Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Если бы знать, что, верноподданно проникся мальчик, но спросить конечно же не решился, ибо не был уверен из-за вседлящейся глухоты во власти над своим голосом.

Апоп решил свою задачу. Он отступил на один шаг от мальчика и, тяжело-тяжело подняв круглые увесистые длани, сверг на бок с каплющего ароматическими каплями парика надоевшего идола — корону. Сдерживавшееся во время сего деяния дыхание бурной волной ударило Мериптаха в спину, даже чуть качнув. Двойная египетская корона не была удостоена чести занять место на кушетке и пала до пола. От неё руки царя медленно перелетели к плечам мальчика и слегка повернули ноющую от ожиданий фигурку влево, коленями к кушетке, лицом к стене. Тогда царские пальцы опустились до мальчишеского пояса, и он развязался сам, словно из уважения к хозяину пальцев. Праздничный, сложно повязанный

набедренник тоже ничуть не сопротивлялся и увлечённо скользнул вниз.

Ничто из происходящего Мериптаха не удивляло и не пугало. Сейчас царь Авариса ощупает его удивительное родимое пятно и, может быть, скажет безропотному княжескому сыну, в чём же заключается его столь поразительная привлекательность для столь разных и столь важных людей. Мериптах смотрел перед собой на стену, где была изображена сцена охоты на ориксов. Прямо перед глазами мальчика стоял, классическим образом расставив ноги, лучник, господин высокого звания и великолепной боевой выправки. Над его головой круглилась сикомора, древо города, слева топорщились камыши, скрывающие будущую добычу, остророгого оленя долины. Лучше же всего смотрелся на диво натянутый лук. Могло показаться, что охотник вот-вот порвёт на нём тетиву.

Пальцы Апопа уткнулись в рисунок на мальчишеской ягодице. Сзади раздался рокот, змей изрыгнул из своей пасти какие-то требования. Чтобы понять их, надо было иметь смелость изменить положение, повернуться, но Мериптах знал, что смелости этой ему лучше сейчас не иметь. Сзади раздался ещё какой-то шум, что-то упало на пол. Что там могло шуметь? Сорвалась какая-то деталь царского туалета. Что-то продребезжало по полу, цепляясь за камень металлом. Тут Мериптах догадался — корона, небрежно отодвинутая правящей ногой.

Мгновение тишины.

Ещё одно.

Лучник всё же добился своего спустя столько лет. Лук разорвался у него в руках. Да и сам он тоже. Левая рука, сжимая деревянный полукруг, поехала влево, правая рука с тетивою и всем остальным лучником — вправо. И на открывшемся месте появился князь Бакенсети с полыхающим истерической чернотою взглядом и занесённым над головою мечом. Он бросился к кушетке, что-то вопя и вздымая оружие своей непостижимой мести всё выше. Чем-то он напоминал взбесившегося слона с поднятым хоботом. Приближаясь, он с каждым шагом увеличивался в размерах. Мериптаху казалось, что он убивает взглядом именно его. Когда страшный, громадный отец оказался прямо над ним, мальчик зажмурился. И в тот же момент в его уши ворвался свирепый и несчастный хрип. Шок от возвращения слуха был сильнее, чем от пропажи. Мериптах открыл глаза, чтобы проверить, правда ли он слышит или это так звучит темнота у него в голове.

Отец всё ещё возвышался над ним, но уже оседал, напирая грудью на толстую, вытянутую вперёд руку Апопа. Его собственная правая рука обогнала всё тело и тяжело рубанула рушащимся мечом по спинке кушетки, вывалив из неё ломоть дерева. Отец опустился на колени перед своим царём. Апоп сипя втянул ноздрями воздух и начал вытаскивать липкое на вид лезвие из груди князя Бакенсети. Это заняло немного времени, но когда он закончил, то не обнаружил подле себя мальчика.

Выскользнув в коридор меж двумя колоннообразными стражниками, Мериптах помчался налево, прочь от парадной залы. Он был гол и лёгок, как молодой дельфин в полумраке этого воздушного канала. Выкрикнутый ему вслед приказ Апопа никак не влиял на статуи стражников, они не понимали, что от них что-то требуется, и не понимали, что это такое обнажённое и ловкое минует их на уровне колен.

Оказавшись на первом этаже, мальчик бросился к дверям своей спальни, но вовремя сообразил, как мало способна защитить его эта комнатка. Было мгновение острого, пронзающего отчаяния, и тут же спасительная мысль — амбар! На ступенях, ведущих со второго этажа, послышались тяжёлые, торопливые шаги, это бежали телохранители царя.

Петляя меж кипящими котлами и жирными выстрелами сковородок, Мериптах приближался к свалке. Кружащиеся по двору гиксосы потеряли его из виду и уже не преследовали целенаправленно, а скорее зигзагами прочёсывали захламлённую местность. Мальчик вообще мог бы ускользнуть незамеченным, когда б не подлые гуси, разбросавшие в пыли свои скользкие внутренности. Поехала быстрая пятка в сторону, бегущего внесло под навес, он всем телом налип на громадный кувшин, стоящий под решетчатым навесом, и тот полетел с невысокой

подставки и выплеснул из проломленной груди целое море прохладной белой крови. Два оказавшихся поблизости писца заголосили, как роженицы, при виде такого ущерба, и мальчик был обнаружен. Но всё же он успел пересечь свалку и скользнуть в свой любимый подземный ход. И тут неожиданно почувствовал, что силы его как-то странно оставляют. Волна приятной, медовой слабости прошла вдоль по телу, и совершаемое бегство показалось вдруг суетливой ненужностью. Но тут же явившаяся пред глазами картина окровавленного меча, выползающего из сердца батюшки, толкнула его дальше. И уже вот он двор-колодец с двумя бесчувственными пальмами. Мальчик оглянулся и увидел тени, толкающиеся в противоположной горловине подземного хода. Преследователи обнаружили его, но теперь у них была проблема, как пролезть внутрь лаза. Надо было снимать потные, разбухшие доспехи.

Мериптах тряхнул головой, отгоняя наплыв сладкого сна, опять неизвестно откуда явившегося, и протиснулся в кирпичную щель, что вела во внутренний двор.

Вот он, амбар. Конус со скруглённой вершиной. Испокон веку жители долины и дельты хранят в таких свои зерновые запасы. И вход отлично виден. Надо поскорее нырнуть туда. Мериптах верил, что если сделать это, выполнить отцовское повеление, то жизнь сама собою вернётся в точку, из которой может продолжиться безопасное движение. О том, что его мгновенно найдут, не думал, это не казалось важным. Важно было вести себя как положено.

Вход в амбар, как принято, плотно забирал кусок полотняной материи, обмазанный особым составом из известковой крошки и прогорклого жира — лучшая защита от змей и грызунов. Осторожно отодрав ткань, Мериптах почувствовал, что в лицо ему дохнуло влагой и тайной. Он прислушался, надеясь разобрать звуки, которым положено было бы уже доноситься из отцовского дома. Но ничего не услышал. Клинок, вошедший в сердце здешнего правителя, ещё не исторг вопля из здешнего народа. Не слышна была и ругань спешенных азиатов, спешащих к нему сквозь царапающую толщу безучастной мемфисской глины.

Мериптах встал на четвереньки и осторожно забрёл в темноту. Некоторое время стоял так, прислушиваясь. У него сразу появилось ощущение, что он здесь не один. Но кто тут ещё мог быть, наглухо запечатанный? И почему от него не исходит ни звука, ни понятного запаха?

— Эй, кто ты?! Ты меня боишься или мне бояться тебя?

Я пришёл сюда по приказу отца, я уйду, когда будет можно, и это будет скоро.

Мериптах почему-то был уверен, что ему лучше не двигаться, пока он не договорится с местным жителем или призраком. Только стоять на четвереньках было неудобно, ныла спина, мелкие камешки начинали разъедать колени. Мериптах решил сесть в привычную позу, в которой египетский мальчик проводит едва ли не половину жизни: учится, молится и ест. Он выпрямился и переставил руки. Что-то длинное, тёплое, животное оказалось под правой ладонью, он услышал густое шипение и ощутил колкий удар в предплечье.

17

В том месте, где от главного речного тела Хапи отходили широкие русла Львиного канала и канала Двух Рыб, располагался небольшой остров, занятый разреженной рощей финиковых пальм. Рядом с ним на недвижном водном зеркале, обрисованный пламенем тёплого заката, лежал гигантский полумесяц ладьи Амона. Нос и корма задраны к небу, как два восклицания. В центре палубы растёт толстая мачта с двумя длинными голыми реями. Два рулевых весла, расположенных по бокам, ближе к корме, напряжённо упёрлись в воду: не корабль, а громадная, золочёная саранча.

Рядом с главным вместилищем славы Амона на здешних водах располагались суда помельче. Верховная ладья никогда не утруждает себя заботами по собственной транспортировке. Ей потребны минимум три весельных буксира.

Роща была наполнена замедленной вечерней жизнью, мелькали белоснежные длинные набедренники младших жрецов, сновали собаки и скудно, серо одетые гребные работники. Звуки многолюдного становища далеко разбредались по гладким водным тропинкам, волнуя окрестную живность.

На носу главной ладьи исходила упоительными дымами главная походная кухня верховного жреца Аменемхета, возможностям которой могла бы позавидовать иная дворцовая. Птичьи перья, как тёплый снег, сыпались с борта, щекоча ноздри трёх неподвижных крокодилов, вожделенно застывших под кожей воды.

Поделиться с друзьями: