Тихоня. Тайный малыш для босса

— Нет, не угадал! — весело щебечет девушка. — Максимка, ты скоро станешь папой!

— Не понял? — переспрашивает Максим, а я громко выдыхаю.

Боже мой… беременна…

— Ну что ж тут понимать, глупыш, я беременна! — подтверждает мои мысли невеста Максима, а я уже вижу ее в свадебном платье.

Слезы наворачиваются на глаза, и я тихо всхлипываю.

Тихонова, соберись. Ты знала, что все именно так и будет. Ты никто.

— Как это? — заторможенно выдает босс, а мне хочется его трясти за плечи.

Что «как это»? Он не знает, как получаются дети?

— Ну а как появляются дети? — смеется девушка, снова повторяя мои мысли.

— То есть ты беременна?

— Да!

— От меня?

— Ну конечно!

Я закрываю глаза руками, ожидая услышать радостный вопль. Сердечные признания и звуки поцелуев, но слышу только насмешливый тон, от которого бегут мурашки по коже.

— Виолетта, дорогая! — Слышу, как мужчина встает и добавляет рычащим голосом: — Пошла вон!

— Что?! — выдыхает девушка, а я чуть не вскрикиваю, закрывая рот ладошкой.

Неужели он такой урод? Неужели я в нем ошиблась? Он способен бросить беременную невесту?

— Вышла отсюда и никогда больше тут не появляйся!

— Но, Максим, ты что, мне не веришь, что я беременна? Вот УЗИ!

— Нет, может, ты и беременна, но я не признаю этого ребенка. Можешь делать что хочешь, дорогая! Но я тебя больше не хочу видеть!

— Как ты можешь? Ты ублюдок! Я так и знала, что тебе, кроме контракта, ничего не нужно!

— Именно! – подтверждает равнодушно Вишневский, а у меня холодеет кожа головы.

Разве он такой? Он же сам подкидыш! Он же сам…

— Нужно было послать тебя подальше! — выкрикивает девушка.

— И предохраняться получше! – добавляет Максим Александрович цинично.

— Да пошел ты! — кричит девушка и уносится из кабинета, громко хлопнув дверью, а я так и сижу в ступоре.

Мне хочется бежать к Вишневскому и трясти его до тех пор, пока он не очнется. Раве можно бросать своего ребенка? Неужели контракт с Америкой ему важнее детей?

Весь день я сижу в кабинете, не решаясь встретиться с боссом. Мне кажется, я не смогу посмотреть в его глаза без желания высказать ему все.

К концу дня я пытаюсь тихонько улизнуть, но на пороге меня встречает Вишневский, и я врезаюсь, прям в его широкую грудь.

— Тихонова! Ты куда спешишь? Пожар, что ли?

— Я? Нет, я не спешу, я просто… — не поднимая глаз, бубню я, а мужчина гортанно смеется.

Боже, такой смех ангельский. Аж мурашки бегут по коже. Как будто не он сегодня выгнал свою беременную невесту.

— Что просто? — спрашивает он, отодвигая меня обратно в кабинет, и закрывает за собой дверь.

— Ничего… — отступаю я, потупившись. – Просто я домой хотела.

— Сейчас пойдете, но ответьте на вопрос: вы меня избегаете?

— Нет, с чего вы взяли? — вру я, чувствуя, как краснеют щеки.

— Может, с того, что мы с вами сегодня ни разу не пересеклись, несмотря на то, что работаем в соседних кабинетах? И еще я вас вызывал раз пять, а вы всегда находили причину, чтобы не приходить. Не находите это странным? — наступает на меня мужчина, а я совсем теряю весь свой запал.

Чувствую его одеколон, и голова кружится так сильно, что мысли вылетают напрочь из нее.

— Ну, может…

— Так, Тихонова, признавайтесь, что случилось! И не врите, что ничего! Я вас насквозь вас вижу!

Мужчина подходит вплотную и давит на меня так, что я не нахожу ничего лучше, чем сказать правду:

— Я слышала ваш разговор с невестой! — выпалив фразу, я закусываю губу и со страхом поднимаю глаза на Максима Александровича. Его взгляд темнеет, а губы сжимаются в тонкую линию.

— Вот как…

— Да! И знаете, вы поступили подло!

— Я?! — поднимает брови Вишневский.

Он так наивно это спросил, что я уже засомневалась, все ли правильно я расслышала. Но Виолетта так орала, что трудно было не расслышать.

— Вы! Разве так можно?! Бросать своего ребенка! Бросать мать! Это… Это бесчеловечно! — кричу я, задыхаясь от волнения.

— Вы ничего не знаете, Василиса! — рычит Вишневский.

— Так расскажите! Что может быть важнее собственного ребенка?!

— Ничего! Просто это не мой ребенок!

— Не ваш? — выдыхаю я растерянно.

— Нет! Виолетта соврала!

***

— Но почему вы так уверены? Вы с ней не…

Я краснею, не став заканчивать вопрос, но Вишневский делает это за меня.

— Вас интересует, спал ли я с ней? Да, спал! — зло говорит мужчина.

— Тогда как вы можете утверждать, что это не ваш ребенок? — выдаю я.

Максим Александрович долго смотрит на меня, будто решаясь что-то сказать, а потом закрывает глаза и цедит сквозь сжатые зубы:

— До завтра, Тихонова!

Он резко разворачивается и уходит из кабинета, оставляя меня одну дрожать от волнения.

Мне действительно непонятно, как он может знать наверняка. Правда ли то, что ребенок не его, или же он просто нашел повод, чтобы расстаться?

Прихожу домой и, даже не поговорив с Ниной Михайловной, заваливаюсь спать. Я слишком устала от мыслей и накручиваний, чтобы продолжать эту пытку еще хоть минуту.

На следующий день и в последующие Максим Александрович ведет себя как ни в чем не бывало. Да и я решаю не наседать на него. В конце концов, он взрослый человек и наверняка знает, что делает.

— Доброе утро, Максим Александрович. Вызывали?

— Да, садитесь.

Я присаживаюсь напротив, и он поднимает на меня взгляд.

— Завтра важная встреча. Я договорился с менеджером одной крупной фирмы. Они поставляют детали на рынок. У них самая качественная техника, но вот проблема…

— Какая?

— Они сотрудничают с конкурентами. Нужно переманить их. Предложить условия выгоднее, чем «Сомласт Строй», но такие, чтобы и не в ущерб себе.

— Я поняла. Что требуется от меня?