Тихоокеанский шторм

— Надеюсь, что нет, — мрачно сказал Вольский.

Федоров закончил доклад, когда они вышли, и заметил, что адмирал выглядел очень уставшим.

— Товарищ адмирал, уже за полночь. Я проконтролирую последние работы Быко. Предлагаю вам отдохнуть.

— Я думал об этом. И, думаю, я так и сделаю. Благодарю. Но разбудите меня, если Добрынин доложит о чем-либо необычном.

— Он говорил, что после процедуры может пройти несколько часов, даже сутки прежде, чем что-либо проявится.

— В таком случае, я могу поспать, но не стесняйтесь разбудить меня. И будет лучше, если вы отдохнете и сами.

— Так точно, товарищ адмирал.

* * *

Ночь вокруг корабля было тихой. Море несколько рябило из-за дождя, но штормом это назвать было нельзя. Вскоре после 02.00 Федоров проснулся от низкого гула самолетов на большой высоте, и позвонил на мостик, чтобы узнать, в чем дело. Роденко доложил, что группа из шести самолетов следовала с юга на большой высоте в направлении Порт-Морсби.

— Это американские В-17. Вероятно, взлетели из Кэрнса или Куктауна несколько часов назад для удара по Порт-Морсби. Это не серьезный, просто беспокоящий налет. Я не думаю, что они представляют для нас угрозу. Я даже не считаю, что они знают о нас.

— Мы шли тихо всю ночь, — сказал Роденко.

— Значит, оставим их. Я скоро вернусь на мостик. Передайте вахту Калиничеву и идите отдыхать.

Роденко последовал этому дружескому совету и впоследствии оказался очень этому рад. Это были последние спокойные часы на некоторое время.

События на востоке перетекали в крупномасштабное воздушно-морское сражение. А у Соломоновых островов еще один адмирал обратил внимание на доклады соединения Хары. Проблема Мидзути была обсуждена и были приняты решения — решения, породившие самую серьезную проблему, с которой когда-либо сталкивались одинокий российский атомный ракетный крейсер и его изможденный экипаж.

ГЛАВА 21

Доклады, поступавшие с западного направления, были очень необычными и странными. Персонал штаба часами принимал кодированные сообщения, пытаясь составить какую-то четкую картину прежде, чем проинформировать адмирала Ямамото, и теперь пришло время это сделать. Однако Ямамото уже знал худшее, и держал слово «Мидзути» в голове, когда подошел к окруженному людьми столу. Накрахмаленная белая форма сидела безупречно, золотое плетение на фуражках и манжетах являли собой десятилетия военно-морского опыта, сведенные воедино для решающего сражения.

Начальник оперативного отдела капитан Киметаке Куросима, а также только что прибывшие на крейсере «Нагара» начальник штаба 1-го воздушного флота контр-адмирал Рюносуке Кусака и офицеры его штаба капитан 1-го ранга Тамоцу Оиси и капитан 2-го ранга Минору Генда только что вошли в зал. За ними следовала свора младших офицеров.

— План, как и все планы прежде, претерпели изменения из-за действий противника, — открыл совещания Ямамото. — Сегодня мы должны определить, сможем ли мы адекватно парировать встречный удар по Гуадалканалу. Куросимы представит детали, — адмирал посмотрел на своего Оперативного Бога, явно призывая того взять слово.

— Удар противника по Гуадалканалу не был неожиданностью, но достиг определенной внезапности в контексте нашей текущей операции, — сказал Куросима. — Определив необходимость маневра обеими оперативными группами, предназначенными для операции «ФС», движущимися теперь к Гуадалканалу. Трудность заключается в ттом, что наши силы оказались достаточно сильно рассредоточены. В настоящее время наша группа огневой поддержки в составе трех линкоров и вспомогательных кораблей сопровождает первую волну десанта 3-й дивизии, расположенную у Новой Георгии и готовой нанести контрудар по Гуадалканалу. Однако вторая волна десанта все еще находиться в Коралловом море и движется на северо-восток. Необходимость массированного применения авианосцев означает, что десант останется без прикрытия. Обе авианосные группы, выделенные для операции, движутся к Гуадалканалу, что оставляет десантным транспортам только пять эсминцев для охранения. — Он указал на стол, на котором маленькие деревянные модели обозначали позиции основных соединений, участвующих в операции. — Мы ожидаем сражения с американскими авианосцами в районе Гуадалканала в течение двадцати четырех часов.

— Я полагаю, американцы сейчас находятся к северо-востоку от Соломоновых островов, — сказал Генда, один из наиболее опытных офицеров флота в планировании воздушных операций.

— Генеральный штаб согласен, — ответил Куросима. — Но мы беспокоимся о том, что две наши авианосные группы могут быть атакованы по-отдельности объединенными американскими силами и разгромлены по частям. Поэтому необходима тесная координация наших воздушных ударов, чтобы оба наших авианосных соединения действовали как одно. Это потребует плотного взаимодействия всех авиационных офицеров штаба, которые предоставят доклад Генде в восемь часов, как только мы точно определим местоположение противника.

— С четырьмя тяжелыми авианосцами мы будем иметь превосходство, — сказал Ямамото.

— Так точно, адмирал, но превосходство в самолетах не будет значительным. Американские авианосцы могут иметь более восьмидесяти самолетов каждый. Если у них есть три, то они будут иметь по меньшей мере 240 самолетов против 280 наших четырех тяжелых авианосцев.

— Но наши опыт и умения усилят наше превосходство, — вставил начальник авиации флота Кусака.

— Все будет очень просто, — снова заговорил Генда. — Победит тот, кто первым нанесет удар. Мы уже начали активные поиски основных сил американцев.

— А что насчет соединения Хары? — Спросил Ямамото, и этот вопрос вызвал неудобную тишину.

Куросима перешел к плохим новостям.

— Адмирал, авианосцы адмирала Хары все еще проходят Торресов пролив. Похоже, что операция по уничтожению британского линейного крейсера серьезно осложнилась.

— Осложнилась? — В глазах Ямамото вспыхнул гнев. — Да, я бы назвал потерю семидесяти процентов ударных самолетов серьезным осложнением. «Сёкаку» и «Дзуйкаку» сейчас мало отличаются от круизных лайнеров. Теперь Хара докладывает мне, что линкор «Киримиса» сел на мель в Торресовом проливе, хотя я подозреваю, что там случилось нечто большее.

Куросима знал худшее — что линкор был несколько раз поражен некими смертоносными ракетами, а затем его брюхо оказалось вспорото взрывом огромной силы, когда он пытался последовать за вражеским кораблем в узкие воды Торресова пролива. Теперь он валялся там, словно выброшенный на берег кит, медленно умирая на коралловых рифах к северу от полуострова Кейп-Йорк. Но он не стал докладывать об этом Ямамото. Гнев адмирала был вполне оправдан, и он не желал добавлять в уравнение еще и стыд.

— Вражеский корабль вошел в Коралловое море и направляется на юго-восток, — продолжил Ямамото. — Поступают доклады, что он оснащен каким-то очень странным оружием — ракетами, которым он разгромил ударную группу Хары, несколько раз атаковал группу Ивабути и ушел от них. Теперь он угрожает десантным силам из Рабаула… Куросима? — Было ясно, что Ямамото желал услышать объяснения и рекомендации начальника оперативного отдела.

— Это еще одна неприятная неожиданность, адмирал. Мы не можем определить, что это за корабль и как он был связан с операцией по захвату Дарвина.

— Сейчас это не имеет значения, — сказал Ямамото. — Корабль вошел в Коралловое море. Что нам следует предпринять?

— Адмирал, мы уже направили легкий авианосец «Рюхо» капитана Фуруити на усиление 5-й авианосной дивизии Хары.

Ямамото улыбнулся и покачал головой.

— Вы сами себя слышите? Легкий авианосец направлен на усиление 5-й тяжелой авианосной дивизии? Таким образом, мы получим в Коралловом море четыре авианосца, которые все вместе не смогут поднять пятьдесят ударных самолетов! Да, у них много истребителей, но насколько они хороши против морских целей? Хара полагает, что против этого корабля следует выставить наши тяжелые корабли, и я тоже пришел к такому выводу. Я надеялся, что Ивабути перехватит его прежде, чем он пройдет Торресов пролив, но, видимо, этого не случилось. Более того, мы потеряли подводную лодку Ро-33, ставшую очередной жертвой вражеского корабля.