Тина

«Эти оправдания не делают тебе чести, они выдают обычную зависть неудачника к тем, кто добился успеха и попытку выгородить себя, свалить свое отвратительное безволие на кого-то, мифически присутствующего в твоей жизни. Бедный одинокий страдалец! Не очень приятно чувствовать себя лузером?

Ты отдаешь себе отчет в том, что вирусы скромности, застенчивости, порядочности и трудолюбия к тебе так и не привились? Липнет к тебе всякая гадость. Меня от тебя перетряхивает и выворачивает до основания. Вздор несешь, раздутый неуемной обиженной фантазией, несвойственной мужчинам. Ты сейчас похож на рака в период линьки. Стоишь тут со своей постной миной и воображаешь, что я изойду слезами от жалости. Одни причитания от тебя слышу: допустил промашку, жизнь прошла впустую, нигде не был, ничего полезного для общества не сделал, пропустил свою минуту славы… И что?

Окружай себя людьми, которые тебя наполняли бы. Выбери себе титульную роль и борись. Мое трудное неудачное детство повлияло на расстановку приоритетов в моей дальнейшей жизни. А тебя сломало? Не выставляй на всеобщее обозрение свою никому не интересную натуру. Не пойму, какой смысл ты вкладываешь в свою жизнь? Твое имя «гремит» на всю округу, слава о твоих проделках уже шагнула за пределы нашего города. Я авторитетно заявляю: ты у нас рекордсмен по количеству фокусов на единицу времени, ты мастер пьяного «шика». У тебя свой персональный почерк. Роскошная жизнь, богема! Осталось воспеть в сонетах! Твой принцип: «Чем бы ни прославиться, лишь бы прославиться», да? Геростратова слава. Ты жупел в собственных глазах? Чем бы дитя не тешилось?..

Настоящая слава к тебе не пришла, и ты ее уже даже не изображаешь. Куда подевался твой ум? Оскопили тебя дружки-алкаши, лишили мозгов, и ты подчиняешься тупым зачинщикам всяких безобразий. Вас сплачивает алкоголь? Выпил рюмку, а дальше как пойдет? Не срабатывает самообладание, способное запретить тебе даже думать о бутылке? Между вами престижно считаться дебилами? Позоришь себя.

Посоветуй, что Тине сделать, чтобы они навсегда исчезли из твоей жизни? Из-за тебя ей приходится сносить их смешки и унижения. Ее доброту используешь для собственного обезболивания? А ее кто пожалеет? Она к тебе с открытым сердцем, а ты… никогда не хотел быть таким, каким она тебя видела, представляла. Или, может, все-таки ты женился из благодарности? И почему она тебя не оставит? Разве быть кому-то нужной – фатальная необходимость? Со мной этот номер не прошел бы.

Ты так и не повзрослел с тех пор, как я тебя знаю, так и не вырос из детских штанишек. Все тот же упертый никчемный мальчишка, который не сумел залечить ни свои юношеские раны, ни обиды взрослой жизни. Ни самому себе помочь, ни чужое горе разделить. Также творишь глупости и не делаешь выводов, ссылаешься на судьбу, подчиняешься обстоятельствам. Только дурак дважды совершает одну и ту же ошибку. Соревнуйся сам с собой, побеждай в себе слабости, сам строй свою жизнь, тогда и плакаться не придется. Дверью хлопать просто, а ты попробуй побороться. Прибился к алкашам, довольствуешься бормотухой, разыгрываешь из себя несчастного. Ты из тех, кто не хочет понять, что корень зла в нем самом. Именно поэтому ты не способен придать своей жизни стойкость и смысл.

Такому я давно сказала бы: «Выметайся из моей жизни». Не пора ли задуматься о бренности существования? Так и сгинешь в нищете и тоске. Всю жизнь простонал. А… что я перед тобой распинаюсь?! Все равно не дойдет».

«Страху-то нагнала! По твоим прогнозам я давно должен на тот свет уйти», – прорвался Кирилл через мое возмущенное.

«И отправился бы, если бы не Тина. Тысячи вопросов вертятся у меня в голове, только какой смысл задавать их тебе? Требовать от тебя сколько-нибудь вразумительных ответов – занятие совершенно бесполезное и безнадежное. Твои заурядные избитые фразы не могут претендовать на место в моей долговременной памяти. Ты же даже смотришь без любопытства, с усталым удивлением…

Думаешь, твое «хобби» бросает на тебя отсвет некой, с оттенком превосходства, сугубой значимости? Напротив. Ты не задумываешься об умышленной подмене многих понятий в твоей жизни. Ты не живешь, а играешь какую-то гадкую роль в плохом спектакле, тема которого: гордыня – отчаяние – пьянство. Все ошибки уже совершены людьми много столетий назад, а новых тебе не придумать, так какой резон их повторять? Как глупо устроена твоя жизнь! Я ничуть не огорчусь, если за всю оставшуюся жизнь ни разу тебя не увижу, – зло и бесцеремонно продолжала я ругать Кирилла, стараясь совершенно уничтожить его в своих и его глазах».

– Жанна, тебе, наверное, кажется моя жесткая настойчивость странной и неуместной? Это потому что ты рядом с ним не была эти сорок лет. Ладно, допустим плохая наследственность. Ну и что из того? Просто такому человеку надо чуть больше трудиться над своим характером, учиться отвлекать себя от «кислых» мыслей. Только и всего! Но видно ныть и плакать проще, иначе этих плакальщиков не было бы в таком количестве вокруг нас. У них одна отговорка, одно прикрытие: «Призрачно все в этом мире бушующем…» А других слов они не помнят.

Так вот, я говорю, а Кирилл и ухом не ведет. Потом, уловив насмешку в моем тоне, прочистил горло и ответил вяло, но убежденно:

«Будь так любезна, помолчи. Не надо начинать все сначала. У тебя сегодня плохое настроение? Небрежно брошенное слово может сильно ранить и даже разрушить жизнь человека. Наш разговор – изуверская процедура. Давай забудем все, что ты здесь нагородила».

Он даже взял меня за руку, но я тут же ее высвободила и посмотрела на него в упор, слегка ошарашенная выражением притворного раскаяния на его лице. И вдруг расхохоталась ему в лицо. Сама не знаю, как это вышло. А Кир взвился, словно его вздернули на дыбу, шея покраснела, и хотя до кожи лица приступ раздражения пробиться не смог, он снова ринулся в бой.

«Ну что ты трындишь? Не вводи меня в грех сквернословия. Оставь все как есть. Наша перестрелка тухлыми яйцами все равно ничего не даст. С чего это ты вдруг засуетилась, зачем мои пороки вытаскиваешь и выставляешь наружу?»

«Я их выставляю? А разве не ты? Неужели ты думаешь, что я воспринимаю тебя всерьез? Как ты не скрывай, люди в нашем городе знают друг о друге каждый чих. Это не Москва, здесь все ходят по кругу. Не просек?» – возмутилась я.

А он пытливо так заглянул в мои глаза и продолжил спокойно, только чуть дрожащий голос выдавал его настрой:

«Ты как всегда на капитанском мостике. Сама собой любуешься. А выглядит это куда как невесело. Приготовилась нападать? Мысленно злорадствуешь? К чему клонишь? Кому нужны твои разоблачения? Кому нужна твоя чернушная правда? Остынь. Знаю, ты готова растоптать или вцепиться зубами в любого, кто тебе противоречит».

«Лжешь, оговариваешь! На дурную голову споришь. Ты не адекватен. Мной движет простая человеческая забота», – обиделась я до глубины души. Но мой окрик не подействовал.

«Сколько в Инне нерастраченных материнских чувств!» – мелькнуло в голове Жанны.

Кирилл не остановил своих откровений.

«Только мне от твоих пресных обличений ни холодно, ни жарко. Заклеймила, развенчала! А что тебе от скуки еще остается?»

«Из твоих слов явствует…»

Кирилл не дал мне договорить.

«Ты все равно не сможешь навредить мне больше, чем я сам себе. Мне уже нечего терять. Снова решила потягаться со мной до последнего, до победы? Не старайся, не удастся. С тобой я всегда настороже. Боюсь пропустить подвох. Хотя у тебя всегда такое выражение лица, что в плохом… тебя трудно заподозрить. У тебя бывает очень хорошее лицо...