Тихий уголок

Майкл смутно помнил одну старую книгу с полуоторванным переплетом. В голове у него застряли какие-то строчки из неё, и он ощутил неимоверное желание их процитировать.

– «В рай, – медленно произнёс он, – попадают почтенных лет священники и старые калеки, да увечные, которые весь день и всю ночь кашляют у алтарей. У меня с ними нет ничего общего».

Лора, улыбаясь, подняла глаза и беззвучно щелкнула пальцами.

– «Нет, я пойду в Ад, – торжествующе продолжила она. – Ибо идут в Ад честные чиновники и благородные рыцари, идут туда прекрасные и блистательные дамы…», – она нахмурилась и легонько покачала головой. – Я забыла…

– «Идут туда прекрасные и блистательные дамы, – подхватил Майкл, – у которых было по два или по три друга, наряду с законным господином. И движутся туда золото и серебро, горностай и другие роскошные меха, арфисты и менестрели и счастие этого мира».

Последнюю строчку они закончили вместе.

– Я это читала, – сказала Лора, – когда мне было лет семнадцать или восемнадцать, и ужасно опечалилась. А где ты это читал?

– Это нравилось моей жене. Бывало, она все время это цитировала.

С мгновение Лора молчала.

– Забавно. Я знаю это наизусть, и все же сейчас, когда я пытаюсь это вспоминать, я чувствую, что это ускользает из памяти, удирает от меня, когда я за ним тянусь, как если бы я попыталась поймать какое-нибудь дикое животное.

– Цепляйся за это как можно крепче, – посоветовал Майкл. – И как можно дольше.

– Я никогда ни за что не цепляюсь, – ответила Лора. – Я люблю все оставлять, как оно есть, – она встала и медленно побрела к своей могиле. – А что это у неё камня нет? – спросила она. – Я думала, каждому сразу ставят надгробный камень.

– У меня его тоже нет, – сказал Майкл. – Думаю, его потом привезут. Земля должна к тебе привыкнуть.

– Моё надгробие будет маленьким и очень простым. Мэриэн помешана на простоте. Только моё имя и две главные даты: 1929-1958. И стихотворная строчка, – она поколебалась, затем улыбнулась. – «Привет тебе, весёлый дух». Готова поспорить.

– Скажи спасибо, если не «Вот-вот я встану, дабы удалиться»…

– О, мама изучает поэзию, но пока что и до Йетса не добралась, – сказала Лора. – Ещё и недели не прошло после Хопкинса.

Она протянула руку, коснулась могильного холмика и снова убрала руку.

– И я – там? То есть – моё тело?-Майкл не ответил, но она и не обернулась к нему. – Как странно.

– Как это ты так быстро оттуда вышла? – спросил Майкл. – У меня заняло тьму времени, чтобы вырваться, а ты выросла, как герань, ещё до того, как закончились похороны.

– Прелестный образ, – заметила Лора.

– Спасибо. Эх, послушала бы ты меня, пока я ещё был жив, – он подождал отклика, но отклика долго не следовало.

– Возможно, ты был не вполне готов умереть, – предположила Лора. – Я-то более чем настроилась.

Майкл ничего не сказал. Они двинулись прочь от могилы куда-то наугад, без цели, без планов, не осознавая, что идут, но с неиссякаемым изяществом. Майкл повернул голову, чтобы понаблюдать за походкой Лоры. Трава не согнулась у неё под ногами, не зашуршали негодующе и несколько прошлогодних листьев и лёгкий ветерок поднял в воздух лиловые споры каких-то сломанных растений, испускающих млечный сок, но Лориных волос не тронул.

Лора заговорила, не поворачиваясь к Майклу и очень тихо:

– Я представляю собой результат пяти минут тщетных усилий со стороны то ли Господа, то ли моего отца. Смерть – это не такая уж и значительная перемена. Это, как если бы я жила высоко над шумным городом и не могла спать, потому что оконные рамы заклинило, и в комнату долетают автомобильные гудки. Теперь я захлопнула окно, и гудки воют себе на улице. Я очень сонлива и хочу лечь, – Майкл услышал её негромкий смех. – Это тоже неплохой образ, возможно, несколько затасканный.

– Я позаботился о том, чтобы окно не закрывалось, – сказал Майкл.

– Только в твоей комнате, – разрешила Лора. – И ненадолго.

Они стояли, глядя друг на друга, и каждый видел чёрно-белый фильм о незначительной части мира.

– Я уже две недели как мёртв, – сказал Майкл. – И я кое-чему научился. Главная разница между живым и мёртвым заключается в том, что мёртвый ни о чем не беспокоится.

– Это многое объясняет.

Майкл не расслышал её сарказма.

– Да. Многое. Заботиться о вещах – это для мёртвых куда важнее, ибо это – всё, что им осталось, чтобы поддерживать сознание. Без этого сознание угасает, истощается, ослабевает, делается как шёпот. То же и с живыми случается, но этого никто не замечает, потому что тела играют роль масок. А у мертвецов масок нет. Они их сняли.

– Продолжай.

– Довольно давно я встретил человека, который мне все это объяснил. Тогда я не понял, что к чему. Теперь понимаю. А вот чего он мне не сказал – это того, что, если борешься, можно оставаться бодрствующим. Это похоже на замерзание. Надо заставить себя ходить туда-сюда и топать ногами. А не то тебя одолеет холод.

– Здесь тоже холодно, – прошептала Лора, глядя в сторону. – Я думала, что будет тепло.

– Это легкий путь, – сказал Майкл. – Так поступают все остальные. Укрываются землёй и погружаются в сон. Все. Я разбудил парочку и попытался с ними поговорить, но речь их напоминала храп, – его голос был полон презрения. – Они всё позабыли. Их души превратились в песок. Я же многое помню. Некоторые вещи позабыл, но самое важное сохранилось.

– Да. Вероятно, уходит больше времени на то, чтобы позабыть важные вещи.

Майкл покачал головой.

– Нет, это похоже на прополку. Или вроде как ты отбираешь десять книг, а от остальных избавляешься. Сама увидишь, – он улыбнулся, разумом допуская, что это – лишь сознательное усилие, но надеясь, что девушка ничего не заметила. – Я рад, что ты здесь. Мы можем помочь друг другу. Это – составная часть выживания…

Лора резко повернулась и медленно направилась к своей могиле. Майкл, растерянный, пустился следом.

– Куда ты идешь?

– Поспать, – бросила Лора через плечо. – Это тоже составная часть выживания.

– Подожди минутку! – крикнул Майкл. – Не оставляй меня одного!

– А почему бы и нет? Так и при жизни поступают. И часто этого не можешь позабыть, это слишком важно. Если тебе охота быть живым, так уж принимай всё целиком. Невозможно выбирать и невозможно отбрасывать то, что не нравится. Это – привилегия мёртвых.

– Ты должна бороться! – крикнул Майкл ей вслед. – Теперь я это знаю. Когда оставляешь борьбу – это смерть.