Тигр. Тигр!

— Кто мертвая? — вздрогнул Финчли.

— Я думаю, — вмешался Бро, — нам бы лучше вернуться и уложить сс в постель.

— Нет, — закачала головой Сидра. — Нет, в этом нет никакой необходимости! Со мною все в порядке.

— Да отстаньте вы от нее, — проворчала леди Саттон. Она запахнула плащ вокруг бочковидной талии и решительно двинулась прочь. — Не забывайте, ребята, один из наших девизов: «Никогда ни во что не вмешивайся». Ладно, Сидра, жду вас с Бобом в убежище через неделю. Спок ночи.

— Спокойной ночи.

Финчли и Бро тоже направились прочь. Три фигуры быстро смешались с тенями, растворились в тумане. Напоследок Сидра услышала слова Бро:

— Нашим девизом должно быть: «Никогда ничего не стыдись».

— Чушь, — с жаром откликнулся Финчли. — Стыд это тоже ощущение, не хуже и не лучше всех прочих. Он сво…

Они окончательно пропали.

И тут же по коже Сидры побежали мурашки. Она наконец осознала, что ни мужчины, ни леди Саттон не видели Ардиса, не слышали и даже не догадывались о его…

— Естественно, — прервал ее мысли Ардис.

— Чего тут такого естественного?

— Ты поймешь это чуть позднее. А в данный момент перед нами задача — убийство.

— Нет! — воскликнула Сидра и отшатнулась. — Нет!

— Как же так, Сидра? И это после того, как ты многие годы мечтала об этом моменте. Составляла сложные планы. Заранее им упивалась.

— Ну… я слишком взбудоражена… боюсь, мне не хватит духа.

— Ничего, успокоишься. Пошли.

Рука об руку они прошли несколько шагов по узенькой улочке, свернули на щебеночную дорожку и миновали ворота, ведущие на задний двор дома. Протягивая руку к дверной ручке, Ардис чуть помедлил и повернулся к Сидре.

— Это, — сказал он, — твой главный момент. Сейчас он начнется. Это момент, когда ты разобьешь оковы и расплатишься за все свои муки. Это день, когда ты сведешь свои счеты. Любовь — это хорошо, но ненависть много лучше. Умение прощать — это жалкое достоинство, а страсть — всеобъемлющий смысл жизни!

Он толкнул дверь, схватил Сидру за локоть и поволок ее в буфетную; там было темно и казалось, что по углам таятся какие-то тени. Они осторожно пробрались сквозь мрак, нащупали дверь на кухню и вошли. Сидра негромко застонала и обвисла на руке Ардиса.

Когда-то это действительно была кухня, теперь же плиты, раковины, шкафчики, столы, стулья вознеслись под потолок и зависли там в невозможной, бредовой путанице. На полу горел тускло-синий огонек, а вокруг него, припевая и кривляясь, кружило два десятка теней.

Они были похожи на отвердевший дым, на какой-то полужидкий газ. Их прозрачные внутренности тошнотворно извивались, напоминая ожившую грязь. Это, думала Сидра, то же, что смотреть в микроскоп на мельчайшие существа, поганящие кровь трупа, на пену на поверхности застойной воды, наполняющую болото омерзительными миазмами; а хуже всего — что все они были карикатурами на ее мужа. Два десятка Робертов Пилов кривлялись, непристойно жестикулировали и, пришепетывая, пели в унисон:

Quis multa gracilis te puer in rosa Perfiisus liquidis urget odoribus Grato, Sidra, sub antro?

— Ардис, что это такое?

— Я пока что еще не знаю.

— Но эти тени, они же…

— Со временем все прояснится.

Ни на секунду не прекращая пения, двадцать приплясывающих облачков окружили их тесным кольцом. Сидра и Ардис поневоле прошли вперед и оказались радом с сапфировым огоньком, горевшем прямо в воздухе в нескольких дюймах от пола. Еле ощутимые пальцы толкали и щупали Сидру, щипали и тыкали, а тем временем голубые фигуры кривлялись с шипящим хохотом и в странном экстазе шлепали себя по голым задницам.

Резкая боль заставила Сидру вскрикнуть и взглянуть на свое запястье: на белой коже краснели капельки крови. Словно в каком-то забытьи, она подняла руку и приложила запястье к губам Арлиса. Точно так же и он поднес свое запястье к ее губам, и она ощутила едкую соль его крови.

— Нет! — в ужасе крикнула Сидра, — Я всему этому не верю. Ты напускаешь на меня какой-то морок.

Она повернулась и выбежала из кухни в сторону подсобной буфетной, Ардис следовал за ней по пятам. А синие тени продолжали свое шепелявое монотонное пение:

Qui nine te fruitur credulous aurea; Qui simper vacuam, simper amabilem, Sperat, nescius aurac Fallacia…

Добежав до лестницы на второй этаж, Сидра обессиленно вцепилась в перила. Запястьем свободной, непострадавшей руки она несколько раз провела по тубам, стараясь стереть солоноватый вкус, от которого ее едва не тошнило.

— Пожалуй, я знаю, что это было такое, — спокойно заметил Ардис.

Сидра молча вскинула на него глаза.

— Некая разновидность свадебной церемонии, — продолжил он со все той же непринужденностью. — Ты же читала о таком? Странно, не правда ли? В этом доме сплошной разгул каких-то могущественных сил. Ты узнала эти фантомы?

Сидра устало покачала головой. Зачем было думать, разговаривать?

— Не узнала? Нам придется об этом подумать. Я никогда не был сторонником бессмысленного одержания. Больше такого дурачества не будет. — Он на секунду задумался, а затем указал на лестницу. — Твой муж должен быть у себя, наверху. Идем.

Они поднимались по широкой, погруженной в полумрак лестнице, и Сидра пыталась собрать воедино последние остатки способности рассуждать.

Первое: ты поднимаешься по лестнице. По лестнице, ведущей… Куда? К очередному безумию? Черт бы побрал эту штуку из убежища!

Второе: это ад, а никакая не реальность.

Третье: или кошмарный сон. Да! Кошмарный сон. Омар прошлым вечером. Где мы были тем вечером, мы с Бобом?

Четвертое: милый Боб. И с чего это я… И еще этот Ардис. Я знаю, почему он кажется мне таким знакомым. Почему он практически повторяет мои мысли. Наверное, это некий…