Тихий омуток (CИ)

 -- Сосед, не обижайся, но ты, пока не умничаешь, похож на умного, -- Дед Семен сунул руку в карман и достал горсть мелких осколков.
– - Из стен наковырял, и стекла в веранде повылетали. Застеклил, отремонтировал, и дубину приготовил ухватистую -- нечисть отваживать. Разгоню, а там и...
– - девица возвращалась назад, и дед Семен привстал, не в силах отвести глаз.
– - Есть женщины в русских селениях.

 -- Видит око, да зуб неймет, -- заулыбался Петрович, радуясь возможности отомстить за обидное замечание.

 -- Ладно, проехали. Я к твоей баб Тане. Говорят, она у тебя в экстрасенсы переквалифицировалась. Дубина хорошо, но пусть и специалист посмотрит.

 -- И напишет заключение, -- ехидно прищурился Петрович.
– - Точно, мир рушится, если уже и фронтовики подобным бредням верить начали. Пенсия ветеранская. Живи и вкушай радости жизни.

 -- Если бы еще пауки ее не отравляли, -- дед Семен вздохнул и начал рассказывать. – Помнишь, летом Газовая Компания население рэкетировала. Вдвоем-втроем в дома вваливались, требовали заключать договор на обслуживание газового оборудования, показывали какую-то Филькину грамоту, грозили судом и штрафами. Весь город, сволочи, обобрали, а вызов и обслуживание, как оплачивались, так и оплачиваются по факту.

 -- Еще бы не помнить. Моя чуть не тысячу за котел и плиту выложила, а я, бедолага, искал пятый угол, чтоб не попасть под горячую руку.

 -- А мне и злость сорвать не на ком, -- взгрустнул дед Семен. – Разве собаку ругнуть… или власть, будь неладна. Раз терпят этих пауков, значит в доле. Теперь придумали газовые счетчики менять. Две триста -- купить, две семьсот -- поставить, двести -- запломбировать. Да еще номер откололи аферюги: в начале месяца прошел по домам контролер, составил акты, дал расписаться, а в конце месяца люди приходят платить, а им объявляют: ваш лицевой счет закрыт, и этот месяц придется оплачивать без счетчика за все оборудование. Меня на тысячу наказали. – Дед Семен бросил окурок, растоптал и сразу достал новую сигарету. Руки его вздрагивали. – Не нажрутся никак.

Петрович с грустью смотрел на приятеля. Ветеран Великой Войны – восьмидесятипятилетний дед Семен выглядел, против обыкновения, растерянным и обескураженным.

 -- Ты это, Семен, -- Петрович посучил ногами перед лавочкой.
– - Наливка у меня есть, забористая.

 -- Печень, мать ее, -- вздохнул в ответ дед Семен.
– - Совсем распоясалась, подлая. Неделю уже не употребляю.

 -- А это зря. Непьющему тяжело -- порог ответственности повышается, роскошь человеческого общения сокращается. Нервы на кулак мотаешь, а негатив сбросить не на кого. Надо с печенью договариваться: хоть потихоньку, хоть по чуть-чуть.

 -- Не знаю, не пьется, -- дед Семен потянул из кармана пачку сигарет.
– - Живем в сетях. Газовики паутину сплели, себе сосут, электрики -- себе, водяники за тухлую воду, которую через раз подают, кровь пить из людей готовы. Начал дом оформлять, чтоб внукам передать все в исправности, так и пенсия моя военная затрещала, а ведь не маленькая, -- дед Семен сплюнул. – Хотел сто лет жить, а не получается. Уходить пора. На днях гроб себе смастерил.

 -- Ты б не торопился, -- заволновался Петрович.
– - А то я один на всю здешнюю бабскую гвардию останусь.

 -- Душа не позволяет. За что воевал? Чтоб всю оставшуюся жизнь от меня подачками откупались, и в президиум сажали – с ворами рядом посидеть? Честь великая.

 -- Колючий ты, Семен, хлопчик, зазубристый, а был бы поласковей с властью, глядишь и она к тебе. Иной правду-матку в глаза режет, а уткнется в стену, достанет вазелин, смажет, где надо, и опять в шоколаде. Снова режет правду-матку.

 -- Все верно, Петрович, -- дед Семен вытянул сигарету и щелкнул зажигалкой прикуривая.

– - Люди с зазубринами частенько удивляют: становятся гладкими и пушистыми, когда находят своим зазубринам достойную оплату, а надо быть до смерти корявым и неровным, чтоб и в гроб не утрамбовывался. Последовательным надо быть даже в искривленности. Вот, где-то так.
– - Он оглянулся и расцвел улыбкой, поднялся на ноги. – Летит твоя баб Таня. – Оглянулся насмешливо на приятеля. – Спрятаться уже не успеваешь.

Баба Таня, заметив мужчин, притормозила стремительный бег, поставила на землю плетенную сумку и уперла кулаки в бока:

 -- Сижу в очереди, жду, пока эти крысы помадой губы намажут, -- степенно заговорила баба Таня, но сразу же в нетерпении заперебирала ногами, и дальше зачастила скороговоркой. – Входит бабка, а ей из окошка: «Дверь закрывайте, у нас спит система!» Бабка растерялась, оправдывается, мол, за мной идут, закроют. А девка крашеная снова рычит: «Закрой дверь! Спит система работает!» Спит и работает. Бабку до инфаркта чуть не довели. Вот молодежь.

 -- Сплит-система, вроде кондиционера, -- поспешил разъяснить Петрович. – А посетителей держать в страхе – психологически точный расчет: опущенные ниже плинтуса готовы любые деньги платить, лишь бы убраться поскорее из учреждения.

 -- Ты, значит, их оправдываешь? Счетчик газ считает, чего проще? Нет! Послали в БТИ: принеси справку об отапливаемой площади -- две тысячи рублей; и справку о составе семьи -- два часа в очереди. Всю кровь выпили. Сами пьют и с другими делятся. Рука руку моет. Я две тысячи им выложила ни за что, и еще завтра платить, и они все делают правильно?...

 -- Я...
– - накликавший очередную беду на свою голову Петрович, не находил слов.

Дед Семен веселился от души:

 -- А я к тебе, баб Тань. Ты, вроде как, специалист теперь по нечистой силе.

 -- Даже не сомневайся, -- баба Таня погрозила указательным пальцем и понизила голос.
– - Думаешь отчего этих девиц так закорежило в Газовой Компании?... Перекрестилась бабка, когда вошла...

 -- Элементарная невежливость, -- обрадовался смене разговора Петрович.
– - Неуважение к старшим современной моло...

 -- И еще заметила, -- не обращая внимания на мужа продолжила баб Таня.
– - Губы красят, а в зеркало не смотрятся.

 -- Наловчились между делом прихорашиваться, -- вновь попытался вклиниться Петрович.

 -- Молчи, если не понимаешь. Не отражаются они в зеркалах, -- выдержав строгую паузу, подняла сумку.
– - Иди, Семен, домой, я следом.

Пламя свечи, зажженной сразу у калитки,ровным не осталось ни на миг. Язычок метался из стороны в сторону, то припадая вниз и почти затухая, то взвиваясь и коптя черным шлейфом. Дед Семен, пытаясь сохранить спокойствие, курил и внимательно следил за действиями знающей соседки, обходящей дом и двор.

 -- Сам, чего думаешь?

Не ожидавший вопроса дед Семен вздрогнул:

 -- Не верю я в эти байки про нечистых. Хулиганы, думаю, или кот с домовым подрались. Кому еще шуметь?

 -- Копоть к чердаку тянется. Там шумели?

 -- Ну там... Домовину я себе днями смастерил. Затащил на чердак до времени.

 -- Вот и оно, -- баба Таня облегченно вздохнула, найдя решение.
– - Вместо дубины выстругай осиновый кол и наведывайся до восхода к своей домовине