этой благословенной планеты. Поэтому весь народ должен беспрекословно подчиняться повелениям Императора и наращивать вооружения.

Уйлоанцы запустили множество спутников, которые ловили возможные сигналы из космоса, дабы оперативно уничтожить любое чужое устройство. При этом собственных межзвездных космолетов уйлоанцы не строили. Даже мысль о них считалась крамольной. Некоторые ученые доказывали, будто уйлоанцы ни в каких иных условиях жить не смогут, а значит, о дальних мирах и мечтать не стоит. Другие им возражали, что всё в императорской воле, однако сверхдальние корабли стоят баснословно дорого, и незачем тратить на такие ненужные вещи те средства, которые следует направить на оборону.

Еще одной областью, развивавшейся столь же успешно, сколь односторонне, оказалась медицина и генная инженерия. Лучшие специалисты Уйлоа заканчивали Императорский университет в Уллинофароа и работали в Императорских институтах и клиниках, где имелись прекрасные лаборатории. Цель их работы не называлась вслух, но подразумевалась: если и не обретение тайны бессмертия, то, по крайней мере, сохранение долговременного здоровья Великого Уликена и его приближенных. Молва утверждала, будто каждый Великий Уликен – это точный клон предыдущего. Поэтому пытаться убить Императора совершенно бессмысленно: клоны, скорее всего, уже существуют, ведь Император иногда ухитряется находиться одновременно в разных местах.

Когда прошло лет сто, и народ перестал бояться пришельцев из космоса, очередной Уликен придумал другого врага. Придворные астрономы указали ему на планету Тагма в соседней системе Джай. Тагма выглядела благоприятной для существования жизни, хотя никакой активности в космосе не проявляла. Идеологи сложили миф о воинственных и кровожадных тагманцах, готовящихся напасть на Уйлоа. Появились видеодрамы, поэмы и песни, издавались якобы научные труды, хотя никто никогда не видел ни одного тагманца. В воображении уйлоанцев они представали чудовищами с клыками, когтями и рыкающими голосами. Глядя на тиатарских тагманцев, над этим можно лишь потешаться, но у страха глаза велики. В измышления верили многие, особенно представители простого народа – не все уйлоанцы обладали ученостью.

Между тем назревала космическая катастрофа, предотвратить которую наука никак не могла.

Звезда Ассоан вела себя неспокойно, и, судя по всем признакам, двигалась к неминуемому коллапсу. Случилось бы это, конечно, нескоро. Может, через полтора миллиона лет. Но Уйлоа уже начала перегреваться и терять атмосферу. Жители вымерли бы гораздо раньше, чем взорвалась их звезда – в течение одного поколения. Счет практически шел на годы, хотя средства массовой информации уверяли, будто бы ничего ужасного не происходит, просто звезда Ассоан вступила в очередной период активности, и что такие периоды в истории уже случались, нужно лишь потерпеть несколько лет, и атмосфера вновь сбалансируется.

Император и часть элиты Уйлоа понимали, что дела совсем плохи, и сохранить жизнь на планете или переселиться куда-то за столь короткий срок невозможно. Межгалактический альянс больше не интересовался негостеприимной планетой, и помощи ждать было неоткуда.

Поэтому возникла идея спасти Императора, его близких родственников и узкий круг приближенных, переправив их на ту самую Тагму, куда до сих пор никто не летал. Однако там несомненно имелась атмосфера, вода и сносная для белковой жизни температура. В агрессивных чудовищ с Тагмы никто из серьезных специалистов не верил. Поскольку вокруг Тагмы не прослеживалось никаких искусственных спутников, радиоволн и признаков развитых технологий, предполагалось, что цивилизация, если она там и есть, весьма примитивная, а значит, колонизировать ту планету не составит большого труда.

Народу представили новую идеологическую доктрину: доблестный Великий Уликен намерен нанести превентивный удар по врагам, и с этой целью он лично возглавит военную экспедицию к Тагме.

Все силы лучших умов Уйлоа сосредоточились на разработке и построении единственного в своем роде межзвездного суперкорабля, способного перенести примерно сто семьдесят пассажиров в другую звездую систему живыми и невредимыми.

Звездолету дали название «Солла». На уйлоанском – «звезда». Да, звучит немного похоже на наше «Солнце», по-латински Sol, но это лишь случайное совпадение. Я уже говорила, что уйлоанское конечное «а» произносится как долгое, и по сути должно бы писаться удвоенным: «Соллаа».