Тим

Затем неожиданно стены автодома испаряются в мутной дымке, и вот я лежу на чем-то ровном и безграничном в туманном мире без звезд, солнца, луны и собственно неба. В этом мире нет ничего, кроме бескрайней хмари, скрывающей неведомое.

За моей головой кто-то высится — высокий и угрожающий. На нем высокая корона, потому что он — повелитель.

Это Падший.

“За что ты ненавидишь меня?” — шепчет он, и в голосе нет ничего страшного. Он почти ласков.

“Из-за тебя погибла Ольга”, — бормочу я и сам не слышу своих слов.

“Нет, не из-за меня. Это ты застрелил ее”.

“Чтобы до нее не добрались Буйные! — сиплю я. — Три Волны… Это ты их вызвал!”

“Ты вправду считаешь, что Три Волны вызвал я? Я сам — часть целого, я — Четвертая Волна. В этом новом мире каждый делает свое дело. Мое дело — освободить вас от оков”.

“Пошел ты…”

“Ты сам не знаешь, за что меня ненавидишь… Я не сделал тебе ничего дурного…”

Я пытаюсь его обматерить, хотя понимаю, что Падший прав. Он и впрямь не сделал лично мне ничего плохого.

Кто внушил мне эту ненависть?

Это я убил Ольгу, а не Падший. Почему же я так яростно виню его в этой смерти?

Я проснулся почти в полной темноте. Небо заволокло тучами: ни звезд, ни луны. К тому же вроде бы сейчас новолуние. Час глухой.

Я тяжело дышал, лежа на койке, сердце колотилось, как после пробежки.

Так за что я ненавижу Падшего?

Матерь Кира сказала, что Падший — фейк, ложь, покрытая клеветой и неправдой. Я тогда подумал, что он и есть клеветник. А сейчас усомнился. Возможно, это его оклеветали!

Чувство тревоги и легкого удушья не пропало, несмотря на пробуждение. Я с силой потер лицо, но морок не желал спадать. Мерещилось, что проникшие в дом тени по-прежнему здесь, обступают меня во тьме.

Я потянулся к выключателю, чтобы на секунду осветить помещение и убедиться, что все в порядке, но устыдился этого детского желания. Понятно же, что никого тут нет…

Тогда почему у меня такое яркое чувство присутствия кого-то постороннего?

Я наклонился к выключателю — он располагался низко, видимо, в расчете на детей, и отчетливо ощутил щекой легчайшее дуновение, как если бы кто-то совсем близко шевельнулся, отодвинулся, чтобы я его не задел…

Я окаменел. Потом поспешно включил свет и на миг заметил кого-то в черном. Он стоял впритык…

Оглушительный удар обрушился в челюсть, я повалился на койку, и тут же к лицу приложили мокрую тряпку с неприятным химическим запахом, кто-то сильный навалился на меня, не давая приподняться.

Сознание замутилось, казалось, на пару секунд, и вот я уже пришел в себя с гудящей челюстью и ломотой во всем теле.

Не сразу дошло, что я уже не на койке в автодоме. Переместился в пространстве, словно телепорт. Перед глазами темно, ни зги не видно. Ослеп, что ли? С нарастающей паникой сел, ощупал холодный каменный или цементный пол, потер глаза тыльной стороной ладоней — от давления на глазные яблоки вспыхнули искры. Получается, не ослеп, а просто очень темно?

Я осторожно поднялся на ноги, выставляя вперед руки. Голова немного кружилась, накатывала слабость, во рту был привкус чего-то мерзкого, по вкусу похожего на прелую тряпку. Воздух был прохладный, затхлый и абсолютно неподвижный, как в помещении, которое давно не проветривали. В погребе меня, что ли, заперли?

Заорать или пока не стоит?

Лихорадочно заработала смекалка. Раз не убили, значит, я для чего-то нужен. Кому? Кому-то вроде Хозяина? Попытался вспомнить образ ночного нападающего. Он вроде был один. И не крупного телосложения. Не в саване и без короны… Женщина? Удар в челюсть был очень точный и сильный, так может вдарить только женщина со специальными навыками. Боксерша…

Так, а на что я сдался неизвестной боксерше? Страшно представить.

Я схватился за оружие: за пистолет в кобуре под мышкой, за нож на поясе, за еще один нож в чехле на лодыжке. Ничего. Все оборудование с меня сняли. Боксерша хорошенько меня обшмонала, пока я валялся в отключке… Зато в правом кармане штанов появилось кое-что новое — то, чего раньше там не было.

Я вынул плоский прямоугольный предмет, ощупал. Мобильник! Кнопочный, доисторический!

Нажал наугад на клавишу, и темноту вспорол синеватый свет небольшого экрана. Он также подсветил и клавиши.

Немного отлегло: все-таки не ослеп!

Экран уведомил, что время сейчас 12:15, дата 01.01.2001 года, симка не вставлена и, соответственно, никакой сети нет. Но батарея заряжена под завязку.

Зачем мне этот телефон?

Фонарик на этом динозавре не предусматривался, и я посветил вокруг экраном, который то и дело норовил погаснуть. В двух шагах была стена — бетонная, ноздреватая, сто лет назад выкрашенная синей краской, которая во многих местах облупилась. Кое-где торчали гвозди, на которых раньше что-то висело. Ни одного окна.

Потолки были низкими, с них свисала паутина, в которой висели мертвые высохшие пауки. Жрать, видать, здесь нечего, вот и сдохли…

Помещение, где я очнулся, было продолговатым, тесным, пустым, без окон, с одной-единственной открытой дверью, ведущей куда-то дальше во тьму.

Я ощупал другие карманы — пусто. Снова уткнулся в экран, прислушиваясь к малейшим шорохам. В фоновом режиме работал таймер. Я и не заметил с первого взгляда…

00:51:42… 00:51:41… 00:51:40…

Секунды шустро отсчитывали время назад.

И что произойдет, когда отсчет кончится? Телефон взорвется? Или взорвется бомба, заложенная где-то поблизости?

Как бы то ни было, следовало поторопиться и поискать выход.

Быстро вышел из помещения. Оказался в длинном коридоре со множеством дверей по обе стороны. Наугад двинулся направо, подсвечивая ужасно слабым синеватым светом экрана мобильника. Коридор выглядел не лучше помещения, где я очнулся: клоки пыльной паутины, облупленные стены, выкрашенные когда-то очень давно. С потолка свисают провода, торчат дроссели от люминесцентных ламп; самих ламп нет. Кое-где висели портреты — тоже на вид очень древние. Я подсветил парочку — черно-белые фотографии каких-то мужиков с волевыми подбородками и старомодными прическами. Наткнулся и на знакомую личность — Ленин. Я что, в советском бомбоубежище? И насколько оно может быть большим?

Где-то слышал, что при Совке во времена холодной войны понастроили бомбоубежищ видимо-невидимо. Ждали третью мировую. Когда Совок развалился, на бoльшую часть бомбоубежищ забили. Тупо забросили. А потом и забыли. Объекты-то засекреченные и нафиг никому не нужны.

Я дотопал до того места, где коридор упирался в другой коридор, перпендикулярный первому. Так… А я ведь долго могу так плутать…

Заработали извилины. Судя по тому, как быстро я приходил в себя, отравили меня несильно, а, стало быть, ненадолго. За короткое время далеко бы меня не отнесли. Значит, выход недалеко. Знать бы, где…