ТИК

— Откуда ты знаешь? — Он протянул руку к ее плечу, но она дернула им отрицательно.

— Да кто-то как-то обмолвился, не помню…

— Ага. Писал, — утвердив поджарый зад на ручке кресла, балансируя верхними конечностями, Игорь осторожно подтянул ноги и сел на ней по-турецки. — Сильно давно, правда. И она все равно не вышла.

— Чего?

— Обанкротился как раз журнальчик. Был один такой. Глянцевый…

Она соскочила на пол, демонстративно морщась от сигаретной вони, подковыляла вразвалку к окну. Перегнувшись через подоконник, высунулась по пояс наружу. В темноте орали пьяные гопники. «Трехсотлетие»… — подумала невпопад. Все серьезные люди сейчас в Питере. Путин в Питере (а ведь это и правда, видимо, его кортежик пронесся вчера вечерком по Каменноостровскому). И мы — в Питере… Ксения качнулась обратно, развернулась к Игорю:

— Что — действительно копировали?

— Ха! Там такие истории были…

— Расскажи. Про маньяков.

— С патологоанатомическими подробностями? — Он оскалился провокационно.

— Желательно.

4

Cinephobia.ru

Форум

Тема: Тайная история кино

«…Мы зашли в мазанку. Я включил свет и, как только закрыл дверь, — сразу навалился на нее, подмяв под себя, повалив на пол, стал срывать одежду. Девочка испугалась, закричала, а я стал зажимать ей рот руками. Ее крик возбудил меня еще больше. Хотелось все рвать и трогать. Она хрипела, а я ее душил, и это приносило мне какое-то облегчение…» Так Андрей Чикатило, самый знаменитый советский маньяк, описывал первое из совершенных им убийств — в декабре 1978 года.

С тех пор и по ноябрь 1990-го в основном в Ростове и Ростовской области Чикатило замучил 53 человека (только по версии обвинения): мальчиков, девочек, девушек. «…Множественные колото-резаные повреждения лица, живота и наружных половых органов, — это из акта о судебно-медицинском исследовании трупа одной из его жертв, — девять колото-резаных проникающих слепых ран живота с повреждением тонкого и толстого отделов кишечника, полное отсечение части кишечника и частичное удаление его из брюшной полости… Два из этих повреждений образовались в результате многократных (не менее 18–20) погружений клинка с его вращением вокруг оси под разными углами… Одна колото-резаная рана правой глазницы, две колото-резаные раны правой ушной раковины. Резаная рана языка с полным отсечением его кончика…»

В 1990-м Чикатило задержали. Судили, дали «вышку». Расстреляли вроде бы в 1992-м — но невнятность официальных данных на фоне расплодившихся слухов породила самые дикие версии насчет конца маньяка. Итальянский журналист Давид Гриеко, присутствовавший на суде над ростовским монстром, на полном серьезе настаивал, что того продали на Запад — «в поликлинику для опытов».

Позже Гриеко написал книгу с самопародийным названием «Коммунист, который ел детей», а еще позже снял художественный фильм с Малкольмом Макдауэллом и не менее анекдотическим наименованием «Эвиленко» (от английского evil — «зло», — трансформированного в псевдоукраинскую фамилию) — совсем, впрочем, не юмористического содержания. Книга — о самом Чикатило, кино — «по мотивам»…

Так… На интересную, однако, их фактурку потянуло… Виталь несколько раз резко развел руки на уровне плеч, повращал головой. Потянулся за пивом, хлебнул.

Между прочим, автором «малявы» значится некто John Doe — с аватаркой в виде Кевина Спейси в роли одноименно-безымянного маньяка из фильма «Семь». Так что все логично. Новичок (регистрация: Dec 2005), но видный активист: 31 сообщение за неполный месяц.

…Правда, фильм, где ростовский маньяк выведен под собственным именем, — телевизионный — в Америке сделали еще девятью годами раньше, в 1995-м: в «Гражданине Икс» («Citizen X»), снятом Крисом Джеролмо по книге Роберта Каллена, сыграли не кто-нибудь, а Макс фон Сюдов и Дональд Сазерленд (в роли Чикатило — Джеффри Де Манн).

Впрочем, не только кино любило Андрея Романовича — но и он его: «…В извращенных сексуальных проявлениях я чувствовал какое-то бешенство, необузданность, не мог контролировать свои действия… Это давало мне уже не половое, а психическое, душевное успокоение на длительный срок. Особенно после просмотра видеофильмов, где показывают извращенные половые сношения и всякие жестокости, ужасы…»

В этом смысле Чикатило можно назвать почти буквальным советским аналогом знаменитейшего американца Роберта Теодора (Теда) Банди, с 1974-го по 1978-й зверски убившего в разных штатах (предварительно, как правило, изнасиловав) три с половиной десятка девушек и казненного на электрическом стуле в 1989-м (в историю вошла якобы произнесенная кем-то у стен тюрьмы в день его казни фраза: «Граждане, выключите ваши кофеварки — сегодня вся электроэнергия понадобится здесь»).

Как и педагог и инженер из Ростовской области, юрист и психолог из Сиэттла был образован, контактен, имел «высокую маску нормальности» (был социально адаптирован и не производил впечатления «странного»), легко знакомился с будущими жертвами, которые часто шли с ним добровольно; его тоже несколько раз безрезультатно задерживали (причем Банди даже ухитрился в лучших кинематографических традициях дважды (!) бежать из-под ареста); а еще он неоднократно фигурировал, уже «пост мортем», на экране. Заочно, допустим, — в триллере Джона Эмиела «Имитатор» («Copycat», 1995), в качестве главного и заглавного героя — в биографическом художественном фильме «Ted Bundy» («Потрошитель» в российском видеоварианте) Мэттью Брайта (2002)…

Сто пудов, этот (эта?) Джон Доу полагает себя крутым знатоком реальной и киношной жути. Но — Виталь хмыкнул — «Синефобия» не место, где можно выпендриваться безнаказанно: на данное его сообщение некий Ник не замедлил откликнуться подчеркнуто подробной справочкой в эдаком любезно-покровительственном, для «чайников», тоне:

Если уж на то пошло, самым «киногеничным» из реальных маньяков — по крайней мере, нового времени — считается Эдвард Теодор Гейн, он же «Плейнфилдский вампир», он же «Висконсинский волк». Хотя количество наверняка совершенных им убийств — два (подозревали «волка», правда, еще в четырех — но никаких доказательств тому не нашли) — в случае Гейна вообще, строго говоря, не позволяет применить к нему классическую дефиницию serial killer’а: серию констатируют после третьего трупа. Но дело данного извращенца-душегубца получило в конце 50-х годов прошлого века такую огласку и изобиловало такими подробностями, что именно Эд Гейн вдохновил создателей сразу трех по-своему культовых триллеров разных эпох и «пошибов». Сделавшись прототипом, соответственно, трех знаковых кинофигур.

Во-первых, Нормана Бейтса, сыгранного Энтони Перкинсом в «Psycho» (1960) Альфреда Хичкока — самом, возможно, знаменитом фильме мэтра и точно самом знаменитом «маньячнике» своего времени, этапном для жанра. Во-вторых, Кожаного Лица, монструозного «дружбиста» (по Довлатову: «Дружбист я — на „Дружбе“ работаю») из культового трэша Тоба Хупера «Техасская резня бензопилой» (1974), оставшегося символом категории «В» на все времена. И в-третьих, транссексуала-свежевателя Джейма Гамба по прозвищу Буффало Билл из «Молчания ягнят» (1991) Джонатана Демме — ленты, не только явившей публике лучшего экранного маньяка в истории (Ганнибал Лектер в исполнении Энтони Хопкинса), не только ставшей первым и единственным хоррором, получившим всю «титульную» пятерку «Оскаров», но и вообще канонизировавшей этот несолидный жанр в искусстве.

А реальная история была такая. С 1947 года в безлюдных окрестностях Плейнфилда, штат Висконсин, стали пропадать люди: 8-летняя девочка, 15-летняя девушка, двое охотников. В 1954-м исчезла Мэри Хоган, немолодая владелица паба в соседнем с Плейнфилдом городке: на полу заведения нашли гильзу от патрона 22-го калибра, а следы крови, указывавшие на то, что тело волокли, обрывались на автостоянке позади паба — который не был ограблен.

16 ноября 1957-го помощник плейнфилдского шерифа Фрэнк Уорден заехал в скобяную лавку своей матери Бернис, чтоб отвезти последнюю домой. Он обнаружил, что магазинчик пуст, причем входная дверь заперта, а задняя открыта. Пропал кассовый аппарат — факт ограбления казался очевидным. Фрэнк вызвал начальника и принялся осматривать помещение. Он обнаружил следы крови и скомканную недописанную квитанцию о покупке литровой бутылки антифриза. Помощник шерифа вспомнил, как накануне о продаже антифриза с Бернис договаривался ее постоянный клиент Эд Гейн, которого в округе хорошо знали и держали за безобидного дурачка.

Фрэнк с шерифом Артом Шлеем поехали к Гейну на соседнюю ферму — Эд, тихий 51-летний бобыль, жил там на государственную пенсию, пользуясь эйзенхаузровской программой консервации сельскохозяйственных земель, колеся по округе и подрабатывая у соседей. Ферма была пуста, но «форд» Гейна скоро обнаружили на соседском дворе — только что поужинавший Эдвард спал в кабине.

Фрэнк накинулся на того с криком: «Куда ты, придурок, дел мою мать?» Гейн перепугался и ничего не отвечал. Не желая оставлять Уордена наедине с задержанным, шериф отправил с Эдом в собственный офис другого своего помощника, а сам с Фрэнком вернулся на Гейнову ферму — искать кассу.

Едва полицейские вошли в большой двухэтажный дом, они почувствовали резкий запах разложения, наведший их поначалу на мысль о многочисленных крысах, сдохших под полом после потравы. Заглянув на кухню, Шлей с Уорденом увидели висящую на веревке массивную тушу. Они было решили, что это туша оленя — но приглядевшись, поняли, что это подвешенное за лодыжки обезглавленное женское тело, принадлежавшее, как выяснилось, миссис Уорден.

Массированный полицейский обыск дал ошеломляющие результаты. На стенах гостиной Гейна висели девять масок, сделанных из кожи женских лиц; десятая маска нашлась в сумке на антресолях. На мебели был разложен полный комплект одежды, сшитой из выдубленной кустарным способом человеческой кожи. Четыре пары человеческих губ были нанизаны на нитку, в коробке из-под обуви разлагались женские половые органы. На кухне обнаружился череп с отпиленной верхней частью и следами пищи внутри (его использовали в качестве посуды).

Несколько дней спустя арестованный заговорил и признался в убийстве — но только Бернис Уорден. Остальные тела Гейн, по его словам, эксгумировал на окрестных кладбищах — гробокопательством он занимался несколько лет. Это подтвердило вскрытие захоронений, но проверка на «детекторе лжи» показала, что Эдвард убил еще одного человека — Мэри Хоган. Причастность же к исчезновениям прочих Гейну даже не смогли инкриминировать. Беспочвенными оказались и слухи о каннибализме Эда, его вампиризме и совокуплении с трупами. Психиатры определили Гейна как латентного гомосексуалиста, некрофила и транссексуала.

Дело в отношении маньяка приостановили по причине его душевной болезни — а самого больного поместили в Центральную психиатрическую клинику штата. Лишь одиннадцать лет спустя Гейна судили за убийство Бернис Уорден — признали виновным, но не ответственным за содеянное (по причине расстройства умственных способностей), вернули в клинику, потом перевели в психиатрический институт, где Эдвард и умер от лейкемии в июле 1984-го.

Но его «послужного списка» хватило аж на трех прославленных киномонстров (причем и у Хичкока, и у Демме имелись еще «посредники» в лице авторов знаменитых романов, по которым были поставлены одноименные фильмы: Роберт Блох и Томас Харрис). С сюжетом «Техасской резни…» историю Гейна объединяет — помимо убийств и расчлененки, конечно, — «локализация» маньяка на отдаленной ферме, его любовь к хранению кусков трупов и те самые кожаные маски (отсюда и прозвище). С мотивацией «Психоза» (или «Психопата» — в зависимости от перевода), главный герой которого воображает себя собственной матерью, им же убитой, — психологическая зависимость «Висконсинского волка» в детстве от властной истеричной матери, Августы Гейн. С модус операнди «Буффало Билла» — транссексуальность Эда и содранная с жертв кожа…

…Ник, говоришь? Что ж, это даже не лишено изящества — не изобретать сетевой псевдоним, а так и назваться: «никнэйм», «Ник»… Вышла эдакая схватка безымянных… Ну а что с этим Ником? Регистрация: Jan 2006, адрес тоже не указан, сообщений — 8. Аватарки вообще нету. Виталь подумал, что большинство завсегдатаев «Синефобии» в жизни, скорее всего, знакомы между собой — и на конференции, как водится, заочно сводят интеллектуальные счеты, попутно забавляясь взаимной идентификацией. Причем кто-нибудь из этих «Эдов Вудов», «Майклов Майерсов» и прочих Predator’ов вполне может оказаться знакомым самого Виталя.

Забавно: количество зарегистрировавшихся заметно растет в последние недели — причем явно в связи с «Тайной историей…». Конспирология нынче в моде…

…Кстати, об «обратной связи». Эпизод хичкоковского «Psycho», в котором Бейтс режет моющуюся в душе героиню Джанет Ли, стал для жанрового синема знаковым и по какому-то из опросов даже был признан самым эффектным экранным убийством. А в 1988-м («Premiere» со ссылкой на «Intermedia») 31-летний маньяк Кеннет Хант изнасиловал и убил 71-летнюю Майру Дэвис. Некогда Майра дублировала Джанет Ли в «душевой» сцене…

Ну что, пора и нам заявить о себе… Виталь большим глотком добил бутылочку «Тинькофф», переправил ее в мусорное ведро, потер ладони и принялся вколачивать собственную «маляву» — со ссылкой на случайно найденную вчера в криминальном разделе какой-то из новостных лент заметку: «Фанат фильмов ужасов убил 4-х человек и пытался загрызть себя».

Рига, май 1998-го

Так и стою — спиной к стене справа от дверного проема и от лужи блевотины, оттянув рукой майку, не в силах пошевелиться: конечности то ли настолько тяжелые, что их не сдвинуть, то ли наоборот, невесомые и полые, без мышц — и потому неподвластные. От всего моего организма осталось словно одно сердце — но уж оно рубит так, что от этого, кажется, подрагивает стена, на которую я не то опираюсь, не то готовлюсь по ней сползти…

А потом внутри меня срабатывает некий детонатор и закоченевшее было тело почти одновременно совершает целую кучу движений: прыгает к входной двери, хватает ее ручку, дергает, отпускает, делает шаг назад, нагибается, хватает валяющиеся тут же, в прихожей, мои кроссовки, запихивает в них стопы, ловит шнурки и все никак, никак, никак не может с ними справиться… Случайно подняв глаза, я вдруг вижу себя в зеркале. Стискиваю зубы. Зажмуриваюсь. Судорожно вдыхаю-выдыхаю… Вдыхаю… Выдыхаю…

Вроде бы мне удается худо-бедно овладеть собой, но связно думать я по-прежнему абсолютно не в состоянии. То есть еще куда менее в состоянии, чем раньше…

Я хромаю, волоча шнурки, по коридору, не в силах посмотреть на дверь справа от меня, — дохожу до его конца (четыре шага), до второй комнаты. Никого. Больше комнат в квартире нет. Я зачем-то возвращаюсь на кухню. Она прямо-таки завалена, загромождена солнцем. В приоткрытое окно несутся детские вопли, собачий лай, лязг тарелок у соседей. Желудок мой снова медленно скручивается, будто из него выжимают воду, — тошнота идет вверх под напором. Я напрягаюсь — она приостанавливается… нехотя рассасывается… не до конца.

Я смотрю на стол. Загаженный, заляпанный, засыпанный крошками… На секунду мелькает: эта кухня и этот стол в желтом электрическом освещении, тусклом из-за напластований табачного дыма под потолком… Все плывет в глазах… И чья-то рожа напротив меня, потная, красная, с невменяемыми белыми глазами и разинутым плюющимся ртом… Кто? Нет, не помню…

Три стакана. Два одинаковых — пошире; один, тоже круглый, — поуже и повыше, заполненный бычками. Одна табуретка валяется на боку. Возле ножки стола на линолеуме — россыпь пепла, окурков и фарфоровых осколков.

(Задетое неверным уже движением приспособленное под пепельницу блюдце летит на пол — блля… А, хер с ним… Я ищу, куда стряхнуть сигарету, он обводит стол мутным взглядом, сует мне пустой стакан: «Все равно он дезертировал…» Докурив, я бросаю незатушенный бычок на дно и долго слежу за идеально вертикальной струйкой белого дыма, пьяно думая: кадр!..)

Сколько нас тут было? Кто на станции сел на электричку, а кто вместе со мной поехал сюда? И куда это — сюда?..

Медленно я поворачиваюсь. Медленно ковыляю обратно по коридорчику. Кошусь на блевотину. Останавливаюсь напротив первой комнаты. Поднимаю взгляд.