Тишина в Хановер-клоуз

— О, вы свое получите, не волнуйтесь. — Сэм встал, взял свою кружку, допил все до последней капли, поставил кружку на стол и протиснулся мимо Питта, не глядя на него. Через секунду он исчез.

Питт без спешки допил сидр и вышел на улицу. Мелкая морось прекратилась, и стало холоднее. Звезд не было видно — город накрыла пелена дыма от десятков тысяч труб. На другой стороне улицы маячила неясная фигура Сэма. Питт перешел дорогу.

— Сколько? — тихо спросил Сэм, не двигаясь с места.

— Полкроны — если женщина в розовом платье окажется той, кого я ищу.

— А что помешает вам сказать, что это не она?

Питт предвидел этот вопрос.

— Моя репутация. Если я обману тебя и не отдам честно заработанное, никто не станет делиться со мной информацией и я не смогу делать свою работу.

Сэм на секунду задумался, затем принял решение. Среди людей, живущих на грани между выживанием и отчаянием, слухи распространяются быстро, а его собственное существование зависело от умения разбираться в людях.

— Заметано, — согласился он. — Идите за мной.

Сэм выпрямился и пошел быстрым размашистым шагом, больше похожим на бег. Питт едва поспевал за ним; он привык быть на ногах весь день, но передвигался, как правило, размеренным шагом, даже в бытность констеблем. А в последнее время он часто нанимал кэб и от скорости, взятой продавцом новостей, стал задыхаться.

Через пятнадцать минут они оказались в дальней части Севен-Дайалс, в более приличном районе, хотя улицы тут по-прежнему были узкими, а опытный глаз без труда различал дома с меблированными комнатами, часть из которых явно была приспособлена под бордели. Если Пурпурная живет здесь, то у нее действительно наступили тяжелые времена — по сравнению с театром «Лицеум» и гостиницей, где ее запомнил швейцар.

Продавец новостей остановился на покрытом грязью тротуаре.

— Вон та лестница, — ровным голосом сказал он. Для него эта пробежка была все равно что неспешная вечерняя прогулка. — Постучите в дверь наверху и спросите Фреда. Он скажет, где искать вашу даму. Я подожду тут. Если он подтвердит, то я верю, что вы спуститесь и дадите мне полкроны. Так будет честно. Если нет — значит, мы прогулялись зря.

Питт колебался, но затем решил не спорить по мелочам. Он молча подошел к лестнице и медленно поднялся по ступенькам, стараясь не шуметь. Массивная дверь наверху была заперта. Питт громко постучал, едва не разбив костяшки пальцев. Через секунду дверь открылась; на него без особого интереса смотрел юноша со шрамом на щеке.

— Мне нужен Фред, — сказал Питт, стараясь держаться подальше.

— Зачем? Я вас тут раньше не видел.

— По делу, — ответил Питт. — Позови его.

— Фред! Тут тебя какой-то тип спрашивает — говорит, по делу! — крикнул парень.

Питт молча ждал несколько минут, пока в двери не появился Фред. Он оказался круглым, краснолицым и на удивление приличным на вид.

— Да? — Фред улыбнулся беззубым ртом.

— Я ищу женщину в розовом платье. Ярком, темно-розовом. Черный Сэм говорит, вы знаете, где ее найти.

— Да, точно. Она снимает у меня комнату.

— Сейчас?

— Конечно, сейчас! Что это с вами? Думаете, я тупой?

— А теперь она там, в своей комнате?

— Да. Но я не пускаю чужих. Может, она захочет вас видеть, а может, и нет. Может, она уже не одна.

— Естественно. Я не останусь в долгу. Как она выглядит, эта ваша женщина в розовом?

— Как выглядит? — Брови Фреда поползли вверх к не существующей линии волос. — Черт! А вам-то что? Видать, у вас хватает денег, чтобы интересоваться, хоть по вам и не скажешь!

— Я интересуюсь, — сквозь зубы процедил Питт. — Мне это очень важно. — В голову ему пришла удачная мысль. — Я художник. Давай, говори.

— Ладно, — добродушно буркнул Фред и пожал плечами. — Как скажете. Только не пойму, зачем вам ее рисовать. Тощая, как стиральная доска, — ни груди, ни бедер. Но лицо у нее что надо, признаю. У нее странное, красивое лицо и черные волосы. Решайтесь уж на что-нибудь и не стойте дураком на пороге. Если у вас полно времени, то у меня его нет!

— Я зайду к ней, — поспешно ответил Питт. — Я тут должен кое-что Черному Сэму. Пойду рассчитаюсь с ним, а потом вернусь и заплачу вам за беспокойство.

— Тогда шевелитесь! — поторопил его Фред. — У меня много дел.

Десять минут спустя Питт, отбросивший сомнения, стоял в коридоре с красным ковром, в центре которого виднелись следы грязных ног, и шипящей газовой лампой на стене. Он постучал в дверь в дальнем конце коридора. Ничего. Он снова постучал, уже громче. Фред заверил его, что женщина здесь, и довольно точно описал ее. Вряд ли хозяин лгал ему — в его описании присутствовали подробности, о которых Питт не упоминал.

Позади него открылась дверь, из которой вышла женщина с распущенными белокурыми волосами; ее пышная фигура была обернута шалью, а лоснящиеся обнаженные плечи покрывали складки жира.

— Перестаньте тарабанить, мистер! — сухо сказала она. — Хотите войти, так входите. Дверь не заперта.

— Да, мэм, — ответил Томас; его охватило волнение. Значит, Пурпурная действительно здесь. Сейчас он увидит ее и, возможно, узнает тайну смерти Роберта Йорка.

Питт отвернулся от блондинки, уже возвращавшейся к клиенту, и нажал на ручку двери. Женщина была права — дверь не заперта.

Комната оказалась примерно такой, как он и ожидал: удобная, но захламленная, с избытком мебели, пропитанная запахом духов, пыли и несвежих простыней. Слишком много подушек и слишком много красного. Кровать большая, со смятой постелью; два одеяла брошены так небрежно, что невозможно понять, лежит под ними кто-то или нет. Питт закрыл за собой дверь.

Подойдя к кровати, он разглядел на ней очертания человеческого тела, затем — полоску розового шелка и прядь черных волос. Лицо женщины было повернуто в сторону.

Питт хотел окликнуть женщину, но вдруг сообразил, что не знает ее имени. Мысленно он называл ее Пурпурной. Тогда, три года назад, она была на гребне волны. Теперь же скатилась вот до чего. Сомнительно, что она осталась прежней. Волнение, вызванное приближающейся разгадкой, сменилось жалостью. Чем более дерзкой и безрассудной она была, тем острее должна была чувствовать свое падение. Возможно, она замешана в государственной измене, стала убийцей или пособницей убийцы, но Питт все равно ощущал себя непрошеным гостем.

— Мадам. — Ничего другого ему в голову не пришло.

Женщина не шевелилась. Вероятно, крепко спит, не исключено даже, что пьяная. Наклонившись, Питт дотронулся до прикрытого одеялом плеча и легонько потряс.

Она по-прежнему не шевелилась. Он потянул сильнее, перевернув ее на спину. Открылся лиф платья из ярко-розового шелка, с глубоким вырезом. Напилась до бесчувствия. Питт наклонился, обеими руками взял ее за плечи и потряс. Волосы, закрывавшие лицо, сдвинулись в сторону, одеяло соскользнуло.