Тимур и его бригада

– Эльмира Ибрагимовна! Доброе утро! Это снова Игорь вас беспокоит! Как с моим вопросом? – торопливо заговорил он.

– Ты был абсолютно прав! Люди умерли от производного газа по имени «Л», полностью не буду его расшифровывать. Сам не маленький, догадаешься. Когда провели необходимые анализы и взяли пробы ткани у умерших, результаты те же, что описаны в старых учебниках, ты понимаешь, о чем я говорю. Большое тебе спасибо. Наши нашли лабораторию, в которой газ производили, но чуть-чуть не успели. Лабораторию уже взорвали. Все люди и оборудование погибли. Слава Аллаху милосердному, что больше нет этой заразы на земле!

– Больше не могу говорить, время поджимает! – закончил разговор Игорь.

Выкопав в песке ямку, Игорь нагнулся и, опустив в нее злополучный телефон, ладонью зачерпнул горсть песка. Поднявшись, он сделал вид, что внимательно рассматривает его на свету.

Резкий толчок, и платформа сдвинулась с места. Пока Игорь примерялся, куда и как прыгать, поезд успел увезти его метров на пятьдесят от своего вагона.

Поднявшись на ноги, он обернулся и увидел, что его вагон тоже неторопливо двинулся вперед. Игорь быстро догнал вагон и запрыгнул на подножку.

Не доезжая до Копетдага, машинист остановил поезд. Игорь спрыгнул на насыпь и принял от проводника багаж.

Не успел Игорь подхватить Свету, как поезд, дав короткий гудок, стал набирать скорость. Скоро красные огоньки вагона скрылись из виду, а к ним подошел невысокий широкоплечий усатый мужчина лет шестидесяти, одетый, по местному обычаю, в длинный темный халат, подпоясанный платком.

– Вы Игорь? Рахматулла просил встретить вас. Машина стоит внизу, за насыпью. Давайте я помогу донести сумки.

Дорогу Игорь не запомнил. В городе его поразило отсутствие пешеходов, хотя время было не позднее, и отсутствие освещения. Лишь кое-где на дверях подъездов многоэтажных зданий горели тусклые лампочки. Дом, к которому они подъехали, тоже был практически не освещен. На торце Игорь увидел мелькнувшие в свете фар большие цифры «41».

Глава 17 Волшебство акустики

Пробуждение было тяжелым. Казалось, по голове проехали асфальтовым катком. Покрутив головой, Игорь попытался прогнать надоедливый гул, который то нарастал, то утихал.

– Что ты так рано встал, сынок? – участливо спросил усатый мужчина, в одиночестве пивший чай на кухне. – Садись, чай попьем, поговорим. Спать не могу, голова болит.

– Вот и у меня тоже, – удивился Игорь тому обстоятельству, что не только у него головные боли. И вдруг его осенила идея. – Давайте попробуем боль убрать, – предложил он, шагнул к висевшему на стене радиоприемнику и включил его.

Из динамика донеслись бравурные звуки какого-то военного марша. И сразу гул в голове пропал.

– Ну как, полегчало? – спросил Игорь, хотя и так по разгладившимся морщинам на лбу мужчины было ясно, что ему полегчало.

– Действительно! – обрадованно сказал мужчина и, налив в пиалу зеленого чая, начал рассказывать: – У всех людей, которые живут в округе, голова болит. У одних сильнее, у других слабее, а у некоторых даже кости болят. Давление у всех повышается, сердце ноет. Никто ничего понять не может.

– А у стариков, наверно, боль еще сильнее, и нередки случаи инфарктов и инсультов? – предположил Игорь.

Незнакомец был так заинтригован тем, что Игорь, по всей видимости, знал причину их бед, что даже забыл представиться. В этот момент музыка кончилась, и местный диктор начал рассказывать новости.

У Игоря снова начала болеть голова. У усатого, судя по тому, что он начал массировать виски, – тоже. Игорь подошел к радиоприемнику и, покрутив ручку настройки, поймал волну, где играла музыка. Голова болеть перестала.

– Почему это происходит? – спросил усатый изумленно.

– Долго и сложно рассказывать. Но музыка ведь снимает боль? Снимает. Лучше всего классическая.

– Ну ты и молодец, – восхищенно сказал усатый, – лекарство от боли нашел. Рахматулла по телефону говорил, тебе помощь нужна?

– Моего друга, туркмена, держат в заложниках в вашем городе, и я приехал, чтобы освободить его, – признался Игорь.

– Ты знаешь адрес, где его держат? – спросил усатый, отставив пиалу с чаем.

– Улица Махтумкули, семьдесят пять, – сказал Игорь, и хозяин дома надолго замолчал.

– Там живут не очень хорошие люди, – наконец произнес он, – и просто так в этот дом нам не попасть. У них отличная охрана, система сигнализации, видеодомофон. Но там работает мой дядя, он садовник. Покажем ему фокус с радио. Я думаю, он нам поможет. Сейчас я схожу к нему домой и, если он еще не ушел на работу, попрошу присмотреться что к чему. Ты пока поднимай девушку. – И усатый встал из-за стола.

– На всякий случай: моего друга зовут Тимур, он туркмен, широкоплечий, высокий, почти два метра ростом или даже выше. Его ни с кем не спутаешь.

Усатого не было больше часа. За это время Игорь привел себя в порядок, умылся, оделся. Привела себя в порядок и Света. Когда она, цветущая, благоухающая душистым мылом, вышла из ванны, Игорь обрадовал ее:

– Ты хорошеешь с каждым днем! Если так будет продолжаться и дальше, то с тобой скоро можно будет гулять только с автоматом.

– Почему именно с автоматом, а не с пистолетом? – удивилась девушка.

– Только с автоматом можно будет отбиться от толпы твоих поклонников, – подмигнул Игорь и рассмеялся. – Но ты бросаешься в глаза своей внешностью. Когда придет наш гостеприимный хозяин, мы поедем по магазинам и купим тебе такую же одежду, в какой ходят местные женщины.

Послышался скрежет открываемого замка, и в комнату вошел усатый.

– Здравствуйте! – первой поздоровалась девушка.

– Дядя Юнус, – наконец-то представился хозяин дома.

– Я Игорь, это моя девушка Светлана. При ней можно говорить спокойно, она свой человек.

Успокоенный последними словами Игоря, Юнус начал рассказывать:

– Итак. Дом собственный, двухэтажный, с большим подвалом, в котором находятся восемь или десять камер, где одновременно могут содержаться до тридцати человек.

– Откуда ваш родственник это знает? – быстро спросил Игорь.

– Повар – друг моего дяди, и он часто бывает на кухне, где для заключенных готовится пища. Чем больше людей сидит в подвале, тем большего размера казан стоит на плите, – последовал резонный ответ.