Тьма на пороге

Я молчу и думаю. Думается хреново, мысли с трудом ворочаются в жиже уставшего мозга.

— Готовить шампанское и свечи?

— Задницу готовь, — Настя вздыхает. — И руки. Буду тебя ковырять. Вчера закончила экспериментальную вакцину. Будут сдвиги, немного доработаю и пустим в производство. Возможно получится стопроцентная фиксация второй стадии заражения.

— Ага, а я тут, как подопытный кролик?

— Без всякого: «как». Кролик и есть. Помнишь, как говорил мне, что тебе всегда мало?

— Давно это было, — мы смотрим друг другу в глаза. — Давно и неправда. Ладно, заходи, раз уж так. Значит, обойдёмся без свечей и шампанского.

— В другой раз, — и вновь скрещенные взгляды. — Сегодня, можешь чаем угостить, не откажусь.

— Ага, ты во мне дырки ковыряешь, а я тебя чаем угощаю, — непонятное напряжение отступает. Настя поднимается с дивана и подмигивает. После этого машет рукой и покидает раздевалку.

Появляется Егор. Он взъерошен и супит брови. Бормочет что-то матерное и трёт левую руку около запястья.

— Что-то не так? — спрашиваю я. Хоменко раздражённо отмахивается.

— Потянул, что ли? — говорит Егор. — Кости ломит, аж руку выворачивает, чтоб её. Ладно, не обращай внимания, ща мотнусь в медблок, колёс выпрошу.

— Заодно попроси, чтоб внимательно осмотрели, — советует Фёдор, вытираясь большим лохматым полотенцем, — а не просто таблетками закинули. Один, — он кивает на меня, — уже занимался самолечением. Видишь, к чему привело?

— Ага, к тому, что он такие штанги тянет, на которые я и смотреть не могу, — болтун получает по загривку от командира. — Хорош! Шутю я, шутю.

— Подкинешь? — спрашиваю я Федю, и он кивает. Я поворачиваюсь к Хоменко. — Ты со мной?

— Не-а, — он мотает головой. — Надо в центр заскочить, по особой надобности.

— Надобность как звать? — интересуется Молчанов. — Ладно, не вздумай только нажираться — душу выну. И не забывай, что полковник сказал: в любой момент могут ввести комендантку. Думаю, нас заранее известят, но всё-таки…Лёнь, где тачка ты знаешь, там ещё Надя на хвост падала, так что в дороге не заскучаем.

Надя уже стоит возле машины и смотрит в темнеющее небо. Там уже появились звёзд и тонкий серп молодого месяца.

— Просто не верится, — говорит Кротова, когда я подхожу ближе, — что сегодня столько всего разного происходило. Кажется, во всём мире тишь да покой.

Почти сразу, диссонируя с её словами слышится вой сирены. Следом — ещё и ещё. Судя по звукам, едут скорые и пожарная.

— Ну вот, — Надя вздыхает, — поломали пасочку. А так хотелось представить, что наступил мир и уже ни хрена плохого не произойдёт. Знаешь, — она смотрит мне в глаза, — как хочется, всё это бросить и просто жить обычной человеческой жизнью? Нет, даже не так — обычной бабской жизнью, с мужиком и парой детишек. А тебе хочется?

Что ей сказать? Что я уже так жил? Она это знает и без меня. Поэтому просто пожимаю плечами. Надя понимающе улыбается.

— Я к тебе сегодня вечером зайду, — говорит Кротова. — Есть чуток наливки, делала в прошлом году. Отпразднуем сегодняшние приключения, выпьем за их благополучное завершение.

— Отставить, — говорит Федя, приближаясь к нам. — Только одному по ушам надавал за поползновения, а тут уже эти двое договариваются.

— Молчанов, — Надя хмурит брови. — Ты меня с тем охламоном не сравнивай. Я по сто грамм, для настроения, а не килограмм в одно рыло. И вообще, будь человеком, чай не каждый день выпиваю, а раз в столетие.

— Ну, если сто грамм, — Молчанов садится за руль. — Тогда разрешаю.

За всем этим трёпом, я как-то забываю, что на сегодня ко мне уже собирается прийти одна гостья. А после просто не знаю, как отказать Надежде. Подумав, мысленно машу рукой: может Настя уже закончит свои медицинские эксперименты, к тому времени, как придёт Надя.

Машин на улицах мало, что и неудивительно: по радио то и дело звучит предупреждение, чтобы жители не высовывались без особой причины. То же самое, как я понимаю, передают по телеку и высылают на телефоны. Посему, по большей части попадаются полицейские патрули и ирбисы. Пару раз нас останавливают и проверяют документы. Извиняются и пропускают.

— Дебилизм, — бормочет Надя. — Нет, ну в самом деле, неужели они думают, что твари станут разъезжать на тачках?

— Что-то не то, — соглашается с ней Фёдор. — Папа прав: приближается какая-то жесть. Блин, надо думать, как отразить внешнюю угрозу, а нас — сплошные подковерные дрязги. Так и весь город недолго просрать!

— Не просрём, — говорю я, но без особой уверенности. Уж кто-то, кто-то, а я точно знаю, что далеко не всё заканчивается хорошо.

У въезда во дворик перед общагами нас останавливают ещё раз. В этот раз — только свои. Документы, понятное дело, не проверяют, зато сообщают о новшествах в безопасности. Жабы организовали патрули, которые имеют право в любое время дня и ночи проверять комнаты. Посторонним вход категорически запрещён и ещё миллион других ограничений.

— Совсем башкой трахнулись, — комментирует Надя, вылезая из машины. — Пусть ещё гинекологов привлекают, с проктологами, чтобы проверяли. Если какая-то жаба ко мне сунется, в тыкву прорежу.

— Завтра позвоню, — говорит Фёдор. — Пока всё в подвешенном состоянии, но у Папы имеются определённые мысли, так что особо не засиживайтесь и не больше ста грамм, ясно?

— Чего же тут непонятного? — почти в унисон говорим мы и улыбаемся друг другу. Федя ворчит и уезжает.

— Пойду, приготовлю всё к нашему интиму, — говорит Надя и в ответ на мой вопросительный взгляд, успокаивает. — Лёнечка, не бойся, я на твою девственность покуда не покушаюсь. Покуда…

Ну раз так, я иду к своему блоку, поражаясь непривычной тишине и пустоте между корпусами. Даже на балконах не заметно курящих, как это бывает обычно по вечерам. От всего этого становится тревожно и ощущается холодок в груди. Да и ощущение стремительно приближающейся беды. Уже в который раз, за последние дни.

На вертушке сидит не Валентин Степанович, а какой-то незнакомый мужик в штатском. Он долго изучает мои документы, сверяется со списком в планшете и кому-то звонит, отворачиваясь и приглушая голос. Естественно, со мной подобные штуки не проходят, и я отлично слышу, как голос говорящего, так и того, кто ему отвечает. Жабы, как я и думал. Жабы и пиджаки. Мужику советуют ничего не предпринимать и говорят, типа всё под контролем.

На этажах тоже тихо. Нет обычной беготни из комнаты в комнату, разборок на лестничных площадках и курильщиков возле пепельниц. Как повымерло. Всё это, плюс события прошедшего дня заставляют нервы напряжённо трепетать, в ожидании…чего? Нападения из-за угла? Атаки со спины. Я буквально ощущаю чьё-то тяжёлое дыхание за плечом и вижу, как на мою тень падает другая — выше и гуще.

Нервозность не спадает до самой комнаты и увидев приоткрытую дверь я ощущаю облегчение: ну, сейчас-то всё и начнётся. Приготовившись встретить если не мутанта, то отряд вооружённых жаб, я резко распахиваю дверь…