Тибетская экспедиция СС. Правда о тайном немецком проекте

По пути своего следования немецкие путешественники приветствовались своими соотечественниками. В Афинах им устроили овации — известность экспедиции опережала ее саму. Не желая терять ни минуты, Гиммлер специально послал за ними машину в греческую столицу. Нечто подобное случилось в Вене и в Мюнхене. В Баварии участников экспедиции встречал лично Гиммлер. В его распоряжении был специальный самолет, который должен был доставить их в Берлин.

На следующий день почти во всех немецких газетах сообщалось о возвращении немецкой экспедиции. До этого «Народный обозреватель» на протяжении почти восьми месяцев публиковал путевые заметки Шефера. Другие газеты давали короткие сообщения или обзорные статьи. Но при этом ни в одной из них не говорилось о политическом значении данного предприятия. Если же сравнить все эти публикации, то в глаза бросаются две особенности. Во-первых, везде акцентированно подчеркивалось, что экспедиция проходила под патронажем рейхсфюрера СС. Во-вторых, подробно излагался маршрут экспедиции. Много внимания уделялось азиатской экзотике, но почти ничего не говорилось о результатах самой экспедиции. В некоторых научных специализированных журналах рассказывалось о том, что в глубокой Азии удалось найти европейскую лань, но ни слова не было проронено про расовые исследования и антропологию. С началом Второй мировой войны вряд ли можно было рассчитывать на организацию новых экспедиций в Центральную Азию. Плавание по морю стало занятием не просто рискованным, а смертельно опасным.

Глава 4 Лоуренс Аравийский Третьего Рейха?

Очевидный интерес Гиммлера к Тибету отнюдь не исчерпался после окончания экспедиции Шефера 1938–1939 годов. Напротив, он многократно возрос. Еще во время своего пребывания в Азии Шефер пытался регулярно уведомлять рейхсфюрера СС обо всех происшествиях, с ним происходивших. Вместе с тем повторение аналогичного предприятия и с научных, и с дипломатических позиций было нецелесообразным. К тому же в сентябре 1939 года обстановка в мире кардинально поменялась.

Впрочем, в Германии уже в том сентябре 1939 года стали вырабатываться конкретные предложения, как можно было бы использовать Тибет в военных целях. Шефер и его товарищи цеплялись за любой удобный повод, чтобы вернуться к работе в Азии. После завершения экспедиции 1938–1939 годов Шефер поставил вполне оправданный вопрос, каким образом будут финансироваться работы по обобщению собранного материала и собственно дальнейшие научные исследования? Вообще будут ли продолжаться работы в «тибетском направлении»?

Во время экспедиционной поездки Шефер пребывал в относительной независимости, обладая достаточной свободой действий. Теперь же ему было настойчиво предложено продолжить свою научную карьеру в рамках исследовательского общества СС «Наследие предков». Молодые люди, которые стремились к академической деятельности, оказались по рукам и ногам связанными планами Гиммлера. К тому же нельзя было забывать, что свое влияние оказывала начавшаяся мировая война. Гиммлер не раз предлагал свое дальнейшее покровительство молодому исследователю Тибета. И в итоге именно Шефер стал человеком, который должен был представлять интересы СС в секретных разработках Министерства иностранных дел Германии, направленных в первую очередь против Британской колониальной империи. Учитывая знания и опыт Шефера, он был привлечен к так называемому «индийскому сектору». Благодаря Шеферу у Гиммлера наконец-то появилась возможность разыграть на международной арене свою собственную политическую партию. Репутация Шефера как успешного (даже весьма успешного) молодого ученого, состоявшего на службе в СС, стала для рейхсфюрера СС поводом, чтобы вмешаться в тайные операции, обращенные против Англии. В историографии, прежде всего зарубежной, неплохо исследованы проблемы подрывной деятельности Третьего рейха на Ближнем Востоке. Это касалось в первую очередь начала Второй мировой войны. Что касается европейского театра действий, то тут все было предельно просто: были сугубо военные и сугубо политические цели.

Если рассматривать историю Евразийского континента во время Второй мировой войны, то ее можно обозначить как столкновение колонизационных интересов враждующих держав. Прежде всего речь идет не о самой Европе, а о периферии континента. Пример Тибета показывает, как идеологические соображения постепенно превращались в перспективное стратегическое планирование, что в свою очередь позволило возродить проект тибетской экспедиции.

Как уже говорилось выше, в августе 1939 года Шефер прямо в мюнхенском аэропорту был встречен Гиммлером. Состоялась беседа. Шефер пояснил, что не может передать Гиммлеру письмо от тибетского регента Рединга Хутукту, так как оно находилось вместе с подарками в багаже. А тот, как мы помним, следовал по морю. К слову сказать, не самый дальновидный шаг. Подобные документы и послания лучше все-таки не «сдавать в багаж». Но отсутствие письма не помешало Шеферу передать суть своих бесед с регентом. Почти тут же родился план (в большей степени он все-таки принадлежит Гиммлеру). Надо было организовать новую экспедицию в Тибет, на этот раз сухопутным путем. Ее целью бала поддержка тибетцев хотя бы в ограниченных военных акциях, направленных против британской короны. Монашеское государство, азатем и Сикким должны были стать центром военно-политической нестабильности.

Возвращение экспедиции Эрнста Шефера в Германию как раз совпало с периодом временного сближения Советского Союза и Третьего рейха. Это обстоятельство только подхлестнуло стратегические фантазии Гиммлера и Шефера. Молодой ученый, не откладывая в долгий ящик, буквально неделю спустя после своего возвращения начал планировать новую экспедицию в Тибет. На этот раз она должна была пройти не под научным, а под военным знаком.

Уже 4 сентября 1939 года, то есть день спустя после объявления Великобританией войны Третьему рейху и 12 дней после подписания пакта Молотова—Риббентропа, четверо участников тибетской экспедиции встретились в Берлине с штандартенфюрером С С Ульманом, начальником Персонального штаба рейхсфюрера СС. Позже Ульман направит письмо группен-фюреру СС Карлу Вольфу, который в тот момент вместе с Гиммлером ехал по делам на фронт в «специальном поезде». В письме излагались все детали и подробности многочасовой беседы. Почти в тот же день Гиммлер лично отдал приказ о том, чтобы все участники будущей тайной экспедиции начали тренироваться в Праге на базе элитной эсэсовской дивизии «Лейбштандарт Адольфа Гитлера». За их подготовку непосредственно отвечал штандартенфюрер СС Кеплер. Пару дней спустя, 7 сентября 1939 года, Гиммлер выразил крайнее недовольство действиями Шефера, так как тот, не получив на то соответствующего разрешения, имел беседу в шефом абвера адмиралом Kaнарисом. Сдержанный обычно Гиммлер в беседе с Шефером не скрывал своего раздражения: «Сегодня я узнаю от адмирала Канариса, что Вы были у него, обсуждали с ним дела и даже высказали мнение, что дорога через Россию является слишком длинной, а также нет необходимости получать в Праге военную подготовку. Я понимаю, что Вы при своей энергичности и решительности желаете как можно быстрее приступить к выполнению задания. Но впредь я прошу от Вас только одного — послушания и предельно точного выполнения приказов. Распоряжаться собой вы получите возможность только в одном случае, когда сами станете командиром. Но до тех пор, пока Вы находитесь здесь, Вы должны подчиняться, как в свою бытность требовали этого от участников Вашей экспедиции. Выполнять задание имеет смысл тогда, когда этого требует политическая обстановка. Я уже как-то говорил Вам об этом. Если война с Англией и Францией окажется скоротечной, то выполнения данного задания не потребуется. Если же противостояние затянется, то тогда оно окажется весьма к месту. К тому же я считаю военную подготовку необходимой, так как это мое личное дело. Если Вы беретесь за выполнение военного задания, то для начала должны быть воспитаны как солдат. При помощи саботажа и небольших диверсий мы ничего не сможем достичь».

После тибетской вольницы Гиммлер давал недвусмысленно понять, что отныне Шеферу придется мириться с его строгим руководством. Строгость рейхсфюрера была обусловлена еще и тем, что он хотел единолично курировать «тибетский проект» и вести свою внешнеполитическую игру без помощи конкурирующих структур. Если Гиммлер запрещал Шеферу встречаться с Канарисом, то делал это как минимум по двум причинам. Во-первых, Шефер как эсэсовец консультировал «конкурента» — армейскую контрразведку. Во-вторых, личные отношения между рейхсфюрером СС и адмиралом были и без того слишком натянутыми. Не стоило забывать, что Канарис и Рейнхардт Гейдрих, шеф СД — службы безопасности СС, были не просто конкурентами, а едва ли не врагами. Они работали друг против друга, собирали друг на друга компромат, устраивали провокации. Канарис очень рано понял, что СС превращались в «государство в государстве», и его это не устраивало. В итоге Шефер, сам того не подозревая, стал для Гиммлера в одночасье едва ли не «предателем». А ведь именно так можно было трактовать контакты за спиной главы СС. Гиммлер вообще реагировал крайне агрессивно, когда Канарис пытался перевербовать у него людей.

В очередном письме Генрих Гиммлер вновь приказал Шеферу и его товарищам безотлагательно направляться в Прагу, При этом относительно будущего предприятия им надлежало хранить «гробовое молчание». Более того, они должны были воздерживаться от контактов с представителями каких-либо других инстанций Третьего рейха. Гиммлер не хотел осуществлять свой замысел, если бы о предстоящей акции знал кто-нибудь еще. В итоге Гиммлер написал Шеферу: «Я полагаю, что Ваши прежние вольные беседы и Ваше желание сотрудничать в сфере схожих заданий с другими структурами, могут привести Вас к смерти (!!!). Нельзя забывать, что имеется контрразведка, что она базируется на определенных системах и имеет определенный опыт. В данной ситуации единственным средством является — держать рот на замке. Не надо рассказывать людям что-то раньше, чем они это должны узнать. Людям вообще не надо знать больше, чем им положено знать. Вы должны быть скрытны… Не исключаю, что Вы забыли эти принципы, оговоренные во время нашей беседы. Но я убежден, что отныне Вы будете действовать согласно полученному приказу, что Вы проявите свою волю, которая в итоге и позволит Вам выполнить порученное Вам задание».

Несмотря на то что Шефер «прокололся» и самостоятельно установил контакты с адмиралом Канарисом, для Гиммлера он оставался человеком, который был ему нужен. Во время допросов на Нюрнбергском трибунале Шефер рассказал американцам, как он попал в сферу планирования новой, уже военной, тибетской экспедиции. Еще во время своего путешествия по Тибету он направил письма рейхсфюреру СС и в МИД Германии, в которых он высказывался за сотрудничество с Англией в Европе. Игнорируя факт, что ответ не поступил, он все-таки развил эту тему в беседе с вице-королем Индии. Тот рекомендовал ему не более и не менее, как встретиться лично с Гитлером и рекомендовать фюреру сближение с западными державами. После того как Гиммлер отговорил молодого исследователя от столь опрометчивого поступка, тот через знакомых своего отца вышел на Канариса. Тот даже порекомендовал Шеферу поступить в его военно-разведывательную школу. Но во время встречи с Гиммлером Канарис почему-то «открыл карты». Адмирал даже процитировал Шефера. Чем окончилось данное «цитирование», мы уже знаем. Позже Шефер вновь встретился с Гиммлером. Тот стоял у огромной карты. Он показал на нее и сказал, что Шефер должен вести экспедицию в Тибет при помощи русских. «Он требовал, чтобы я установил связи с русскими. Но Советский Союз был тогда закрытым государством. Я увиливал как мог от выполнения этого задания. Но Гиммлер настаивал. Он сказал мне: «В первую очередь Вы являетесь эсэсовцем». Затем он отдал мне приказ собирать вещи. Однако, что происходило на самом деле, полагаю, американская сторона проинформирована гораздо лучше меня. Многое я впервые узнал вообще во время моих допросов в Оберурзеле. Я лишь в курсе, что это был план, согласно которому мы совместно с русскими хотели организовать вторжение в Индию. Я был поставлен в тупик, и тогда сделал следующее — я решил обсудить это со своим отцом. Он ничего не понимал в географии, к тому же я решил изложить ему такую версию, чтобы не выдавать реальный проект. «Я собираюсь ехать в Кашмир, чтобы вербовать там туземцев» «Каким путем?» «Через Россию». «Это совершенно безумная идея». А затем я оказался в «Лейбштандарте». Меня как солдата там стали учить дисциплине».

Данное изложение событий, сделанное Шефером, наверняка являлось попыткой оправдать себя и своих товарищей, служивших в СС. Посмотрим на хронологию тех событий. Приказ о направлении в Прагу Шефер получил где-то 4 сентября. На три дня он задержался в Берлине. Именно в это время он встретился с Канарисом. Вряд ли во время этой встречи он передавал просьбу лорда Линлитгоу. Вероятнее всего, он обсуждал с шефом абвера конкретные планы СС на время войны. Хотя документальные записи об этой беседе отсутствуют, можно предположить, что она состоялась незадолго до 7 сентября 1939 года. По этой причине версия Шефера о том, что его «сослали» в «Лейбштандарт» за связи с Канарисом, является, мягко говоря, несостоятельной. Вдобавок ко всему имеются письма, которые позволяют говорить о том, что Шефер сам предложил Гиммлеру план новой экспедиции в Тибет. То есть получается, что он без санкции и предварительного инструктирования самовольно встретился с Канарисом. Сделано это было, естественно, отнюдь не для того, чтобы причинить Гиммлеру какой-то вредно при всем этом нет никаких признаков того, что Шефер был решительным противником Гиммлера. Эту мнимую оппозиционность он «приобрел» уже во время допросов американцами.

А между тем Эрнст Шефер, Эдмунд Геери Йобст Геслинг получили необходимые документы и полномочия на выполнение особого задания, после чего под видом туристов направились в Прагу. Там на базе «Лейбштандарта» им предстояло пройти 8-не-дельные военные курсы. Программа тренировок была утверждена непосредственно руководством СС, что еще раз подчеркивало секретность их задания. Специально выделенный для тренировок эсэсовский офицер должен был научить за два месяца молодых ученых обращению с автоматическим оружием, основам саперного дела, системе оповещения, зенитному делу, тактике ведения боя и т. д. С «новобранцами» общаться разрешалось только высокопоставленным офицерам СС. Тем временем между персональным штабом рейхсфюрера СС, хозяйственным управлением СС и отдельными командирами «Лейбштандарта» шла активная переписка. В основном обсуждались два вопроса: успехи в военной подготовке «новобранцев» и дальнейшее финансирование их обучения. Гиммлер лично следил за «военными успехами» молодых ученых. Именно по его настоянию программа подготовки была значительно расширена.