Тигр снегов

– У кого-нибудь еще есть вопросы к мистеру Петерсену?

Смитерс поднял руку.

– Я представляю Министерство гражданской защиты. Кто звонил представителям Министерства?

– Мне об этом неизвестно.

– Почему?

– Я говорил после встречи с Мэттом Хьютоном. У него были кое-какие сомнения. Он сказал, что сделает так, как он обычно поступает в таких случаях. Он сказал, что подумает об этом.

– А полиция – ее поставили в известность?

– Это было не так просто. Артура Пая не было на месте; он был внизу, в долине, расследовал дело о пропаже овец.

– Кто такой Артур Пай?

– Наш полицейский. Ведь Хукахоронуи – маленькое местечко, здесь одного полицейского вполне достаточно.

– Не хотите ли Вы сказать, что, обсуждая необходимость поставить полицию в известность, Вы имели в виду проинформировать Артура Пая? – спросил Смитерс с недоверием.

– Ну, он бы знал, что сообщить своему начальству, – заметил Петерсен в свое оправдание.

– Значит никто за пределами Хукахоронуи не знал об опасности?

– Думаю, что так.

– И в самом Хукахоронуи о происходящем знала лишь небольшая кучка посвященных.

– Да, сэр.

Смитерс заглянул в блокнот.

– Вы сказали, что когда решили выслушать мнение другого эксперта по поводу прогноза Макгилла, то не знали, к кому обратиться.

Он поднял голову и посмотрел на Петерсена с явным недоверием.

– Неужели никто в совете не читал инструкции, присланные из моего Министерства?

– Мы получаем очень много бумаг от правительства.

Петерсен пожал плечами.

– Я не могу сам читать все.

– Очевидно, никто из совета не читал их.

Смитерс глубоко вздохнул.

– Мистер Петерсен, вы – член совета и ответственное лицо. Не кажется ли Вам, что ваша община явно не подготовлена к катастрофам и кризисам? Я имею в виду не только обвалы – мы живем в стране, чреватой землетрясениями, почему и было создано Министерство гражданской защиты.

– Могу я возразить? – быстро среагировал Лайалл.

Гаррисон взглянул на него, оторвавшись от записей.

– Ваше возражение?

– Мне хотелось бы подчеркнуть, что город Хукахоронуи возник сравнительно недавно, и его население состоит из недавно поселившихся в долине. В этой ситуации община, естественно, не столь едина, как община с давней историей.

– Это ваше возражение, мистер Лайалл? Кажется, Вы отвечаете за свидетеля.

– Мистер председатель, мое возражение заключается в том, что мистеру Смитерсу неправомерно задавать столь многозначные вопросы мистеру Петерсену. Он берет на себя функции Комиссии, а только она одна обладает правом решать, имеет ли его вопрос отношение к действительным причинам катастрофы.

– Не совсем к месту, но все же стоит принять во внимание, – заключил Гаррисон. – Призываю Вас к корректности. Мистер Смитерс, Ваш последний вопрос признается неправомерным. Есть ли у Вас другие вопросы?

– Таких, на которые мог бы ответить этот свидетель, нет, – коротко ответил Смитерс.

– Тогда Вы можете вернуться на свое место, мистер Петерсен, и будьте готовы к тому, что мы Вас вызовем снова.

С заметным облегчением Петерсен покинул свидетельское кресло, и Гаррисон нагнулся вперед что-то сказать Риду. Потом он выпрямился и сказал:

– Мистер Камерон, инженер горнодобывающей компании Хукахоронуи, уже много месяцев находится в госпитале из-за ран, полученных в результате катастрофы. Однако он уведомил Комиссию о том, что чувствует себя нормально и может давать показания; сейчас он находится здесь. Не могли бы пройти сюда, мистер Камерон?

В зале возник шум, пока Камерон пробирался к трибуне, тяжело опираясь на руку сопровождающего из госпиталя. Он сильно сбавил в весе и теперь выглядел почти истощенным; его щеки впали, а ярко-рыжие волосы после катастрофы стали почти седыми. Он выглядел стариком.

Он занял свидетельское кресло, его спутник сел рядом. Рид спросил:

– Как Ваше полное имя?

– Джозеф Макнил Камерон.

– Ваша профессия, мистер Камерон?

– Я был горным инженером, – ответил Камерон, – работал на горнодобывающую компанию Хукахоронуи в тот период, который сейчас интересует Комиссию.

Он говорил твердо, но медленно.

– Мистер Камерон, – сказал Гаррисон, – как только Вы почувствуете, что не можете продолжать, пожалуйста, сразу скажите нам об этом.

– Благодарю Вас, мистер председатель.

– Я так понял, что Вы собираетесь дать показания о событиях вечера того дня, когда произошла встреча с советом. То есть о субботнем вечере, не так ли?

– Да, сэр, – ответил Камерон. – В тот вечер в отеле «Д'Аршиак» давали званый обед с балом. Я пригласил мистера Бэлларда и доктора Макгилла пойти со мной. Со мной была также моя дочь, Стейси – она приехала из Штатов на каникулы и должна была возвращаться назад на следующей неделе. За обедом все общались, и именно тогда я узнал, что, несмотря на наше решение, мэр еще никуда не звонил. Все это, вместе с новыми и самыми тревожными сообщениями от доктора Макгилла, очень нас встревожило.

– Нельзя ли рассказать об этом подробнее? – попросил Гаррисон.

– Почему же, можно. Мы только сели за стол...

Макгилл изучал меню.

– Колониальный гусь, – сказал он. – Звучит аппетитно.

Бэллард хмыкнул.

– Не думай, что тебе принесут дичь.

– Я тоже хотела заказать его, – сказала Стейси Камерон. Это была высокая, смуглая и гибкая девушка с типично американскими манерами. Макгилл окинул ее взглядом знатока и определил как длинноногую американскую красотку калифорнийской разновидности.

Она спросила:

– Если это не птица, тогда что?

– Техасский соловей тоже не птица, милая, – сказал Камерон. – Это осел. В Новой Зеландии тоже есть такие шутки.

Стейси ужаснулась.

– Ты хочешь сказать, что это лошадиное мясо?

– Нет, – вмешался Бэллард. – Это молодой боров с начинкой.

– Теперь я запутался, – пожаловался Макгилл. – Что такое боров?

– Нечто среднее между барашком и ягненком. В Новой Зеландии – миллионы овец и почти столько же рецептов их приготовления. Колониальный гусь, конечно, колониальная шутка, но неплохая.