ТИК

Да на фига?!.

Нет, это НЕ ЭКОНОМИЧНО, справедливо сочли мы. Экономично — руководствоваться только и исключительно естественными стимулами и не отвлекаться на абстрактное. Не интересоваться лишним. Не думать о неприятном. Не иметь ни принципов, ни убеждений, ни собственного мнения ни о чем (и либо плевать на все, либо следовать указаниям пиарщиков разных сортов). Вообще — делать как все. Демонстрировать лояльность лидирующему самцу.

Бесполезно объяснять происходящее здесь и сейчас какими-то политическими причинами, особенностями генезиса президента и кознями его клевретов. Наоборот: политика обусловлена способом нашего общего существования — точно так же, как и всё тут. Общественная ситуация такова не потому, что власть наша авторитарна — а потому, что все у нас складывается максимально экономичным, естественным, биологичным образом.

«Не мы такие — жизнь такая!» — нагло открещиваемся мы в собственном кино. Хотя жизнь у нас такая — именно и только потому, что такие мы. Вы полагаете, идиотизм, допустим, наших фильмов-книжек и беспредел, скажем, в наших казармах — никак не связаны? Всеобщая сервильность и лютеющая ксенофобия?.. Еще как связаны! И сытый самодовольный продюсер из московского клуба, успешный бизнесмен и семьянин, от залитого антифризом дегенерата из деревни Малые Бодуны, потрошащего тупым кухонным ножом своего собутыльника, отличается отнюдь не столь сильно, как он сам думает, — оба они вполне исчерпываются собственной естественной составляющей.

Но ведь такой расклад нам тоже не нравится! Разумеется. Никому. Включая тех, кто изображает и декларирует абсолютное довольство. Не нравится — понятно, не в смысле «не удовлетворяет» (про оценку, анализ и прочее мы забыли), а — парит, вампирит, доставляет неудовольствие. Ведь мы — боимся. Все — от президентских клевретов до провинциальных гопников. Всех. Друг друга. Именно поэтому мы поголовно так нервно-остервенелы, так судорожно-жадны, так безбашенно-жестоки.

Здесь — джунгли. Здесь нельзя расслабиться ни на секунду и ни к кому не стоит поворачиваться спиной. На сильного здесь нет управы — поэтому будь все время начеку, чтобы не оказаться у него на дороге. Но и сильного всегда могут достать исподтишка. Не то чтобы каждый — смертельный враг, но кто угодно может подставить в любой момент. А не повезет всерьез: раскатают в блин, в лагерную пыль, в кровавые сопли. И — никто не поможет.

…Так, я, кажется, опять хорош. Кончается ноль пять. В башке шум — и мрачная последняя ясность. Типично пьяное понимание всего: всех закономерностей, пружин и подноготных…

…Это вам не хоррор. Не выдуманный увлекательный неправдоподобный кошмар: концентрированный и кратковременный, предсказуемо-безвредный. А — настоящий: повсеместный и постоянный, аморфно-безликий, равнодушно-беспощадный. Тошнотно-скучный, пыльно-обыденный, единственно реальный и тем невыносимый. Потому особенно страшный, что ничуть не странный. Это — мы сами.

…Так и напишу Ксанке, совсем уже пьяно решил я. Интересно, что она ответит?.. Я возил неверным пальцем по сенсорной панели, описывая курсором круги на экране, пытаясь сообразить, что же мне кликать, — когда по-бухому непредсказуемая, каверзная такая мыслишка проскользнула вдруг откуда-то: а ты уверен, что она тебе ответит? Ты уверен, что это — ваши сетевые разговоры по душам — ей действительно нужно? С чего ты, собственно, взял, что ей это так же интересно, как тебе?..

Я даже палец с тач-пада снял.

…Ну подумай сам. Зачем это все тебе — понятно. Понятно, на фига ты прицепился к этой девице. Хотя — кто она тебе? Вы и в Риге-то знакомы толком не были. А с тех пор восемь лет прошло!.. Но тебе же просто не с кем поговорить, абсолютно не с кем — вот ты и лезешь со своими откровениями к первому встречному. Случайно встреченному. К человеку из прошлой жизни, что когда-то давным-давно казался тебе на тебя похожим… Но ведь у тебя действительно ничего больше нет! Ничего и никого. Никаких целей, никакой надежды — ни черта, кроме так до конца и не пропитой, несмотря на все старания, способности думать об отвлеченном и говорить осмысленные слова. И тебе так хочется, чтоб хоть кто-нибудь их слушал, чтобы отвечал…

Ведь это же чушь — насчет «способа существования, позволяющего ничего не просить у мира». Это же все чистый самообман с твоей стороны… Не надо этой самурайщины: живой не может полностью уподобиться покойнику. Пока в тебе теплятся, дышат, подрагивают хоть какие-то остатки жизни и разума — тебе всегда будет нужен кто-нибудь, ты всегда будешь от чего-то зависеть.

…Ну ладно, с тобой понятно — на кой черт это ей?.. Она же — давным-давно не та, что была когда-то, она перебесилась, переменилась, повзрослела. Теперь это действительно совершенно другой человек, у нее своя жизнь, предельно чуждая, замкнутая на себе, индифферентная к тому, что снаружи, тем более — так далеко. Так безнадежно, космически далеко, как ты со своими жалобами, признаниями и поучениями…

Я рефлекторно повернул голову к двери — какой-то звук почудился вдруг. Спьяну наверняка…

…Да, но она же отвечала! Она же давным-давно поняла, что это не Гарик с ней общается, и в какой-то момент даже догадалась — кто именно. И — продолжала общаться!..

А зачем? Ведь не ради же — не льсти себе — пьяных твоих телег… Зачем вообще такая шваль как ты может быть нужна ИМ? Зачем ты нужен был, например, Гарику? Чтобы подставить…

Как-то очень спокойно и словно бы невзначай до меня дошло. Ксанка ведь тоже не зря столько месяцев шарилась на этом сайте! Сочиняла вместе с тобой «тайную историю кино». Она ведь не тупее тебя — она тоже поняла, «зачем» оно, точнее, «почему»…

Я встал, качнулся, ухватился за стул. Нет, что-то там все-таки происходило — едва слышная возня у входных дверей… Стараясь ступать бесшумно и не поддаваться головокружению, я сделал пару шагов в сторону коридора. Замер.

Тишина. Черт, в натуре, что ли, пьяные глюки?..

…ИМ всегда нужен кто-то непохожий, непонятный — НЕНОРМАЛЬНЫЙ. Чтобы снять ответственность с себя. О чем бы ни шла речь. (…Откуда я знаю, что у нее там сейчас за варки? Откуда я, между прочим, знаю, чем закончилась вся эта Гарикова разводка? Может, слухи и впрямь не совсем беспочвенны — и Гарика таки грохнули по-тихому? Вон, Виталя же за что-то мочканули…) А если кому-нибудь — им, ей — понадобится козел отпущения, на которого можно все свалить, — кого они постараются приспособить на эту роль?

Правильно. Кого-нибудь странненького. Про которого любой скажет: да, это чувак с прибабахом, от такого всего можно ожидать…

Они лехко сделают из тебя маньяка. В киношном духе. Потому что все поверят. Потому что всем удобно считать, все привыкли считать: главная опасность — от «ненормальных». От не таких, как мы.

Мысль была настолько дикая и при этом настолько очевидная, что я даже глаза прикрыл. И в ту же секунду в большой комнате громыхнуло захлопнувшееся с маху окно.

< image l:href="#" />

Рига, май 1998-го

Я толкаю дверь, цепляюсь порезанной ногой за порог и сощуриваюсь. Меня даже чуть шатает назад — словно это солнце, эта майская полуденная теплынь, незнакомый двор с галдящими воробьями и вопящими детьми неожиданно обваливаются на меня. Я делаю вдох, делаю шаг… Иду, не выбирая направления, нетвердо ступая не вполне своими ногами, забросив за плечо пакет с заляпанными шмотками… Свежая акварельная зелень, хнычущая попса из какого-то окна, гул недалекой большой улицы. В развилке тонких, словно зеленой марлей накрытых веток разросшейся черемухи мохнатый серый котище завис диковинным плодом.