Ткущая. Обманутые секунды

Новый взрыв яростного негодования и первые группки по пять-десять вампиров рванули в сторону жилых домов, круша по дороге все, что попадется.

…

Гюнтер, задыхаясь от длительного бега, осторожно ступил на освещенную остановку автобуса и прислонился к павильончику.

Попытка скрыться от преследователей была откровенно безумной, но другого выхода у Гюнтера не было. За ним шли настоящие Охотники, те, что оттачивали свое мастерство на травле бродяжников, и они ни за что не упустят свою жертву. Парень это понимал отчетливо. К тому же, его состояние ухудшалось с каждой минутой - серебряный нож в плече разъедал руку, судя по ощущениям, до кости. Нож целиком состоял из ненавистного металла, и опасаясь терять силы еще и на незаживающих из-за серебра ожогах, вампир оставил нож в ране. Вытащить оружие Гюнтер не мог - металл был настолько обжигающим, что слабому, не высшему вампиру даже за ручку ухватиться невозможно.

Хорошо хоть, что случилось все на сытый желудок, недавний ужин кровью Катеньки придавала еще немного сил. Но их надолго не хватит.

И хоть бы кто-нибудь из смертных мимо прошел! Но улицы были на удивление пустынны. Даже пара встретившихся ночных ларьков была закрыта на замок и свет в них не горел. Ни машин, ни забулдыг-бомжей, чтобы хоть как-то пополнить запас собственных сил.

В темноте сбоку мелькнула тень. Гюнтер шарахнулся ближе к кустарнику у дороги, скрываясь в его ветвях, и затих, внимательно следя за преследователем.

Шрамированный шел, постоянно оглядываясь и останавливаясь на каждый случайный шорох. Ухмыляясь, словно не сомневался в своей победе.

Вдруг неожиданно громко затрезвонил его мобильный. Охотник ответил на звонок и что-то весело начал рассказывать на французском.

Гюнтер не вслушивался. Он лишь проводил того взглядом и, тихо как смог, ушел в противоположную сторону, к жилым домам.

Не заметив, что второй убийца, скрывавшийся все это время в тени проулка двинулся за ним следом.

…

– Госпожа Элсбет!
– тихий тоненький голосок девочки в полной тишине подвальных камер слышался особенно остро.

Вампирка втянула воздух и непроизвольно оскалилась на запах.

Оставляя Элсбет и Машу в подвале, один из охранников Александроса еще несколько раз полоснул вампирку серебряным кинжалом, оставляя глубокие, но не угрожающие жизни раны. И как бы Элсбет не крепилась, самостоятельно регенерировать она не могла, несмотря на всю свою силу высшей. Ей нужна была кровь.

А Маша была так близко! Казалось, руку протяни - и дотронешься, а там и к себе подтащишь.

Ребенок! Сладкая, вкуснейшая кровь!

Не жидкость, а восхитительная амброзия, одуряющая вкусом и ощущениями.

Способная мигом залечить раны самой Элсбет и унести ее в эйфории на райские небеса.

Но ребенок - часовщица! Ментал!

Ее кровь грозила безумием.

Вампир и ментал - разные сущности и яд друг для друга.

Некоторые извращенцы получают от крови таких детей сомнительное удовольствие, но Элсбет к подобным любителям не относилась.

Вампирка облизнула пересохшие губы, стараясь дышать как можно реже и не чувствовать запаха детской крови.

– Что, девочка?

В подвальной камере, куда их сбросили по приказу европейца, было темно, и видеть Элсбет девочка не могла. Но отчетливо слышала ее прерывистое от боли дыхание.

– Вам очень больно?
– пролепетала малышка. Казалось, она сейчас заплачет от жалости к вампирке.

Смертный ребенок жалеет своего будущего убийцу?!

Иронию происходящего Элсбет оценила и горько усмехнувшись.

– Ничего, маленькая, я потерплю, - соврала она.

Но сил почти не было. Рана, нанесенная серебряным кинжалом, нестерпимо жгла, и самостоятельно заживить рану Элсбет не могла. Ей нужна была кровь.

Александрос знал, что делал.

“Скотина!”

Ругань еле слышным шепотом вырвалась из уст вампирки.

“Тварь! Подонок! Маша ведь еще ребенок! К тому же ментал!”

Элсбет не хотела так поступать с девочкой, но знала, что рано или поздно не выдержит и жажда крови возобладает над тщательно лелеемыми стойкостью и принципами.

– Ничего, маленькая, ничего, - ободряла она Машу, не чувствуя той уверенности, с которой говорила, - Мы выберемся отсюда! Как-нибудь, но выберемся!

…

…

После тяжелого разговора с Линой Марк поднялся в свой кабинет.

Все-таки не получилось. Несмотря на серьезный разговор, Лина от своей идеи изменения прошлого так и не отказалась.

И как быть?

Физически остановить и наказать девушку мужчина не мог. Понтифику претило насилие над любимой женщиной. Мало она перенесла от своего бывшего мужа, не хватало, чтобы и нынешний любовник, а в ближайшем будущем - супруг, применял к ней силу.

Можно было бы увезти в глухую деревню и оставить жить там. Пусть вдали от цивилизации, но зато жива и невредима. Но Марк прекрасно знал характер своей женщины, успел изучить за время совместного проживания. Если она что-то вобъет себе в голову, то пока не сделает — не остановится.

А значит, надо каким-то образом лишить Лину самой идеи изменения прошлого.

Заставить забыть.

Забыть?

На память пришла история появления в клане последней телепатки, этой выскочки Елизаветы Тихомировой. Ведь та тоже была лишена своих воспоминаний.

Но Лина - менталка, хоть и с утраченным даром, а рисковать памятью любимой женщины понтифик не собирался.

Но если попробовать внушение…

Лина сейчас простая смертная, без блоков, без талантов, а значит, как было указано в анкете Пауля, она не сможет сопротивляться действиям телепата.

И как кстати оказалась рядом телепатка, которой чрезвычайно важно, можно даже сказать, жизненно необходимо прощение понтифика.

Он усмехнулся своим мыслям.

Если поставить Тамару перед выбором — внушить Лине забыть про изменения или неделя в обществе безумного вампира, что она выберет?

Для телепатки это будет реабилитацией ее проступка перед понтификом и Марк уверен, что Тамара согласится.

Но, если вдруг та предпочтет камеру, может сработать еще одна занимательная идея. Новенькая телепатка оказалась хитра и не по годам сообразительна. Она тоже пришла к мнению, что Лине, кроме нее и Тамары, обратиться больше не к кому, а отказываться от своих новых способностей, Матвея и клана девушка не собиралась.

Марк одобрил ее идею вывести Тамару из игры, чтобы заменить ее в прыжке, если тот состоится, Тихомировой.