Титан империи 8
Шрифт:
— Мне помогали, — загадочно покачала головой Гама.
Заскрипели передвигаемые стулья, и вскоре мы с девушками, прихватив еще и горничных, расселись за моим рабочим столом. Зубр деликатно отказался ужинать — мол, не в его правилах набивать пузо, когда этим занимается начальство.
— Да брось, Василий, что за глупости? — сказал я, наполняя ему бокал красным вином. — Ты тоже член семьи. И ты, Гама, присаживайся!
Маша вскочила со своего места и пододвинула нексонианке еще один стул, а потом они с Настей решительно усадили за стол сначала «повариху», а потом и дворецкого.
Снова
— Раз вы приказываете мне пить за господским столом, то я выпью, хозяин.
— Мы все выпьем, — кивнул я и посмотрел на Зубра. — Василий, сегодня ты не мой слуга, а друг. Бери бокал, не обижай меня… Ну, за победу!
Виолетта Димитрова открыла глаза и увидела дощатый потолок. Она лежала на чистой постели в маленькой темной комнатке и чувствовала себя так, будто ее переехал каток. Вопросы роились в голове, словно рой ос, и у каждой жало с палец.
Где она? Что стряслось? Сколько времени прошло?!
Ди попыталась приподняться, но ей было больно даже пошевелить пальцем. С большим трудом она коснулась груди — ее крест-накрест перекрывали бинты. Очень захотелось порвать их в клочья и полюбоваться на очередной шрам, но Ди пересилила себя. Нет, это глупо — просто очередной шрам в ее коллекции, чего особенного? Стреляли в нее не одну сотню раз, и десять пуль точно нашли цель. Два шрама — подарок инквизиторов. Еще один — Сергея.
Так, стоп… А где сам Сергей? Последний раз она видела мужа, когда он без ноги пытался оттащить ее от конструкта. А дальше…
Дальше Ди сама подхватила его, обернувшись воронами, и пустила стаю прочь. А потом — как отрезало.
Она закрыла глаза и попыталась вспомнить, но только увидела мешанину из разных образов и мест. Похоже, птички разлетелись, кто куда, и только чудом нашли друг друга.
Со стороны входа послышались шаги, и Ди попыталась нащупать хоть какое-то оружие.
Дверь раскрылась, и на пороге выросла девочка в очках. Ди закрыла глаза и сделала вид, что спит. Послышались шаги, а затем скрип раздвигающихся штор. Она слегка приподняла веки — за окном алел закат.
— Ты ее еще не уморил, дурачок? — сказала девочка и, подхватив со столика книжку, шлепнула ею по лбу мальчика лет десяти, который дремал в кресле.
— Я… нет, — буркнул парень и встрепенулся. — Я что, опять уснул?
— Иди уже, страж хренов! Никуда твоя спящая красавица не убежит от тебя!
Мальчик покраснел и выбрался из кресла.
— Стой, — он посмотрел прямо на Ди. — Ты слышишь?
— Что?
— Она больше не стонет… И не зовет этого Сергея… Кажется…
Ди открыла глаза.
— Вы кто? — настороженно спросила она, распаляя в себе Искру.
Энергии в ней с горсть, но если эти двое закричат, обернуться воронами и свалить она еще сможет. Боль будет адская, но в своей прежней жизни на Нексусе Дизраэль терпела и не такую.
Снова придется слоняться по безлюдным местам, как загнанный зверь? Что ж, не в первый раз. Она все же некс — чудовище для этого несчастного мира.
— Я Коля, — отозвался мальчуган. — А она Даша.
—
Где я?— Вы в нашей усадьбе, на земле рода Кречетовых-Герасимовых.
Кречетовы-Герасимовы? Никогда не приходилось слышать. Но, может это и хорошо, лишь бы подальше от лап инквизиции.
— Я, пойду, скажу маме, — сказала Даша и, поклонившись Ди, покинула комнату.
Коля присел на краешек кресла. На гостью он старался не глядеть, и был красным как помидор.
— Простите… — спросил мальчишка отчего-то тихим голосом. — Вам плохо?
— Нет, — соврала Ди. — Лучше скажи, что произошло?
— Вас нашел одноглазый лесник. Вы были ранены, и он остановил кровотечение. Потом сообщил нам, и мы забрали вас к себе. Вы лежите у нас уже третий день.
— Вы? Ты имеешь в виду меня, или со мной еще был кто-то…
Прежде чем Коля ответил, Ди зажмурилась. Если она услышит «одну», сердце само разорвется в клочья. Никакая пуля не способна ранить ее сильней, чем одна вскользь брошенная фраза…
Одна. Снова одна.
— Не знаю. Лесник отдал нам только вас, — пожал плечами Коля. — А что, с вами был еще кто-то?..
Ди сжала зубы и попыталась не разрыдаться. Нет, только не перед ребенком… Бедный Сергей…
Тут в коридоре вновь раздались шаги, и в комнату вошел престарелый мужчина во фраке и с моноклем. Следом за ним появилась красивая черноволосая женщина.
— Коля, кыш, — произнесла она, едва войдя в комнату. Мальчик поклонился Ди и выскочил наружу. Дверь плотно закрылась за ним.
Женщина присела на его место, а ее спутник встал за спинкой кресла.
— Очень надеюсь, что вы выздоравливаете, — сказала она. — Меня зовут Анна Павловна Герасимова-Кречетова, и вы находитесь на территории поместья моего рода.
— Спасибо… за спасение… — выдавила из себя Ди, стараясь загнать слезы подальше.
Уж перед этой гордой аристократкой она точно не обнажит своих чувств!
— Не за что, — кивнула Анна. — Это мой долг — помогать каждому, кто попал в беду. Но прежде чем я оставлю вас отдыхать, я хочу, чтобы вы рассказали, кто вы, откуда, и почему в вас стреляли? Когда вам меняли бинты, я видела рану — она просто огромная. Мой дворецкий Захар говорит, что пуля разминулась с сердцем буквально на сантиметр.
Старик за ее спиной молча кивнул.
Ди же сжала зубы и принялась лихорадочно соображать. О том, чтобы рассказать незнакомцам всю правду, не может быть и речи.
— И, — подняла палец Кречетова. — Постарайтесь ни в чем не ошибиться. Старых шрамов на вас столько, что байку про ограбление я не приму ни в коем случае.
Вечер закончился довольно быстро, и скоро Настя с Машей клевали носом, а после пары чашек чая и вовсе отрубились прямо на стульях.
Оставив горничных убирать со стола, мы с Гамой отнесли девушек в спальню, а затем закрыли дверь на ключ.
— Смотри за ними до завтра. Если чай окажется не таким мощным, и они проснутся раньше времени, грудью ложись, но не дай им добраться до Омска. Если мы облажаемся, то Скалозубовы должны выжить в любом случае. Машу я тоже не хочу видеть на этой бойне.