Тихоокеанский шторм

После неторопливого вкушения отлично сваренного хозяином кофе, стороны приступили к выяснению позиций друг друга.

– Господа - предложил фон Штюльпнагель - предлагаю Вам общение без чинов.

'Иванов' и Остер коротко выразили согласие с предложением старшего по званию.

– Господа, если Вы разрешите - 'Иванов' сделал паузу, дождавшись согласия, выразившегося в согласных кивках - я бы предложил Вам обсудить создавшееся положение прямо, без лишней дипломатии - в конце концов, все мы имперские офицеры, так что предлагаю оставить дипломатию дипломатам.

– Герр 'Иванов', Вы прочитали мою мысль - улыбнулся фон Штюльпнагель - полагаю, так будет лучше всего.

Внимательно наблюдавший за своими собеседниками Остер сделал первый вывод - он знал, что фон Штюльпнагель был в хороших отношениях с отцом полковника 'Иванова', также высокопоставленным офицером русской военной разведки, еще до Первой Мировой войны, но, судя по теплой, доброжелательной атмосфере, которую старательно создавал вообще-то сухой, холодноватый по характеру фон Штюльпнагель, речь шла не просто о важной встрече с сыном доброго знакомого - все выглядело так, будто беседовали единомышленники.

– Итак, господа, как выглядит ситуация, если посмотреть на нее из Москвы - начал 'Иванов' - с глубоким прискорбием вынужден констатировать, что естественные враги наших Империй, России и Германии, англосаксы, второй раз за последние 30 лет добились поставленной цели - наши страны истекают кровью в войне друг с другом.

Немецкие офицеры обратились в слух - такого начала они не ожидали, даже надеясь на благоприятные, применительно к текущей ситуации, советские предложения.

– Надеюсь, господа, Вы простите мне затянутое начало, но так уж исторически сложилось, что у наших Империй нет таких пересечений интересов, которые бы делали войну неизбежной - если вспомнить Семилетнюю войну, то, с грустью вынужден признать, что вступление Российской Империи в эту войну было обусловлено не только национальными интересами, но и интригами Австрии и Франции.

– Если же вспомнить наполеоновские войны, то Россия и Пруссия были друг другу верными союзниками, если не считать печального исключения, обусловленного французским диктатом.

– После этого русско-германская граница в течение столетия была границей мира, что, по моему скромному мнению, объясняется различием естественных сфер влиянием наших Империй - если исторической судьбой Германии было доминирование в Центральной Европе, или, как принято выражаться в Вашей прекрасной стране, Срединной Европе ('Иванов' прозрачно намекает на принятую во Втором Рейхе концепцию 'МиттельОйропа' В.Т.), то России историческая судьба изначально предопределила южное направление экспансии.

Фон Штюльпнагель и Остер потихоньку делали выводы - 'Иванов' говорил о доминировании Германии в Центральной Европе в прошедшем времени, да и его высказывание о южном направлении экспансии для России было достаточно неоднозначно.

– Можно только сожалеть о том, что предвоенные планы настоящих патриотов Российской и Германской Империй, заключавшиеся в поддержании прочного мира между нашими странами, не увенчались успехом - в отличие от планов недоброжелателей наших стран - в одной фразе 'Иванов' намекал и на поддержку военными элитами России и Германии Бьеркского договора, сорванного профранцузскими и пробританскими кругами в России, и на то, кого советская военная элита числит в главных недоброжелателях, точнее, продолжает числить.

– Собственно говоря, действия недоброжелателей наших Империй логичны, более того, единственно способны принести им желанный успех - достаточно вспомнить известный труд мистера Маккиндера - продолжал развивать свою мысль 'Иванов', делая отсылку к любезным сердцам немецких военных категориям геополитики - и лучшего примера, чем концепция 'Хартленда', созданная отцом англосаксонской геополитики, просто не было - если Вы позволите мне толковать концепцию 'Хартленда' расширительно, то Евразия и является теми самыми 'Сердцевинными землями' человечества, соответственно, автоматически возникает вопрос о силе, контролирующей эти территории.

– В том случае, если этой силой является русско-германский союз, то крайне маловероятен вариант, при котором англосаксы смогут отвоевать контроль над 'Хартлендом' военным путем - да, в силах англосаксонских держав развертывание многочисленной, отлично вооруженной армии, но, во-первых, русско-германский союз сможет выставить на поле боя не менее многочисленную армию, во-вторых, насколько англосаксы сильны в морской войне, настолько же они посредственны в сухопутной войне.

– В этой ситуации традиционный контроль англосаксов над морскими путями, при всей его серьезности, в значительной степени теряет свое могущество - просто потому, Евразия настолько велика, богата и разнообразна, что практически не нуждается в поставках извне.

– Мало этого, в ситуации, когда странам, контролирующим Евразию, нет нужды готовиться к войне друг с другом, им вполне по силам будет построить флот, способный постепенно отобрать у англосаксов контроль над Мировым Океаном - о, не сразу, конечно - постепенно, один район за другим.

– Кроме того, в этом случае против англосаксов будет работать экономика: во-первых, именно рынки Евразии, в первую очередь, конечно, европейский, являются ключевыми рынками мира, имеющими максимальную емкость, во-вторых, экономики США и Великобритании являются т.н. 'открытыми экономиками', в отличие от экономик СССР и Германии, куда более склонных к автаркии, поэтому закрытие евразийских рынков для англосаксов станет страшным ударом, чреватым хронической депрессией, в отличие от экономик СССР и Германии, для которых это станет не слишком большой неприятностью - хотя, конечно, понадобится серьезная структурная перестройка.

Фон Штюльпнагель и Остер переглянулись - то, что изложил им 'Иванов', являлось немного видоизмененным общим смыслом подтекста соглашения в Бьерке, в котором предусматривался раздел сфер влияния в Евразии (ох, недаром Вильгельм II, приветствуя прибывшего на переговоры Николая II, приказал поднять на своей яхте сигнал 'Адмирал Атлантического океана приветствует адмирала Тихого океана' - собственно, этим все было сказано В.Т.) - что они могли только приветствовать; за серьезный вариант советско-германского союза оба немецких офицера были готовы ухватиться руками и ногами, поскольку в той ситуации, в которой сейчас находилась Германия, это было подарком Бога.

Другое дело, что они были полностью согласны с английской поговоркой, гласящей, что дьявол кроется в деталях - следовало тщательно прояснить советскую позицию, уточнив все нюансы предлагаемого соглашения.

– Простите, герр 'Иванов', но нам бы хотелось уточнить детали - прямо сказал Штюльпнагель.

– Я к Вашим услугам - слегка поклонился 'Иванов'.

– Насколько я помню, сорок лет назад обсуждался вариант равноправного союза - фон Штюльпнагель деликатно не стал уточнять тот момент, что при формальном равноправии голос промышленно развитой Германии был бы заметно весомее мнения аграрно-индустриальной России.

– Сейчас ситуация изменилась - прямо ответил 'Иванов' - Германии предлагается роль младшего партнера, при неизбежных серьезных изменениях внутри страны.

– Нам придется строить социализм советского образца?
– жестко спросил Остер, бывший антифашистом, но не левым, а искренне верующим христианином, совершенно не расположенным к социализму сталинского толка.

– Нет - столь же прямо ответил 'Иванов' - применительно к Вашей стране у нас разработан вариант социально-экономической модели смешанного типа - будет сильный частный сектор, но под контролем государства - нас категорически не устраивает ситуация, в которой очень многое в Германии зависит от 'Херрен-клуба' ('Клуб господ', объединение крупнейших промышленников и финансистов Германии, придерживающихся правых взглядов; существует с конца XIX века до сих пор. В.Т.); нас вообще не устраивает расклад, когда в Германии столь сильны такие русофобы и антисоветчики, как фон Крупп (в РеИ 'прославился' тем, что в конце 1941 года получил от Гитлера, как-то не замеченного в симпатиях к славянам, настоятельный совет гуманнее относиться к остарбайтерам - это не шутка, условия жизни советских граждан, угнанных в Германию, на предприятиях концерна 'Крупп' были хуже, чем в концлагерях В.Т.); кроме того, мы предусматриваем вариант, в которой часть репараций и контрибуции, будет взыскана контрольными пакетами германских фирм; конечно, будут и народные предприятия. Конечно, никто не собирается национализировать маленькие магазины и мастерские, проводить принудительную коллективизацию крестьянских хозяйств, во всяком случае, тех, хозяева которых не были активными членами нацистской партии или не были замешаны в преступлениях против граждан СССР.