Тингль-Тангль

Не слишком надолго, этого времени хватило бы, чтобы добраться до Петродворца, бросить монетку в фонтан, съесть мороженое, пофотографироваться с белками в парке, искупаться в месте, где «купание запрещено, проход судов», – и вернуться. Этого времени хватило бы, чтобы посмотреть в спортбаре футбольный матч, а потом финал Уимблдона, а потом – королевскую регату, – и вернуться. Этого времени хватило бы, чтобы сесть в поезд дальнего следования и отъехать от Питера километров на триста. Что расположено в трехстах километрах от Питера?

Таллин, Хельсинки, Бологое.

Насчет Таллина и Хельсинки Васька не совсем уверена.

Как не совсем уверена, что Ямакаси будет возвращаться всегда. Единственное, что хоть немного ее успокаивает, – он никогда не берет с собой рюкзак. И все вещи в нем находятся на своих местах, ни одной не пропало. Васька уже сто раз подолгу держала в руках каждую из вещей, за исключением записной книжки, просто книги и буклета с самолетами. У нее даже появились свои любимцы: китайские шары, например, их можно вертеть в руке и при этом они издают тихий мелодичный звон. Затем идет зажигалка «Зиппо» с кактусом и койотом, воющим па луну. В зажигалке отсутствует кремень, Васька выяснила это опытным путем.

И еще календарик.

Иногда Ваське кажется, что схема метрополитена, нарисованная на нем, меняет свою конфигурацию. Да нет же, она совершенно уверена в этом! Еще вчера красная и желтая линии сходились вместе под углом в сорок пять градусов, а сегодня идут параллельно друг другу. Еще вчера черная и синяя линии пересекали желтую, а сегодня черная исчезла и осталась одна синяя. Ваську злит, что все судьбоносные для неизвестного ей метрополитена события происходят помимо нее. Она часами вглядывается в календарик, стараясь схватить линии за руку в момент их трансформации – куда там! Они всегда находят способ объегорить Ваську.

Глазение на календарик часто вводит ее в состояние некоего транса. Тогда границы матовой поверхности календаря раздвигаются, зажеванные углы перестают существовать, и Васька явственно видит черноту туннелей, светофоры, стрелки для перевода рельсов, проносящиеся мимо платформы и даже людей на платформах. И даже таблички с названиями станций. Названия на них прочесть невозможно (редкая психологическая особенность Васьки и здесь даст о себе знать), но…

В этом «но» все и дело.

Ей кажется – нет, она уверена! – что могла бы их прочесть. Могла, могла! – при определенном стечении обстоятельств, под определенным углом зрения, в определенное время суток; единственное необходимое условие: Васька должна быть в этом чертовом метрополитене!

Она должна найти чертов метрополитен. Или хотя бы узнать, в каком городе он расположен. Она отправится в тот город (где бы он ни находился), и тогда проблема, столько лет мучившая ее, разрешится сама собой.

Сумасшедшая на первый взгляд идея овладевает Васькой настолько, что она не возвращает календарь на место, а оставляет себе. И мысль о том, что этот поступок выставит ее перед Ямакаси в невыгодном свете соски-недоумка, роющегося в чужих вещах, больше не волнует Ваську. Едва добравшись до работы, она поочередно показывает календарь сразу нескольким людям из «Ноля» с просьбой прочесть надписи на линиях, под линиями и, если удастся, – на обороте.

По-моему, тут написано по-английски, после недолгого изучения календарика говорит официант Ив, Уточни у Виталика, он в этих делах волочет.

Васька терпеть не может Виталика, порочную тварь, отдаленно напоминающую сторчавшегося Джонни Деппа, к тому же Виталик ходит в друзьях блаженной дурочки Мики. Она бы в жизни с ним не заговорила, но календарь заставляет ее с легкостью отступить от принципов.

– Это не английский, – после минутного молчания заявляет Виталик, нимало удивленный вниманием Васьки. – Это скорее, немецкий. Видишь эту букву с двумя точками сверху?

– Вижу, – цедит Васька, ей очень хочется вломить Виталику по морде, да так, чтобы оказался задействованным его красный мокрый рот и чтобы кровь брызнула из него фонтаном. И залила бы к едрене-фене не только Виталикову физиономию, но и опознанную им букву с двумя точками сверху.

– В английском таких нет, как ты сама понимаешь.

– Понимаю.

– Это точно немецкий… Вот здесь, внизу, одна из станций заканчивается на «-штрассе». А штрассе – это как раз и будет улица по-немецки. Ферштейн?..

Он еще издевается, подонок. Сейчас побежит докладывать пауку, что сестра совсем взбесилась и пристает ко всем со схемой метро.

Подонок и есть.

– Шайзе! – с энтузиазмом произносит Васька. Виталик с не меньшим энтузиазмом вытягивает губы в трубочку и причмокивает им, имитируя поцелуй:

– Пупхен!.. [30]

Ваське ничего не остается, как направиться к Ральфу.

Ральф, еще один обмылок, еще одно человеческое недоразумение. Младший из четырех совладельцев «Ноля за поведение», он до смерти влюблен в паука. И в то, что сооружает паук на своей дьявольской паучьей кухне. Ральф-мямля, Ральф-рохля, Ральф-тюфяк – таким он видится Ваське. И если Виталик представляет собой самодостаточное шайзе, то Ральф становится таковым лишь в контексте ее блаженной дурочки сестры. А сам по себе он вполне безобиден, и даже местами симпатичен, такой себе немчик с типичной баварско-саксонско-вестфальской физией и аккуратными очочками на кончике носа. Ральф – главный вассал паука, он занимается снабжением кухни, (а в свободное от кухонных дел время) сидит в маленьком темном закутке, отделяющем кухню от общего коридора и с вожделением наблюдает за ведьмовскими манипуляциями. Специально для этих целей в закутке установлен барный стул, и все знают, что это – стул Ральфа, и не тревожат его. Ну разве это не сумасшествие, не полный распад личности?..

30

Куколка (иск. нем.).

Возможно, это всего лишь последствия приема наркотиков.

В «Ноле» поговаривают, что Ральф баловался ими еще в Германии и даже отсидел в тамошней тюрьме какой-то микроскопический срок, но теперь вроде бы завязал и переключился на кулинарные изыски шеф-повара их ресторана.

Лучше бы уж продолжал ширяться, курить крэк и жрать экстази – так, во всяком случае, думает Васька.

Ральф относится к ней с большой симпатией, если не сказать – почтением; даже странно, что ведьма не рассказала о сложностях и противоречиях в их семье… семье, ха! —

Они никогда не были семьей.

Иногда (не очень часто) Ральф принимается причитать и жаловаться Ваське на холодность паука, и просить содействия в разрешении этой проблемы. Он рисует радужные картины будущего, которое никогда не наступит. В этом будущем Ральф выкупает «Ноль» у своих подельников (отставного попа и двух педиков) и открывает целую сеть других ресторанов, и даже не в России, а в Германии или на Таити. Бизнес нисколько не мешает личной жизни, и они с liebe Мика становятся счастливыми Jungverheirateten [31] , а потом – счастливыми Ehepartner [32] , а потом – счастливыми Eltern [33]  троих здоровеньких, толстощеких и толстоногих киндеров.

31

Молодоженами (нем.).

32

Супругами (нем.).

33

Родителями (нем.).

А лучше – четверых.

В этом месте Ральфова бреда Васька всегда мысленно показывает ему «фак».

Мы не оставим и вас,liebeВаска (Ральф так и произносит – «Васка», вот умора!). Вы непременно будете жить с нами, и мы конечно же постараемся устроить вашу жизнь ко всеобщей радости и благополучию.

В этом месте Ральфова бреда Васька всегда мысленно показывает ему пять «факов».

В самое последнее время она стала замечать, что распад личности Ральфа Норбе вышел за пределы чистой психологии и перенесся на внешний облик. Уже несколько раз она становилась свидетельницей тому, что у сидящего в своем темном закутке Ральфа меняется лицо.