Тигриные игры

— Посмотри, как ты прекрасна, — прошептал он, все еще удивляясь ее совершенству.

Теперь ее глаза были словно расплавленное золото, мерцающие между ресницами, когда она смотрела на него соблазнительно и требовательно.

— Как ты медлителен.

Стройные бедра раздвинулись, колени согнулись, когда ее ноги упирались в матрац.

Пробираясь между шелковистыми ногами, не в силах, не желая больше ждать, он свободной рукой схватил тяжелый груз своей эрекции и прижал ее между горячими, опухшими складками ее киски.

Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать рычание чистого, примитивного удовольствия.

Это было непохоже на все, что он когда-либо знал прежде, ни на что, что он предполагал это будет похоже, когда будет обладать ею.

***

Удовольствие пронзало ее, разрывая решительный щит, который она поместила между ней и остатками уз, которые, как она верила, больше не существовали.

Тепло, пронизывающее ее тело, угрожало этому щиту.

Когда Грэм двигался между ее бедер, его твердое мускулистое тело охватывало ее, она знала, что совершила серьезную ошибку. Ширина его члена раздвинула складки между ее бедер, поглаживая гладкую плоть, когда он начал проникать внутрь нее.

Потребность в этом была непохожа на все, что она когда-либо знала или воображала. Её пальцы сжались, появившиеся маленькие острые когти, впились в стеганое одеяло под ней, когда она почувствовала, как вход в её влагалище начал растягиваться, жечь, когда ширина его члена начала проникать в неё.

Осколки пульсирующей, отчаянной потребности в каждом ощущении охватили ее, и непреодолимый голод еще одного из этих глубоких, наполненных специями поцелуев лишь усиливал потребности, возникающие с острой, отчаянной силой в ее теле.

— Поцелуй меня. — Она не могла вынести голода по нему.

Смотря на него, она не могла пошевелить руками благодаря мощным пальцам, которые сдерживали ее запястья над головой, когда твердая головка его эрекции начала пронзать ее болью-удовольствием, разрывая жестокую хватку, которой она сдерживала свои чувства.

Стон, отчасти рычание, был резким звуком мужского удовольствия и нужды, когда его губы накрывали ее. Его язык проник между ее губами, этот неуловимый вкус специй наполнил ее, смешавшись с горячим намеком на корицу, который она уже попробовала, и объединившись, чтобы создать отчаянный голод, который, как она боялась, был ближе к зависимости.

Тепло его тела защищало ее, тепло его эрекции медленно работало внутри нее, растягивая ее, разжигая самые невероятные ощущения в ее внутренней плоти и чувствительном пучке клитора.

Распухший комочек нервов на вершине интимной плоти пульсировал и пульсировал с потребностью, которой она не ожидала. С каждым продвижением толстой твердой плоти, прижимающейся к ней, с каждым проникновением в узкое лоно, шипящие полосы чувственного напряжения сжимались вокруг ноющего комочка.

Она не могла этого вынести. Удовольствие и боль, горячая чувственность его губ, движущихся против ее, его язык смакующие ее, когда она смаковала его. И ей нужно было намного больше.

Волны восторженного удовольствия пронеслись сквозь нее, усилив чувственный голод, от которого она была беспомощна.

Оторвавшись от ее губ с рычанием, Грэм уткнулся губами в ее шею, его дыхание было резким и тяжелым, когда он схватил ее бедро свободной рукой и сделал паузу. Тупая головка его члена пульсировала внутри нее, тяжелый пульс поглаживал нервные окончания, которые никогда не чувствовали интимного вторжения, которое она испытывала сейчас.

Освободив ее руки, он, казалось, не жаловался, когда она схватила его за плечи, заточенные, заостренные когти на кончиках ее пальцев укололи его плоть. Рык удовольствия вибрировал у нее в груди, звук посылал сильный удар удовольствия в ее матку, острое ощущение стиснуло его.

— Держись, котенок, — простонал он, его рука сжала ее бедро. — Просто держись за меня.

Ее единственным предупреждением было сжатие его таза и бедер, которые она сжала коленями. Чуть позже он отступил, твердая головка гладила чувствительную плоть, пока не остановилась у входа. Прежде чем она смогла сделать вдох или подготовиться, сильный толчок его бедер протолкнули твердокаменную длину его члена внутрь нее. Тонкий барьер невинности уступил, он обезумел, прежде чем снова отступил.

Каждый тяжелый толчок его бедер погружал его пульсирующую эрекцию глубже в нее, разжигал пламя, пронизывающее ее чувства и облизывающее ее плоть.

Прильнув к нему, Кэт ласкала губами твердый столб его шеи, позволяя себе получить удовольствие. Не было никакой борьбы с ним, никакого отрицания голода, который накапливался годами по этим прикосновениям, по этой Породе.

Поэтому.

Тяжелый вес твердой мужской плоти был зарыт по рукоять внутри нее, переполняя интимное место и наэлектризовав чувствительные нервные окончания, уже чрезмерно стимулированные.

Грэм не остановился только на одержимости. Прикусив ее за плечо, он начал двигаться, отступая, прежде чем снова вонзиться в нее.

О, боже, удовольствие… она должна приблизиться, заполучить больше. Непроизвольная дрожь влагалища сжала вторгшуюся длину, поскольку хаотические вспышки ощущения пронеслись через ее тело.

Словно электричество. Оно шипело на ее коже, трение его тела о ее, одна рука поглаживала от бока до груди, два его пальца нашли твердый комочек и создавали такие жестокие импульсы ощущения, что последние крупицы защиты от него, что она возвела, рухнули.

Каждый толчок члена внутри нее, каждый рык удовольствия возле ее шеи, усиливал ее экстаз. Одно лишь прикосновение его кожи к ее было чистым, не разбавленным удовольствием. Его губы на ее шее, вкус его плоти, когда ее губы раздвинулись на его твердом плече… Она горела вокруг него, ее чувства росли с каждой секундой, интенсивность ударов твердого члена, разжигали пожар в ее чувствах.

— Вот и все, котенок, — прорычал он ей в плечо, острые зубы стучали по ее плоти, усиливая зверский хаос, приводящий ее в восторг. — Сжимай меня именно так. Ах, черт возьми, Кэт, чертовски хорошо! Так чертовски хорошо.

Она невольно поднималась к нему, отчаянно желая большего ощущения, дополнительного трения, чтобы эта граница между реальностью и экстазом разрушилась, и отправила ее в ожидающий ее водоворот.

Она могла чувствовать, как он кружится вокруг нее, приближается, усиливая напряжение, усиливающееся в ее теле. Пульсирующее электричество вспыхнуло в ней, создавая шторм, наэлектризовав ее нервные окончания, отразив шокирующий крик, сорвавшийся с ее губ, когда его удары усилились.

Его плоть растягивала ее, колотилась в нее все более быстрыми выпадами, которые разогревали усиливающуюся бурю, поглаживали чувствительную плоть, быстрее закапывался по самую рукоять. Его пальцы обхватили ее сосок, сжали его и перекатывали его. Его зубы стучали по ее шее, каждый колотящийся стук внутри нее царапал ее клитор, поглаживал его сильнее, быстрее…

Буря ощущений собралась, усилилась…

Взрыв разорвал ее с неожиданной силой и разрушением.

Она почувствовала, как его зубы пронзили кожу на ее плече, резкое рычание вырвалось у него из груди, а ее зубы пронзили его плечо, выпуская кровь, пока она крепко его сжимала, ее язык облизывал и поглаживал укус, когда из нее вырывались приглушенные тихие крики. Жестокие вздыхающие взрывы чистого экстаза, продолжали разрывать ее тело.