Тингл Твист

– Какой замечательный выбор, – горько усмехнулся Скрипач. – Но… если это, как ты утверждаешь, действительно эвар, по аналогии с такоцубо, у него есть мало что шанс выжить, так еще и восстановиться за пару месяцев. При благоприятных обстоятельствах, конечно.

– Поэтому давай пока что лечить, и думать, что еще можно сделать, – пожал плечами Ит. – Потому что я, как и ты, «Секунду» вызывать совершенно не хочу. И дело провалим, и от Фэба отхватим, а потом еще и от Ильи… ну на хрен. Не до такой степени мы с тобой косорукие.

– Мы косоглазые, – горько вздохнул Скрипач. – И после «Альтеи» устали сильнее, чем нам казалось. И кошмары я через ночь смотрю.

– Не ты один. Ладно, давай дальше, – Ит вздохнул. – Что по крови предлагаешь?

* * *

– Господи, что же я наделал, – Пятый сидел, согнувшись в три погибели, и запустив руки в волосы. – Это же из-за меня… если бы я к нему не пришел…

– Это жизнь, – спокойно, но твёрдо произнес Ит. – В ней всякое случается. И ты не виноват в том, что произошло. То, что ты его почувствовал… вот так, и то, что он тебе ответил тем же – это как раз нормально, пусть и встречается редко. Ненормально другое…

– То, что после того, как… как я это сделал…

– Пятый, это не ты сделал. Это могло произойти в любой момент, и от любой нагрузки, – Ит, конечно, в этот момент лукавил, потому что просто физическая нагрузка, и «замок» – это нагрузки совсем разные, в том числе и эмоционально, «замок», да еще и длительный, встряска не только для тела. – Скорее всего, у него уже давно болело сердце, но он этого не замечал, потому что принимал дикие дозы обезболивающих из-за переломов. Обезболивающих, и стимуляторов – зайди, посмотри, у него в каюте полстола завалено ампулами, которые он не успел утилизировать, а сколько он уже запрессовал… вот и думай. Но и это еще не всё. Он и до переломов был далеко не в лучшем виде, у него куча проблем, которые в совокупности могли дать нечто подобное. Сядь ближе, я тебе кое-что покажу.

Он аккуратно, чтобы не потревожить порты доступа, сдвинул одеяло в сторону.

– На живот посмотри, внимательно. Видишь, вот здесь выступ, словно бугорок такой длинный?

Пятый кивнул, но он пока что явно не понимал, о чем речь.

– Вспомни, как выглядят животы у наших – у Саба, у Кира. Они ровные. И совсем немного, но выступают вперед. А здесь ты видишь другую картину – мы подобное у мужиков рауф наблюдали неоднократно, и картина эта – фиговее некуда, уж поверь мне. Живот запавший, и сильно. А это капсула, по сути, ты под кожей и мышцами видишь половую систему. Потому что, как ты можешь догадаться, человеческое утверждение о том, что рауф…

– Ит, не надо, а? – попросил Скрипач. – В общем, эта картина характерна для длительной углеводной недостаточности. Длительной, подчеркну. Не год, не два, не три. Больше. Это нехватка углеводов, которая постепенно перешла в нарушение обменки. А нарушение это сказывается, в том числе, и на работе сердца. Которое, конечно, адаптировалось и тянуло, сколько могло, вот только адаптироваться и тянуть до бесконечности никакой организм не может, уж не мне тебе про это рассказывать.

Пятый всё еще сидел неподвижно, глядя на Рэда.

– Я его чуть не убил, – проговорил он.

– Опять снова-здорово, – Скрипач рассердился. – Может, ты ему еще и руку с ногой сломал, а? Чушь, надоело слушать этот бред. Убил. Никого ты не убил, наоборот, хорошо, что это сейчас выяснилось, и что мы начали помогать вовремя. Шанс есть, постараемся сделать всё возможное, чтобы вытащить.

Пятый встал, и, ни на кого не глядя, вышел из каюты.

– Переживает, – вздохнул Скрипач. – Ладно, пусть переживает, не до того сейчас.

– Надо полную поддержку ставить, – Ит коротко глянул на Скрипача, тот понимающе кивнул. – И притащи второй кардио-набор, от этого уже рожки да ножки скоро останутся.

* * *

Больше суток продолжалась эта жуткая, порой казавшаяся безнадежной, игра, в которой на одной стороне стола сидит смерть с краплеными картами в рукаве, а на другой стороне – врачи, и смерть прилагает все усилия, чтобы лишить их шанса на победу. А игровое поле, в который уж раз, это тело – в данном случае изношенное, усталое, и с минимальным собственным ресурсом. Но даже если тебе достались плохие карты, это не повод прекращать игру и сдаваться.

Лин подключился первым, Пятый же нашел в себе смелость что-то делать только к полудню, после того как Ит, во время короткого перекура, намекнул ему, что малодушно вот так прятаться, и пытаться игнорировать проблемы. А проблем оказалось немало, схему пришлось перестраивать трижды – прежде чем пошли адекватные, требуемые ответы.

– С ним работать и работать еще, – качал головой Скрипач. – Ума не приложу, как он умудрялся эти дни впахивать за всю команду? Рука вообще ни к черту, надо будет репозицию делать, хорошо, хоть нога самостоятельно правильно начала срастаться. Тому, кто руку собирал, надо его собственные руки оторвать, и в задницу засунуть. Какой тварью надо быть, чтобы вот это всё называть помощью?

Переломы, конечно, пока не трогали, только поставили на самых тонких биощупах гелевые заглушки, чтобы избежать эмболии. Ангиографию Ит со второй попытки всё-таки сумел сделать, и показала она то, что существенно добавило им уверенности в благоприятном исходе – дилятацию верхушки левого желудочка. Восстановится, сам постепенно восстановится, сообщил Лину и Пятому Скрипач, не исключено, конечно, что это может быть врожденная патология, но – это всё можно исправить.

– Ну, теперь мы хотя бы знаем, что мы лечим, – удовлетворенно заметил Ит. – То есть не что мы лечим, а причину того, что мы это всё теперь лечим. Лин, сваргань всем что-нибудь поесть, пожалуйста, а то мы тут немного заняты.

– А он? – спросил Лин, указав на Рэда.

– Он в ближайшие дни будет спать, поэтому только парентеральное, – покачал головой Скрипач. – Будить пока что нельзя. Ни по какому поводу. Я больше всего боялся, что он седативные не воспримет, после этой всей своей кухни, которая в каюте на столе. Ты подумай, какая должна быть боль, чтобы обезболивающие, да в таком количестве, в котором он их принимал, не сработали. На приступе ему было очень больно.

– Принимал – неправильное слово, – возразил Ит. – Все голени в синяках. Потому что вакумник у него тоже, оказывается, имеется, только какой-то совсем уже антикварный. Пятый, неужели ты ничего не заметил? – спросил он.

Пятый отрицательно покачал головой.

– Света не было, да я и не смотрел, – еле слышно произнес он. – Он, кажется, тоже.

– Ясно, – кивнул Ит. – Лин, так чего там про еду?

– Сейчас чего-нибудь придумаю, – пообещал Лин. – Суп хотите?

– Давай, – согласился Скрипач. – Суп, хлеб… неважно. Главное, чтобы побыстрее.

* * *

На вторые сутки потихоньку пошло улучшение, и Скрипач с Итом решили по очереди немного поспать, до этого прилечь не было никакой возможности. Мы по чуть-чуть, предупредил Скрипач, теоретически и дольше можем бегать, но лучше не надо, мы тут еще, как бы сказать, пригодимся. В госпиталях и по трое суток бегали, но там было, кому сменить, а здесь – нет.

Рэду действительно стало легче, это заметили все – постепенно уходила восковая бледность, он стал лучше дышать, начало стабилизироваться давление. Сейчас, в покое, при свете дня, его, наконец, получилось рассмотреть нормально – и Скрипач, который остался дежурить с Рэдом первым, сделал для себя вывод, что да, Рэд действительно имеет немало общего именно с Фэбом, причем сходство присутствует не только физическое, но и несколько иного свойства.